Пирс Энтони - Голем в оковах
– Но как его остановить? – спросила девушка, боязливо поглядывая вниз.
– Мне нужно раздобыть оружие, – отозвался голем. – Жаль, что я не сохранил ту булавку.
– Так ведь у меня есть прекрасная большая булавка, – радостно затарахтела Рапунцель, – то есть сейчас она маленькая, но…
– Быстро расти и давай ее мне, – строго велел Гранди.
Рапунцель увеличилась, пошарила в складках одежды и вытащила большую булавку. Вручив ее Гранди, она снова уменьшилась. Булавка оказалась превосходным мечом. Взяв в зубы ее головку, Гранди по ножке кровати спустился на пол.
Никельпед приближался к одной из бессильных лап Храповика. Он представлял собой покрытый никелированной броней кругляш высотой примерно голему по колено. Впереди торчали грозные клешни. Позолоченные деньгзнаки, обитавшие на Золотых Песках, явно стремились повысить свою стоимость.
Гранди нанес удар, но острый кончик булавки скользнул по металлическому панцирю, не причинив деньжатнику вреда. Никельпед щелкнул клешнями, заставив голема отскочить назад.
Острые клешни твари способны отщипнуть кусочек даже от металла, что уж говорить о живой плоти. Гранди крутанулся, выискивая у противника уязвимое место. Он вознамерился ткнуть никельпеда в глаз, но с удивлением обнаружил, что глаз это существо не имеет. Похоже, органами чувств ему служили усики-антенны. Голем ударил по одной из этих проволочек, но она лишь качнулась в сторону. Гранди решил нанести удар по одной из лап – их было не то шесть, не то восемь. Маленькие ножки, по разумению Гранди, не имели металлического покрытия, иначе они оказались бы слишком тяжелыми для столь шустрого существа. Если отсечь лапу-другую, никельпед много не набегает.
Выждав, когда деньжатник откроется, Гранди нанес удар, но – увы! – промахнулся. Зато никельпед отреагировал мгновенно. Клац – клешни щелкнули, и в руке голема осталась лишь половина булавки.
Он подался назад. Никельпед, воодушевленный успехом, устремился за ним. Запнувшись, Гранди повалился навзничь и с ужасом увидел тянущиеся к нему клешни.
Потом сверху опустилось что-то огромное, и никельпед исчез. Ошарашенный голем протер глаза и только тогда уразумел, что его врага попросту раздавила нога Рапунцель, принявшей человеческий рост.
– Ой! – пискнула девушка, отступив в сторону.
С никельпедом было покончено. Рапунцель снова уменьшилась и закрыла лицо руками.
– Ты спасла меня! – воскликнул Гранди.
– Я не могла допустить, чтобы он тебя схрумкал, – пролепетала девушка. – Но.., мне никогда не приходилось делать ничего подобного.
– Рад, что ты поступила именно так. Сам-то я дал маху, как обычно со мной и бывает, так что, если б не ты…
– Ты так храбро держался! Когда я увидела, что ты упал…
– Какая там храбрость, – фыркнул голем, – я был вне себя от страха.
– Ничего не знаю. Выглядел ты храбрым.
Не привыкший к таким комплиментам Гранди просто не знал, как себя вести, а потому предпочел сменить тему:
– Сюда могут заявиться его соплеменники. Не худо бы придумать, как от них отбиваться. Ты случайно не знаешь, что для них опасно?
– Ну, если бы нам удалось найти свинью-копилку…
– Что?
– Свиньи-копилки питаются никельпедами, даймопедами и прочими мелкими деньжатниками. Думаю, они обитают на побережье, но как их найти?
– Пойду поищу, – заявил Гранди.
– А если сюда опять заявится никельпед?
– Топчи! – отрезал Гранди и направился к выходу из пещеры.
Девушка промолчала. Голему не хотелось огорчать ее, но он прекрасно понимал, что, если не разобраться с никельпедами, их ждет большая беда. Когда сюда сбегутся деньжатники из ближайшего кошелька, не говоря уже о банке, всех не перетопчешь.
Выбравшись из грота, голем обратился к перовому попавшемуся растению:
– Привет, шляпа зеленая! Ты, случаем, не знаешь, есть здесь поблизости свиньи-копилки?
К немалой его радости, растение ответило утвердительно:
– Шастает тут одна по берегу, ищет, чем бы перекусить.
– Где она? – Голем с трудом мог поверить в такую удачу.
Растение указало направление, и довольно скоро Гранди добрался до лежбища свиньи-копилки. Она походила на нормальное животное, только сделанное из чего-то вроде фаянса. К тому же на спине у нее имелась странная прорезь. Плоский кончик носа подозрительно напоминал какой-то деньгзнак.
– Ты живая? – осторожно поинтересовался голем, не будучи уверен в том, что сможет говорить с этой штуковиной.
– Живей тебя, дурака, – отозвалась копилка, звякнув чем-то внутри.
– А есть хочешь? – воодушевленно спросил Гранди.
– Еще бы! – ответила свинья. – Поди-ка добудь в наше время денежку.
– Пойдем со мной. Я покажу тебе место, куда соберется тьма никельпедов.
– Уже иду. – Свинья-копилка поднялась и засеменила следом за Гранди.
Вернувшись в грот, Гранди обнаружил, что Рапунцель пребывает в полном расстройстве. Она растоптала еще трех никельпедов и теперь рыдала.
– Лучше бы я никогда не покидала башню, – причитала она, утирая слезы пахнущим гвоздикой платочком.
Голем встревожился. Страшно подумать, что случилось бы, застань ее в таком состоянии морская ведьма и начни обрабатывать своей «сладостью».
– Спрячься рядом с подкроватным чудовищем и жди, – сказал Гранд и свинье. – Хватай только тех никельпедов, которые приблизятся, чтобы не спугнуть остальных. Сумеешь?
– Не беспокойся, я свое дело знаю, – звякнула копилка и спряталась под кровать.
Гранди вскарабкался по ножке и устроился на матрасе.
– Иди сюда, – позвал он Рапунцель. – Только сделайся маленькой.
Девушка уменьшилась, но хныкать не перестала.
– Эти никельпеды такие гадкие, – ныла она, – но давить их противно.
– Теперь все будет в порядке, – заверил «ее Гранди. – Я нашел свинью-копилку.
– О, как здорово! – воскликнула она, светлея лицом.
Рапунцель и радовалась, и огорчалась от всего сердца. Гранди не привык иметь дело с особами, обладающими столь переменчивым настроением, однако находил это довольно приятным. Девушка была искренней и непосредственной, как дитя.
Спустя некоторое время появился очередной никельпед. Грязный, как и все неотмытые деньжатники, он предпочитал сумрак, а потому поспешно нырнул под кровать. Что-то клацнуло, и снизу послышался мелодичный звон – дзинь!
Гранди свесился с кровати:
– Кто это там звенит?
– Я, – ответила свинья-копилка. – У нас, копилок, так принято.
Гранди пожал плечами, но возражать не стал.
В конце концов, у каждого в Ксанфе свои обычаи.
Прошло еще немного времени, и копилка прозвенела снова, на сей раз дважды – дзинь-дзинь!
– Денежки счет любят, – пояснила она в ответ на вопрос голема. Он позволил себе усомниться в том, что никельпеды действительно любят такого рода счет, однако промолчал.
– Дзинь-дзинь-дзинь! – доносилось из-под кровати. – Дзинь-дзинь-дзинь-дзинь!
Притерпеться к этому звяканью было не так уж трудно.
– Гранди, – произнесла Рапунцель через некоторое время, – там, в лодке, ты кое-что сделал.
Можно спросить тебя, почему?
– Ничего я особенного не делал, просто пытался доставить нас всех на берег.
– А вот и сделал, причем очень даже здорово.
Голем пожал плечами:
– Скажи, что ты имеешь в виду, и я попробую объяснить.
– Ты.., ты меня обнял.
– Правда? – удивился Гранди.
– Правда-правда. Я предложила тебе использовать в качестве посланника рыбу, а ты меня обнял. Почему?
Голем припомнил: так оно и было.
– Это.., от растерянности. Я действовал, не подумав. Прошу прощения.
– За что? Мне это понравилось.
Гранди задумался:
– Ты предложила очень хороший выход.
Я.., ну, просто таким образом я хотел сказать спасибо.
– Так почему же ты не сказал спасибо?
Гранди в полном смущении пожал плечами:
– Я должен был.., боюсь.., э.., тогда мне показалось, что так проще.
– Матушка Сладость никогда меня не обнимала.
– Конечно. Ведь на самом деле она тебя не любила.
– Вот оно что! Значит, ты меня любишь?
– Я считаю, что ты красивее всех в Ксанфе.
– А я считаю, что ты не ответил на мой вопрос.
– Не знаю, что и ответить, – признался голем.
– Почему?
– Да потому, что ты прекрасная девушка, а я голем.
– Это значит, что я тебе не нравлюсь?
– Это значит, – с трудом вымолвил он, – что я не могу позволить себе любить тебя.
– Почему? Я не понимаю.
Гранди сознавал, что Рапунцель, действительно, находится в затруднении. Выросшая в Башне из Слоновой Кости девушка имела слабое представление об иерархии населявших реальный мир существ. Конечно, девушка знала о них, слышала про них, но их самих никогда не видела и не представляла себе, каковы их взаимоотношения.
Откуда ей знать, как унизительно быть ничего незначащим големом?
Разговор требовал особой деликатности, а как раз в этом Гранди не был силен. Он привык окорачивать всех и каждого задиристой бранью, но не мог и помыслить о том, чтобы применить такой метод к Рапунцель. Это было бы все равно что растоптать цветок.
