Наталия Чернышова - Привидение-стажер
Но я обратила на это внимание только в последнюю очередь. Главным было то, что этот вопрос настолько попал в тему моих душевных терзаний, что я некоторое время с подозрением всматривалась в его лицо — неужели и в остальном наши мысли совпадают? Но нет, похоже, ему действительно было просто любопытно.
— В смысле, если не выйдет быстро обзавестись новым телом? Не знаю, наверное, найду заброшенный замок. Буду туристов пугать и стенать в коридорах, потряхивая цепями.
— Потрясающе увлекательные перспективы, но может пока ты не разыскала свой замок, останешься у меня? Конечно, подвалы и потайные лестницы я тебе не гарантирую, но две комнаты, кухня и даже ванная будут в твоем распоряжении. Пока не подберешь себе что-нибудь получше.
Женя был обезоруживающе искренен и это не оставляло никаких шансов. Я ему, нравлюсь, с этим не буду спорить, но было очевидно и другое — его интерес ко мне обусловлен в большей степени экзотичностью ситуации. Еще бы, что бы он упустил возможность завязнуть в каком-нибудь сумасшедшем приключении! Да окажись на моем месте Карлсон, который живет на крыше, Женька бы, наверное, с не меньшим энтузиазмом стремился наладить с ним дружеские отношения. А тут тоже — домашнее привидение, авантюра вполне в Женином вкусе. Ну и пусть.
«Все что угодно, только бы быть рядом с тобой!» — конечно, про себя, а вслух:
— Эксплуатация призраков продолжается? Тебе, что тексты некому править?
— Почему эксплуатация? Все вполне законно даже с зарплатой — надо же тебе на замок собирать. Соглашайся, а?
— Завтра посмотрим. Хватит делить шкуру не убитого редактора. А как ты вообще проберешься в его кабинет? — технические моменты реализации нашего коварного плана давно не давали мне покоя. — У тебя есть отмычка? Или может быть небольшой взрыв? — воображение уже подсказывало мне дюжину надежнейших способов разрешения этой проблемы.
— Универсальный ключ у вахтера подходит ко всем дверям на нашем этаже. — полет моей фантазии был грубо прерван.
— А он даст его?
— Конечно! Без имен, а сейчас это даже к лучшему, но всех наших он в лицо знает и уже привык к безалаберности журналистов. А вот коллег, к счастью, нам встретить не удастся — сегодня был день выпуска, так что завтра все часам к четырем уже точно слиняют.
* * *В здание он, вернее мы, вошли около семи. Народ валом валил по домам. В суете никто ни на кого не обращал внимания. Женя разговорился с вахтером, тот без проблем отдал ключ, отпустив дежурную шутку по поводу рассеянности «пишущей братии».
На шестой этаж поднялись пешком. Женька отрекомендовал этот путь как абсолютно безопасный: тут уж точно никого из журнала не встретишь — лень. В коридоре тоже никого не было, и я спокойно материализовалась:
— Все чисто, можешь идти. Только где бы тебе спрятаться? А то еще наткнешься на кого-нибудь из припозднившихся коллег.
— Есть одна мысль — он продемонстрировал небольшой ключ.
— От кладовки?
— Нет, от моего кабинета.
— Твоего кабинета?!
— Ну, наконец-то. Кто бы знал, как завоевать пиетет! — удовлетворенно произнес Женя, проскальзывая в комнату. — Мой могучий интеллект, неотразимая внешность, уютнейшая квартира и изысканейшая машина, я заметил, на тебя не производили особого впечатления, а вот кабинет! А ты, оказывается, конъюнктурная девица!
— Рано радуешься. Еще не заслужил. Если бы у тебя было кресло — вот тогда я бы точно трепетала.
— А причем здесь кресло?
— Это как в Японии. Там служебная лестница прослеживается именно так — стул со спинкой, общий зал; стул с подлокотниками, плюс перегородка; и — вершина пирамиды — кресло и отдельный кабинет. Так что тебе еще есть к чему стремиться.
— Кресло здесь одно — редакторское, так что, лови момент, пока можешь сидеть в моем присутствии. Или летать — добавил он, заметив, что я под потолком изучаю содержимое антресолей. Благо потолки были довоенные — метров 5 минимум, так что полетать было где.
— Что ты там ищешь?
— Ничего, просто осматриваюсь. Слушай, а почему именно 3?
— Чего?
— Лыжи. Здесь наверху лежат три горных лыжи. Ты катаешься каким-то особым образом?
— А, вот, оказывается, где они! Мы с Максом ездили на майские праздники в горы. Собирались недавно снова, но не поехали, потому что у него дома нашли только одну. А где остальные, так и не смогли выяснить. Решили, что забыли их на базе.
— Хорошо видимо отмечали праздники! Как только в лыжню попадали?
— Так трасса-то горная — сплошные изгибы. — хладнокровно парировал Женька.
Когда в здании затихли последние шорохи, я несколько раз совершила патрульный облет. Никого — только мы, Михалыч, терпеливо ожидавший Соню, и охрана на первом этаже. Уборщица со скоростью метеора пронеслась по этажу и исчезла.
Снова став временно Соней Шварц, я пожаловалась редактору, что из-за плохого знания города заблудилась и сейчас нахожусь рядом с каким-то памятником, изображающим странного вылезающего из трубы золотого мужчину в разваленной беседке. И я конечно могу попытаться самостоятельно отыскать дорогу к редакции, но…Михалыч похвально быстро узнал в этом памятник Пушкину на центральной площади и пообещал немедленно приехать. И, действительно, спустя пять минут показался на улице, торопливой походкой направившись к стоянке машин.
В опустевшем кабинете Женя оперативно оставил красноречивые следы взлома и быстренько удалился со сцены. Через час появился недовольный, так никого и не встретивший Михалыч и в качестве очередного досадного сюрприза увидел результаты Жениного труда. Особенно эффектно смотрелись две сделанные Жениным перочинным ножом царапины на дверце сейфа, и вывернутые ящики стола. Не обращая внимания на шкафы и ящики, Михалыч первым делом бросился к сейфу. Мне оставалось только запомнить шифр. Убедившись в сохранности документов, а может быть и графина, редактор немного успокоился. Графин, впрочем, он оставил при себе в качестве дополнительного успокоительного средства. Потом видимо, в порядке профилактики, нажал кнопку под столом, и здание наполнилось шумом от завывания сирены. Чем и объяснялось появление в ближайшее время двух спортивных молодых людей в камуфляже, с дубинками на перевес. Шеф, уже пришедший в прекрасное расположение духа, дружелюбно поинтересовался, не проходил ли кто мимо их поста. И, получив отрицательный ответ, рекомендовал им проявлять повышенную бдительность. Охрана, с подозрением косясь на графин, заверила его, что посторонних в здании нет, и удалилась.
После их ухода он, покачивая головой, принялся наводить порядок, методично возвращая все на свои места. Минут через сорок, в очередной раз проверил, заперт ли сейф, сел в кресло. Я испугалась, не собирается ли он караулить кабинет всю ночь, но нет, минут через двадцать Михалыч посмотрел на часы и, бурча что-то про чертовых негритянок, наконец, ушел.
До решительной победы оставалось несколько минут. Женька торопливо набирал шифр, а мне все не верилось, что все оказалось так просто.
И не зря…Потому что в этот момент в замке щелкнул ключ и на пороге появился редактор собственной персоной. Что ему теперь было надо? Открыв дверь, он, еще не заметив нас, потянулся к выключателю. Черт, этот педант забыл выключить свет, и не поленился вернуться обратно. Я успела дематериализоваться, а вот Жене этот путь был заказан. Прятаться было некогда и негде. Михалыч, заметив присутствие постороннего, молча открыл рот и в этот момент Женя, небрежно пригладив волосы, сделал шаг навстречу и с непередаваемой интонацией поинтересовался
— Не ждал?
Надо сказать это выглядело достаточно устрашающе само по себе. Я бы заволновалась, даже не будучи участником Жениного убийства. На шефа это тоже произвело известное впечатление.
Он что-то неразборчиво пискнул, и начал тереть глаза.
— Ты же мертв!
— Все мы там будем рано или поздно, но лучше с чистой совестью…
— Что тебе от меня надо? Я не виноват, это все Монастырский. Я даже не знал. Ведь на твоем месте мог оказаться и я!
— Там всем места хватит. И денег туда не возьмешь…
— Я треть, нет, даже половину, пожертвую в храм на помин твоей души! Только не трогай меня, пожалуйста. — Он еще и торговаться пытался! Поразительно.
— Документы — замогильным голосом прошептал Женя — Они не дают мне покоя! Достань их!
— Но у меня здесь их нет — они дома. Клянусь всем святым!
Женя на секунду задумался — уж очень убедительно редактор рыдал и ломал руки. Даже я почти поверила, хотя видела их в сейфе собственными глазами. Я срочно проявилась за спиной у рыдающего шефа, разыгрывая целую пантомиму. Заметив мои знаки, Женя укоризненно сказал:
— Врешь. Они же в сейфе, на третьей полке!
— Ох и правда, совсем забыл, что-то мне нехорошо! — Михалыч продолжал убиваться и хвататься за сердце, потом попросил позволения присесть и налить стакан воды. Но руки у него тряслись, и он все время проливал мимо. Женька забылся, не выдержал, отобрал у него кувшин, налил и передал ему стакан.
