Кир Булычев - Ксения без головы
Супруги поднялись к себе в квартиру, Ксения стала раздеваться перед сном, и тут Корнелий возблагодарил судьбу за то, что остальные члены семьи уже спят. Зрелище было не для слабонервных.
Рубашка гуляла при свете ночника до тех пор, пока Ксения, со свойственным женщинам легкомыслием, не уселась на табуреточку у трюмо, чтобы перед сном помазать себя увлажняющим кремом. Уселась, глянула в зеркало, и тут пальцы ее ослабли. Она переползла к постели и на ходу тихо завыла:
– Гаси свет, гаси свет, негодяй! Прекрати издеваться над женщиной.
В темноте стало полегче. А когда зашла луна, то стало совсем хорошо. И спали они подобно небесным созданиям, пока их не разбудили утренние птицы. Тут все началось снова.
За ночь Ксения забыла о своем недостатке. Спокойно отправилась в ванную, из которой в этот момент выходил ее внук, Максимка-младший.
Внук увидел бабушкин халат в розочках, который плыл по воздуху сам по себе и напевал песню из бабушкиного детства:
Нас утро встречает прохладой,
Нас блеском встречает река.
Кудрявая, что ж ты не рада
Веселому пенью гудка?
– Мама! – крикнул внук и зарыдал. – Бабуся голову потеряла! И ноги тоже!
– Голову твоя бабуся давно потеряла, – откликнулась из своей комнаты невестка. – Забыла, что обещала с утра в домовую кухню за кефирчиком сбегать!
Но мальчик продолжал рыдать, поэтому невестке пришлось выйти в коридор, где она и лишилась чувств. В общем, когда Ксения явилась к профессору Минцу лечиться от невидимости, в ее доме царила полная разруха.
Вся закутанная и очкастая, она являла собой зрелище устрашающее.
– Профессор! – заголосила прямо с порога. – Признавайся, я теперь обречена?
– Против каждого яда есть противоядие, – сказал Минц.
Тихонько вошел Удалов и присел на стул в углу.
– Я убежден, – продолжал Минц, подготавливая документацию, – что мы победим эту болезнь.
– Все-таки болезнь? – спросил Удалов.
– Любое ненормальное состояние организма мы зовем болезнью, хотя на самом деле тут вовсе не болезнь. Это защитная реакция. Я убежден, что в отдаленном прошлом, в конце кайнозоя, когда наши еще примитивные предки были беззащитны перед страшными хищниками, эволюция сделала человеку подарок: в момент смертельной опасности он становился невидимым!
– Так чего же он потом снова видимым стал? – спросил Корнелий. – Гулял бы себе!
– Невидимость имеет недостатки, – возразил Лев Христофорович.
– Имеет, – согласилась Ксения. Невидимость ей уже надоела, тем более что пока оставалось неясным, как ее использовать в хозяйстве.
Минц продолжал:
– Мне удалось выделить несколько молекул активного компонента. Сейчас мы поместим его в питательный раствор, и надеюсь, что через несколько дней получим достаточно вещества, чтобы начать работу над антидотом, то есть лекарством от невидимости.
– Ты с ума сошел, Лев Христофорович! – воскликнул Удалов. – На что ты обрекаешь нашу семью?
– Можно подумать, что это я запугал твою жену чуть не до смерти! – обиделся Лев Христофорович. – Если ты мне не доверяешь, то можешь отправить Ксюшу в Москву или даже в Токио.
– А помогут?
– Кто знает! Наука с этим еще не сталкивалась... Но скорее всего, вокруг этого дела, то есть Ксении, столкнутся интересы крупных финансовых и политических группировок. Ее разберут на атомы и забудут собрать обратно.
– Шантаж! – подвел итог дискуссии Удалов. – Пошли, Ксения, домой. Нет в мире правды!
Минц пожал плечами и крикнул им вслед:
– Вернетесь ко мне – куда вам еще деваться, бедные вы мои!
Но Удаловы его уже не слушали...
Когда в дом приходит горе, то семья, как мелкая человеческая ячейка, зачастую закукливается, отгораживается от внешнего мира и старается пережить беду в изоляции. Так и Удаловы. Даже Минц, считавший себя другом Удалова, не мог понять, что семья ищет спасения в самой себе. Поэтому, проводив взглядом несчастных соседей, он принялся рассуждать далее.
Возможно ли, чтобы всемогущая природа ограничилась только изобретением невидимости для своих беззащитных фаворитов? Или природа придумала что-то еще? Например: жертва, спасаясь от хищника, мгновенно перемещается в пространстве. Скажем, так: пещерный лев или саблезубый тигр кидается на человека, который прижался к стене пещеры, но вдруг жертва исчезает, и когти смыкаются в пустоте! А жертва в этот момент уже вкушает дикую редиску в двух километрах от пещеры.
Забавно? Но почему бы природе не пойти и на такой эксперимент?
Теперь стоит задуматься над тем, почему впоследствии человек утерял такие чудесные способности. Пропали ли они совсем или...
Поток плодотворных размышлений профессора был прерван стуком в дверь. Минц давно собирался починить звонок, но руки никак не доходили, потому и крикнул привычно:
– Заходите, всегда открыто!
Корреспондент «Гуслярского знамени» Михаил Стендаль, очкастый, сутулый, теперь уже поседевший, но, как всегда, рассеянный, начал с упрека:
– Лев Христофорович! Весь город шумит, а вы – молчок.
– Михаил, я тебя не понимаю! – удивился профессор.
– Страдания Ксении Удаловой – ваша работа?
– Это работа матушки-природы.
– Без шуток, Лев Христофорович! Правда ли, что Ксения Удалова стала невидимой вся или... или только частями тела?
– Спрашивай у нее.
– Она не отвечает.
– М-да, вопрос деликатный, – заметил Минц. А потом понял, что в любом случае феномен Удаловой уже не утаить. И тогда пусть выгоду извлечет Миша Стендаль, а не какие-то приезжие писаки. Эти тут же налетят!
И он доступно разъяснил сотруднику «Гуслярского знамени» теорию эволюции человека, с поправками на то, что удалось понять прошедшей ночью:
– Именно способность становиться невидимым позволила неандертальцу или кроманьонцу выжить в тех тяжелых условиях!
Но Мишу Стендаля так легко не проведешь.
– Лев Христофорович, а что же Ксения все ходит и ходит невидимой? – спросил он. – Если так будет продолжаться, то это приведет к трагедии. У нее же нервная система не выдержит. Вот у древних, кажется, было проще: исчез – появился, исчез – появился, и без проблем. А Ксения?
– Может быть... Может быть, тело нашей Ксении не приспособлено к таким превращениям?
Стендаль ушел, торопясь передать в редакцию сенсационный материал, а Минц глубоко задумался.
* * *Минц сидел дома и думал, а Ксения, закутанная и в черных очках, сходила в магазин.
Но по городу уже поползли слухи о случившемся с ней несчастье. Люди подходили, пытались заглянуть под очки, тыкали пальцами в ее одежду. И в конце концов внимание народа Ксении надоело. Когда в очереди за детским кефиром какая-то незнакомая старуха принялась уговаривать: «Покажи личико!» – Ксения одним движением сорвала с себя черные очки, платок, развязала шарф и обернула к старухе черный провал вместо головы.
– Убивають! – завопила старуха и кинулась прочь.
В мигом собравшейся толпе сначала посмеялись, а потом стали смотреть на Ксению-без-головы с подозрением: не заразная ли она, а может, это влияние радиации?
– Ну что, нагляделись? – спросила у народа Ксения.
Корнелий Удалов, отправившийся следом за женой в магазин, подошел к Ксении, но не для того чтобы вмешиваться, а лишь подстраховывать ее. Ибо взволнованная Ксения опасна в первую очередь самой себе.
А старуха, которая убежала с криками, Удалову не понравилась. Он полагал, что всех старух в городе знает в лицо. Поэтому и пошел за ней сразу.
Тем временем к Ксении протиснулась Ванда Казимировна Савич и сказала:
– А я тебя буквально не узнала. Только потом узнала – по пальто. Я всегда считала, что сидит оно на тебе, как на корове седло. Но теперь лица нет – и проблемы с одеждой у тебя тоже нет.
– Давай не будем суетиться, Ванда, – ответила Ксения. – Завидуешь мне, так бы и сказала.
– Это почему я должна завидовать несчастному уроду? – удивилась Ванда Казимировна.
Ксения усмехнулась, обозначив на невидимом лице невидимую улыбку:
– Уроду не уроду, но теперь я в любую заграничную группу могу внедриться. В любой поезд или автобус, даже на любой самолет. Ты денежки выкладываешь, в очереди за визой мучаешься, на пограничном контроле унижаешься, а я, как тень невидимая, проскользну на любые Гавайские острова, поняла?
– Тебя определят! – возмутилась Ванда Казимировна, но как-то смущенно, потому что Ксения задела чувствительную струну в ее сердце.
С тех пор как рухнула Советская империя и наступила демократия, супруги Савичи открыли для себя иностранный мир. Они побывали в ряде круизов и съездили на автобусе по странам Бенилюкса. В наступающем году планировали Таиланд. Ванде удалось в жизни кое-чего поднакопить, но она слишком верила в незыблемость советских рублей, и когда рубли растворились в реке истории, положение Савичей пошатнулось. Теперь круизы давались ой как нелегко!
