Дмитрий Пучков - Возвращение бомжа
— Он в моей тумбочке крысятничал! Валите крысу!
Федор задергался, будто в эпилептическом припадке, стараясь что-то поменять в своем незавидном положении свертка — похоже было, что хозяевам притона сейчас было совсем не до него. Судя по звукам, внизу разворачивалось настоящее побоище, и упустить столь выгодный для побега момент было бы непростительной ошибкой.
Уркам из сторожевой башни, в которую доставили Федора, и вправду сейчас было некогда присматривать за чахлым карапузом — жизнь караульных в горах не блистала разнообразием и потому упустить хороший повод для мордобоя они не могли, с превеликим удовольствием последовали заманчивому предложению и принявшись настойчиво лупить друг друга изо всех сил. Буквально через пару минут после начала разборка окончательно потеряла любую идеологическую подоплеку, превратившись в тупое мочилово «один за всех и все за одного», в том смысле, что то один получал за всех, то потом все огребали за кого-то одного. Постепенно драка переместилась из караульного помещения на улицу, и вскоре весь гарнизон увлеченно мутузил братьев по оружию, не разбирая чинов и званий.
Неумело прятавшийся среди скал бывший оруженосец и приятель Федора давно был бы обнаружен караульными на башне, не будь они заняты «более важными» делами, а посему Семену удалось подобраться к блокпосту никем не замеченным.
Опасливо оглядываясь по сторонам, он сунулся в неожиданно широко распахнутые ворота и едва не ринулся со всех ног в обратном направлении: прямо за толстенными створками в более чем неестественных позах валялись окровавленные урочьи трупы. Впрочем, карапуз довольно быстро разобрался, что к чему, и, выставив вперед свой длинный кинжал, осторожно двинулся по двору.
Откуда-то сверху слышался дикий грохот, перемежаемый воплями и жуткой матерщиной. Неожиданно для себя карапуз почувствовал прилив небывалой храбрости и бросился вверх по лестнице, уходящей в чрево башни.
Преодолев пару неслабых пролетов, он остановился, чтобы перевести дыхание, и вдруг заметил этажом выше несколько невнятных фигур. Издав тигриный рык, он бросился вверх по лестнице, порядком напугав заметавшихся на небольшой площадке урок. Лестничный пролет усилил голос, а свет факелов, причудливо отобразивших его неуклюжую тушку на стене, едва не обратил неприятеля в бегство.
Когда же наконец карапуз появился перед троицей головорезов, едва не потерявших от ужаса голову, ярость одураченных упырей сыграла с ними плохую шутку.
Явно вознамерившись разорвать недомерка голыми руками, они гурьбой навалились на Сеню и… все как один нарвались на острый кинжал. Карапуз, неплохо потренировавшийся на медсестричке, применил недурно зарекомендовавшую себя тактику — подкатываясь под ноги, бил снизу вверх, поочередно насадив на перо каждого из «сладкой троицы»:
— Это за Федора! Это за меня! Это за мир во всем мире! Сеня Лютый спешит на помощь! Вы мне еще ответите за Саманту Смит!
Федор, уже практически вывернувшийся из веревочных петель, пытался освободить туго стянутые кисти рук и, чрезмерно увлекшись процессом, не расслышал шагов на лестнице. Противно-гнусавый голос, будто плетью, обжег его слух:
— Не вышло у нас с календарем…
Вывернув голову в сторону, Федор наконец-то разглядел одного из двух мародеров, так и не сумевших поделить его комиссарские телеса. Внешности упыря вполне соответствовала его примерному фотороботу, составленному карапузом по результатам спектрального анализа речи — «та еще гнида». Щербато скалившийся урка не спеша подрулил к извивающемуся подростку. Улыбка не сползала с его гнусной хари:
— Знаешь, что я подумал… мой маленький друг… — В руке хмыря блеснула «бабочка», как всегда, помогающая своим обладателям улыбаться еще шире. Коротко замахнувшись, упырь завершил, свою мысль: — Не доставайся же ты никому!
И в этот же момент кинжал, прошивший урку насквозь, вышел прямиком из его груди и не позволил завершить начатую было экзекуцию. Из-за плеча подыхающего мародера вынырнула взлохмаченная Сенина голова и выдала нечто из репертуара молодого Чака Норриса:
— Твои друзья в овраге лошадь доедают!
Выдернув кинжал, шустрый карапуз позволил урке спокойно подохнуть на каменном полу, а сам бросился распутывать своего непутевого хозяина, который принялся не слишком складно оправдываться перед давеча репрессированным соратником:
— Сеня! Извини, Сеня, вот такая фигня получилась.
В ответ тот со снисходительностью, доступной только суперменам и идиотам, проигнорировал запоздалые извинения:
— Идем отсюда.
Едва-едва избежавший верной смерти, Федор тем не менее не мог не заботиться о сохранении имиджа положительного героя и потому принялся оправдываться по поводу собственного жалкого вида:
— Сеня, они меня на гоп-стоп взяли, ни штанов, ни ботинок.
И замолк, видя, что приятель не слишком-то сочувствует его беде. Выдержав небольшую паузу, все же жалостливо добавил:
— И колечко мое козырное подрезали…
Сеня хлопнул себя по лбу и принялся шарить по своим карманам:
— Погоди, Михалыч. Я его сам подрезал. — Наконец, он вытащил на свет божий цепочку с болтавшимся на ней заветным артефактом и, качнув им перед носом Федора, уточнил: — Со жмура снял. Бери, если не брезгуешь.
Минуту назад старательно давивший на жалость кольценосец-психопат едва не набросился на своего спасителя с кулаками:
— А ну дай сюда.
Однако тот легко ускользнул от притязаний внезапно очухавшегося приятеля и принялся, улыбаясь, поддергивать цепочку, словно вознамерился поудить рыбку. Федор свирепел на глазах:
— Верни колечко, Сеня!
В ответ тот лишь качал головой и ласково улыбался, отчего племяш Бульбы окончательно впал в истерику:
— Сеня! Верни кольцо!
Не слишком-то натешившись собственным моментом истины, победитель медсестер и урок, скорчив кислую мину, протянул-таки цепочку с кольцом законному владельцу. Моментально успокоившийся Федор, просунув голову в свой заветный ошейник, стал подозрительно рассудителен, принявшись поучать своего друга:
— Запомни, Сеня. Чужое брать нехорошо! Статья сто пятьдесят восьмая.
Сообразив, что все снова вернулось на круги своя, Сеня с плохо скрываемым неудовольствием принялся искать утешение в движении. Передернув плечами, он подобрал разбросанные по казарме шмотки и швырнул ими в Федора:
— Так, одевайся и пошли.
Покуда жертва врачебно-сексуального произвола напяливала на себя портки и фуфайку, Сеня принялся рассуждать вслух:
— Есть предложение. Предлагаю переодеться дятлами. На дорогах нынче неспокойно, а так нас фиг кто узнает.
Каменный мост над пропастью, подходы к которому собственно и охраняла башня, покинутая карапузами, вывел Сеню и Федора на очередную тропу, пробивавшую себе путь между тошнотворно угрюмых скал. Шмотки, снятые с почивших в бое урок, грязными мешками сидели на мелкотравчатых подростках. Дурацкие каски с клювами постоянно сползали на глаза, от войлочной подкладки чудовищно потела и чесалась башка, и Федор, пару раз в забытьи едва не поломавший все ногти о железо, готов был уже лично придушить своего приятеля, выдвинувшего идею по поводу этого идиотского маскарада.
Кроме того, любознательный оруженосец, воодушевленный «возвращением в лоно семьи», без умолку нес всякую чушь, перемежая личные креатинизмы не менее глупыми вопросами. Перманентно усталый и злой кольценосец тихо свирепел, бубня в клюв разнообразные непристойности.
Наконец тропа, уходившая теперь круто вниз, вывела их на небольшую площадку, откуда открывался вид на Сауроново лежбище, стойбище и седалище. Картинка впечатляла покруче любых фотообоев, и даже Сеня ненадолго притих, настороженно вглядываясь в пылающий на башне глаз-прожектор и глухо рокочущую Мордовскую домну.
Полученные впечатления, как всегда, родили в мозгу карапуза новую порцию вопросов:
— Скажи мне, Михалыч, Саурон — он кто?
Федор почесал единственное, до чего доставала рука, — правую бровь — с таким видом, словно Сенин вопрос назойливой мухой вонзился ему прямиком в глаз, и нехотя пробурчал в ответ:
— Саурон, Сеня, это артефакт, первый в мире трансформер… человек и прожектор.
Любознательный оруженосец удивленно захлопал глазами, слегка поразмышлял по поводу предполагаемой дерзости и все же решился возразить:
— А я слышал, что первый трансформер — это Элтон Джон. Человек и… не совсем!
Федору было лень спорить, поэтому он только вяло махнул рукой, показывая всем видом, что базарить некогда:
— Согласен. Пошли, главное — клювом не щелкай. А то птичий грипп подхватишь.
Сеня не на шутку всполошился:
— Слушай, а это как?
Федор постучал приятелю кулаком по каске и объяснил:
