Александр Рудазов - Три глаза и шесть рук
— Но…
— Предвижу ваш следующий вопрос! — расплылся в слащавой улыбке алкотсар. — Почему я так уверен, что вы, скажем, не получили этот пароль от самого Волдреса? Еще одно спасибо нашим друзьям из магических гильдий — наши клиенты помнят этот пароль исключительно… исключительно!.. исключительно в стенах нашего банка. Как только клиент выходит за дверь, пароль немедленно улетучивается из его памяти, он забывает его напрочь, причем так, что эти цифры или буквы уже невозможно вытащить из недр подсознания никакими способами. Преимущества этого метода очевидны — этот пароль уже никто не сумеет украсть. Его нельзя подслушать, подсмотреть, выпытать силой или обманом. Даже если наш клиент будет убит и некий колдун воскресит его и потребует выдать пароль, он ничего не добьется. Да-да, в нашей практике бывали и такие случаи…
— Но…
— Подождите еще секундочку. Для наших клиентов преимущества опять-таки очевидны — такой пароль невозможно утратить, позабыв или попросту потеряв бумажку, где он записан. Даже потеря памяти не преграда — наши пароли пишутся слишком глубоко. Полагаю, вы хотите узнать, зачем вообще устраивать все так сложно — не проще ли просто выдавать сейфы только их владельцам? Очень хороший вопрос. Да, так проще, но проще не значит лучше. Не забывайте, что мы живем в Миргороде — среди наших клиентов попадаются очень… странноватые личности. Порой нашему клиенту не удается доказать, что он именно тот, кем он себя называет. Маги нередко вынуждены изменять свой облик, порой — навсегда. Иные существа и вовсе не имеют постоянного облика. Вы видели здесь Темного? Как я могу быть уверенным, что это именно тот самый Темный, у которого сейф в нашем банке, а не какой-нибудь проходимец, обрядившийся точно в такой же костюм? Удостоверения личности? Ба, не смешите меня! Подделать любой паспорт проще простого, вам его состряпают за несколько зеленцов в ближайшей подворотне! Я не говорю уже о том, что во многих мирах и вовсе не существует таких вещей, как паспорта! Заметьте, я вовсе не исключаю того варианта, что вы и есть господин Волдрес, однако, как я уже упоминал, в этом случае вы неизменно знали бы пароль. Итак, если больше у вас вопросов не имеется…
— Рабан, ты знаешь этот пароль? — едва шевеля языком, спросил я.
— Конечно, патрон! — фыркнул мозговой паразит. — Мы с Волдресом были одним целым, я знаю все, что знал он! Кстати, этот упырь прав — я вспомнил эту комбинацию как раз в тот момент, когда мы вошли внутрь.
— Отлично. Слушай меня, рожа, — я наклонился к окошку, многообещающе выпустив когти на верхних руках, — если бы ты замолчал хотя бы на секундочку, я бы сказал тебе, что ты угадал! Кретин…
— Что вы… — по-моему, клерк хотел сказать «себе позволяете», но передумал, — имеете в виду, сударь?
— То, что я и есть Волдрес, — с насмешкой поклонился я. — Правильно. В точку. Бис. Бинго. Давай сюда свою клавиатуру, и я тебе докажу.
Алкотсар явно смутился. Он бросил несколько неуверенных взглядов по сторонам, но потом все-таки придвинул ко мне вышеупомянутую клавиатуру. Крайне неохотно, надо сказать.
— Прошу вас, сударь. Но предупреждаю — у вас будет только одна попытка! — поджав губы, сообщил он, — Если будет несовпадение хоть в одном символе, я немедленно вызываю охрану!
— Угу. Ладно, Рабан, куда нажимать?
Клавиатура меня здорово обескуражила. Она примерно вдвое превышала земную компьютерную, и на ней было почти втрое больше клавиш. Причем многие символы оказались для меня незнакомыми, и я подозревал, что и те, что все-таки знакомы, просто похожи на наши буквы и цифры.
— Сейчас, сейчас… — подал голос Рабан. — Так, сначала вон ту завитушку, похожую на «С» с двумя черточками. Потом кружок с точкой в центре. Потом ту кривую загогулину, самую правую и верхнюю. Потом ту, что похожа на перевернутую «Е». Теперь уголок.
— Какой уголок? Тот, что похож на «Г», или другой?
— «Г». Нажал? Теперь вон ту, левее твоего большого пальца на правой руке. Нет, другого большого пальца. Да, эту. Фу, что за кривулина, даже описания не подберешь! Теперь две палочки. Звездочку с поперечной чертой сверху. Опять кружок с точкой. Перечеркнутую двойку. Спираль…
Я нажимал и нажимал, тихо удивляясь, сколько же знаков в этом дурацком пароле! По-моему, если его написать на бумаге, он займет пару страниц, не меньше. Но в конце концов он все-таки закончился, и клавиатура удовлетворенно пискнула, подтверждая, что я все ввел верно.
— Надо же… — удивленно покачал головой клерк. — Простите, что сомневался в вас, господин Волдрес. Прошу вас, пройдите в ту кабинку, ваш сейф сейчас доставят.
Ну наконец-то! После всех этих бюрократических проволочек сейф Волдреса… нет, теперь уже мой, стоял на столике, прямо передо мной. Оставалось только открыть крышку, что я, естественно, и сделал.
Размером сейф был где-то с ящик письменного стола и почти такой же формы. А внутри у него спокойно возлежали несколько очень интересных предметов. К моему сожалению, толстой пачки денег среди них не было.
— Ошибаешься, патрон! — возмутился Рабан. Мозговой паразит, как всегда, подслушивал мои мысли. — Вон те мешочки — это и есть деньги!
Рабан имел в виду пару полотняных мешочков, приютившихся у дчльней стенки сейфа. Я недоверчиво приоткрыл один и вытряхнул из него несколько разноцветных кружочков, каждый диаметром примерно с советский пятак и такой же толщины. Но это явно был не металл, а что-то вроде фарфора, только очень прочного. Во втором мешочке обнаружились точно такие же кругляши, только не разноцветные, а все, как на подбор, белые. Я взвесил на руке один — он был очень легким, почти невесомым.
— Странные какие-то деньги… — заметил я.
— Уж какие есть, — немного обиженно откликнулся Рабан. — Система очень простая. Самая маленькая монета — краснушка. Примерно пятнадцать ваших копеек, если считать по номинальной стоимости. Или двадцать… Ну курс все время колеблется, сам понимаешь. Пять краснушек — желтяк. Пять желтяков — синяк. Пять синяков — зеленец. Пять зеленцов — бурец. Пять бурцов — чернец. Пять чернецов — белуха. Вот они, белухи, в мешочке.
— И сколько можно купить за одну белуху? — насмешливо уточнил я.
Эти кружочки, больше похожие на жетоны для какой-нибудь игры, никак не ассоциировались в моем сознании с деньгами. Я где-то слышал, что именно поэтому в казино используют фишки, а не обычные деньги — фишки не так жалко проигрывать. Конечно, все понимают, что это те же самые деньги, но факт остается фактом: человеку трудно расстаться с денежной купюрой, но гораздо легче — с цветной фишкой.
— Ничего смешного, — буркнул Рабан. — Здесь деньги такие. Чего ты от них хочешь — металлов мало, из чего им деньги чеканить? Вот и используют плунт… Это материал так называется, его из морского ила делают.
— А почему не из бумаги?
— С бумагой тут тоже напряженка. Остров почти весь заселен, каждое дерево на учете. Не из чего бумагу изготовлять… Естественно, ради денег можно бы и импортировать, но это ты им скажи, а не мне. Ладно, в общем, ты уяснил, что белуха — самая крупная монета. Соответствует примерно сотне долларов. Еще больше — только золотарь. Название довольно неуважительное, но зато это единственная миргородская монета не из плунта, а из золота. В золотаре пять белух.
— Немаленькая монетка, — согласился я, торопливо рассовывая все эти жетоны с дурацкими названиями по карманам. Вот когда я обрадовался, что у меня сохранилось кое-что из одежды! Не будь на мне этих штанов и комбинезона… хотя нет, теперь это уже безрукавка… в общем, куда бы я запихал столько денег? Не в рот же…
В сейфе оставалось еще много интересных штучек. Несколько прямоугольных карточек, похожих на чьи-то визитки или пригласительные билеты, какая-то странная вывернутая статуэтка, больше всего напоминавшая бронзовую гармошку, разорванную в нескольких местах, небольшая шкатулка и свернутая в трубку бумага, перевязанная разноцветными ленточками.
— Захвати и билеты, — предложил Рабан. — Помнишь, ты спрашивал про Красный Дворец? Вот это как раз туда. Мы с Волдресом в последний раз, когда там были, выиграли их конкурс, и нам дали семь бесплатных билетов.
— Угу. А это что за абстракционизм?
— Скульптура. Нас нанял один коллекционер, чтобы мы ее нашли.
— А почему же она здесь, а не у него?
— Пока мы ее разыскивали, этот придурок взял да и помер! — пожаловался Рабан. — Два месяца впустую ухлопали! Главное, в чем пакость — тот коллекционер за эту гармошку давал громадные деньжищи, а все остальные, кому мы ее потом предлагали, говорили, что ее место на помойке!
— Закон подлости, — посочувствовал я.
— Точно… То ли это мы что-то не то раздобыли, то ли наш наниматель сам что-то перепутал, то ли просто он коллекционировал именно такие гармошки… Теперь уже не узнать. А вон тот ларчик не открывай ни в коем случае.
