Мария Вересень - Высшее образование для сироты, или родственники прилагаются
— Ну что ж, добро пожаловать, госпожа Верея. Я видел, как вы любовались нашим зданием с той стороны, поверьте, его внешний вид соответствует и духу заведения. Пусть поначалу будет непривычно, но что-то говорит мне — вам понравится у нас. — И, резко развернувшись, он ткнул пальцем в приветственные плакаты на воротцах.
— А тот, кто так безграмотно пишет всякую… ерунду… — Любопытствующую нечисть как ветром сдуло, и остался только черноволосый красавец в ученической мантии, рассеянно оглядывающийся по сторонам.
— П-прастите, а вы у-у, черт, уверены… — начала было я.
— Что вам место в Школе Архона? — вновь обернулся ко мне директор.
— Да! Нет… Да я вообще не нечисть!
Феофилакт Транквиллинович задумчиво потер подбородок, после чего, развернув папир, зачитал:
— Помимо последнего «подвига», заключавшегося в трясении земли и разрушении двух башен княжьего кремля в Белых Столбах, смыв мельничной плотины в Лужицах, буря и сильные ветры в Малых Серпах, огненный и лягушачий дожди в Белполе, там же куриный мор и коровье безумие.
— Мы всего-то одну корову научили танцевать, — чуть не задохнулась я от возмущения. — И ей это нравилось!
— Зато не нравилось ее хозяевам, — улыбнулся директор Школы Архона. — К тому же, помимо любительницы танцев, тут еще сорок три пункта, включая дерзостность характера. Впрочем, — директор спрятал мои бумаги в рукав, — если вы слышите «голоса», испытываете желание летать под полною луной и у вас есть маленький прелестный хвостик, то Школа Ведьм и Чаровниц примет вас не менее радушно.
Я затрясла головой, развеселив главу Школы.
— В таком случае позволь представить тебе старосту факультета общих дисциплин, Анжело.
Красавец с угольно-черными перистыми крыльями засмущался и сначала сделал мне ручкой. Увидев, как я вытаращилась на его черные звериные когти, спрятал руки за спину. Улыбнулся и тут же захлопнул рот, вовремя сообразив, что в нем не меньше сотни по-щучьи загнутых внутрь остреньких зубов. После чего смущенно, как простой мальчишка, пожал плечами — «Извини подруга, не хотел пугать».
— Факультет общих дисциплин включает в себя целый курс небезынтересных лекций по демонографии, культурологии и истории, — вещал тем временем Феофилакт Транквиллинович, осторожно снимая меня с телеги и увлекая за собой в глубь сада прочь от Метелки, деда Кузьмича и осточертевшей, но такой привычной приютской жизни.
Метелка, уже справившаяся и с заморозкой, и с испугом, грустно смотрела мне вслед, понимая, что еще одна подруга навсегда уходит в большой мир. А над осенним парком бодрое эхо разносило уверенную речь директора, множа и усиливая ее, как заправский глашатай кряхтенье городского головы на городском вече.
— … в вашем возрасте не могут не вызывать интерес также курсы личностного и духовного роста. А новые знакомства? А красота, а гармония и покой этих мест, даже архитектура, так поразившая вас вначале, неужто не заставят чуть подзадержаться в наших стенах столь перспективную, как вы, особу?
Слова обволакивали меня, словно пар в парной, и мне с каждой минутой делалось приятней и нестрашней, пока до меня вдруг не дошло, что я уже давно как идиотка улыбаюсь и киваю директору головой, что мне давно все здесь нравится, что хочется сорваться с места, чтобы все осмотреть, влюбиться в Школу и понять, что я никогда к ней не привыкну, все время буду открывать тут что-то новое и новое раз за разом.
Как выяснилось позже, я почти не ошибалась.
После полугода учебы к этому всему привыкаешь, так как жизнь в стенах заведения настолько насыщена событиями и интересна, что отвлекаться на изыски архитектуры и романтические гуляния по темным аллеям просто некогда. Главным достоянием, красой и гордостью, неразменным капиталом и золотой казной Великой Школы Архона (во какое название, да еще и с намеком, что где-то есть и невеликое учебное заведение имени того же змея-ящера) являются люди и нелюди.
Люди здесь сплошь загадка и тайна. Они периодически исчезают и появляются то замотанные с ног до головы в зловещие плащи, то разодетые как на бал или маскарад. Крадутся вдоль стен или гордо маршируют, бряцая железом и шурша шелками. Конечно, хватает и простых сумасшедших, которые, по словам Анжело, беснуются лишь оттого, что в уши дует ветер с севера. Не знаю, что это означает, но у юного демона почти все речи темны и непонятны, хотя сам он прекрасный парень, жаль, мы видимся только на уроках, в Школе его племя не живет, а на вопрос, куда он с братьями исчезает сразу после звонка, сей загадочный юноша продекламировал мне стишок:
Я часто вижу сон, как я сражаюсь на Радужном Мосту,а дети СуртаЛавиной темною из бездны напирают…Но рухнет мост, и я усну под утро.Чтобы проснуться в городе, где чад,Где музыка орет и шестерни стучат.Я за день утомлюсь, прилягу на диван,Неровный желтый свет мигнет мне на прощанье, и я усну…И, затаив дыханье, увижу яростный безбрежный океанОгня.Задумаюсь — а может, демон я?
После чего предложил сходить к кладовщику и взять ученическую мантию.
— Ты не представляешь, сколько скоро понаедет богатой дряни, и первое, что они сделают, — прицепятся к твоей приютской робе. А поэтому до торжественной клятвы и получения собственного знака архона запомни еще пару правил.
Этими бесконечными и все множащимися правилами Анжело меня просто бесил. И его здорово забавляло, когда я в притворной злобе начинала яростно шипеть.
— Дуреха, радуйся, что я на нашем курсе староста, а не Серикиил, сын Ушиса из рода Сатанов.
— Это почему же?
— Потому что не все демоны одинаково дружелюбны. Многие из них гораздо, гораздо дружелюбнее меня. Пока все двести пять правил не вдолбят новичку, не отстанут. А учитывая, что спать и есть моим братьям необязательно, то ты из одной только благодарности должна мне копыта мыть и воду с них пить.
Я «из благодарности» обычно запускала в него классным инвентарем, но ни разу не попала, потому что обычно в этот миг Анжело уже стоял у меня за левым плечом, бубня:
— Никогда не входи в чужие комнаты без стука, если не хочешь увидеть, как на самом деле выглядят твои товарищи. Впрочем, если желаешь насолить какой-нибудь кикиморе, врывайся смело, раскрывай дверь нараспашку. Главное — кикимору не перепутай с дьяволицей. Не спорь, не обещай, не требуй ничего от вновь прибывших. Поверь, все, с кем первокурснице общаться стоит, уже здесь, проходят, как и ты, предварительный курс. Про выход в город я уже сказал только с согласия учителей. И заведи себе соседок, черт возьми, что ты, как упырь в гробу, одна все да одна! Вот понаедут скоро, пожалеешь.
И точно, «понаехали».
Всего лишь за неделю на факультете первокурсников-вампиров произошла не одна грандиозная драка и в потасовках кому-то оторвали крыло. Пока Школа с трудом сдерживала натиск родни как пострадавшего, так и обидчика, кто-то поклялся на архоне, а клятвы не сдержал, архон, раскалившись, нанес сильный ожог клятвоотступнику.
Мавки,[1] наслушавшись лекций о роли соблазнения в метаболизме хладнокровных, стали врываться по ночам в комнаты первокурсников и предлагать сонным ученикам всякие мерзости. Кончилось тем, что разбуженным непристойным предложением оказался сам директор Школы — Феофилакт Транквиллинович.
К концу первого полугодия я как раз научилась без запинки выговаривать имя и отчество директора в результате почти каждодневных тренировок в виде душераздирающих завываний:
— Феофилакт Транквиллинович, я больше так не буду!
Комнату я к тому времени уже делила с двумя подругами: Алией и Лейей.
Сначала я познакомилась с Алией, которая является дочерью какого-то Лаквиллского воеводы. Любящий отец прислал ее в такую даль, видимо, с одной целью — уберечь свой народ от родной дочери, а себя от детоубийства. Являясь темпераментным вилколаком,[2] девица отличается бесхитростным и взрывоопасным характером. Звуки бряцающего оружия ее просто завораживают, и даже в многочисленных черных косичках она носит острые серебряные пластинки. За проведенные в Школе шесть месяцев дева заслужила славу вспыльчивой и на редкость умелой в драках особы. Разницы между мужчиной и женщиной в гневе она не признавала и могла запросто дать в лоб хоть вампиру, хоть летавице,[3] совершенно не испытывая угрызений совести.
Ко времени знакомства с Алией я тоже блистала пока единственным талантом — превращать в руины все то, к чему проявляю интерес. Поэтому, когда мне предложили ее в соседки по комнате, я только хмыкнула и согласилась. Как ни удивительно, трудностей в общении с нею у меня не возникало, мы ни разу не повздорили и стали лучшими подругами.
