Изумрудный Армавир - Александр Нерей
— На кой он сдался?.. Они. Плавки на кой? Сам знаешь, что Илья уже в воду… Соли добавил. Купаться уже холодно, — бодро включился в разговор восьмой Александр.
— Он её ещё второго августа посолил. А мы сегодня куда-нибудь на экватор рванём. Там искупаемся.
— Не врёшь? — засомневался близнец и сразу погрустнел.
Мы остановились на нашей родной улице, и я, после недолгого раздумья, продолжил диалог.
— Думай как хочешь. Но плавки возьми обязательно. Когда будешь готов к невероятному и запредельному, так сразу же в пещеру. С неё начнём наше приключение и обучение. А пока я сам домой. Через час ожидаю тебя и четвёртого в нашем ракушечном бомбоубежище. Надеюсь, уже умеешь летать и через миры прыгать? Перешагивать туда-сюда из одного… В любой другой без волшебного подвала? — спохватился я, вспомнив, что ещё не открывал эту тайну, покрытую мраком.
— Знаю уже, что так можно, но пока не отваживался, — вздохнул напарник. — А к полётам уже и сам пристрастился.
— А от кого узнал? — сразу же поинтересовался я.
— Вроде бы от тебя, — задумался близнец. — Только для этого волшебный веник нужен.
— Значит, не от меня. Это или одиннадцатый наплёл, или третий напутал, — заявил я со знанием дела.
— Я и через подвал пулей всё сделаю, — сразу нашёлся восьмой.
— Напомни мне и об этом рассказать. А сейчас смотри, как я без веника удалюсь, — похвастался я и сразу же обратился к миру. — Мир, с посредническим номером восемь. Перебрось меня, пожалуйста, домой, к твоему брату, в мой двенадцатый Армавир.
В тоже мгновение, под весёленькие чёрно-белые вспышки, Александр восьмой пропал из глаз.
— Скефий, я уже дома. Скрывай меня и готовь лётные скафандры. Или всё то, что у тебя для нас припасено. Сегодня пошалим! — крикнул я в голубое октябрьское небо и, обдуваемый тёплым ветром, пошагал в гости к Павлу и Угоднику, собираясь одолжить их адмиральский подарочек.
* * *
— Почему мы не в школе? — спросил дед из-за забора, когда увидел, как я подходил к скамейке.
— У нас внеклассные занятия, — откликнулся я, вместо приветствия, и вошёл во двор, практически, как к себе домой.
— Ты дисциплину не замай, — не поверил Павел в мою басню. — С этого малого всё и начинается. Сначала бездельничают, в школу не ходят, а потом ударяются в пиво, чтобы писать криво. А там, моргнуть не успеешь, как отдались тётке с гордым именем «Водка».
— Про внеклассные занятия я не наврал. Только не сказал, что учителем буду сам. Обучать начинаю своих старшин. Чтобы всё знали наравне со мною. Всё умели. Ничего не боялись, — начал я оправдываться. — Угодник дома? А то его певца-брюнета нет на месте.
— И чему это ты, блоха, учить собрался? — взревел дед благим матом.
Я тотчас осознал, что поспешил с откровениями, но было поздно. На ум ничего хорошего не приходило, поэтому решил слегка пошутить на тему бахвальства о взрослой жизни во втором мировом круге.
— Я хоть и блоха, зато самая старшая. Имею я право рассказать парням, как воевал с вредными тётками? Имею, — чуть не проболтался о враждебных лично ко мне мирах женского рода с их амазонками и арбалетами, и перевёл разговор на беды. — Думаешь там легко и просто было? Да я, когда свою старую рожу в зеркале увидел, чуть штаны не замарал. Тому и остальных учить буду. Чтобы ничего не боялись.
— Это с какими тётками ты там баталии устраивал? — продолжил нападки Павел.
— С бедовыми и вихлястыми, — вырвалось у меня, но я незамедлительно решил всё перевести в шутку. — Они хвостиками своими туда-сюда. Туда-сюда. А я на них полный и безоговорочный ноль. То есть, никакого внимания.
— Ой, боженька. С хвостиками? Где же тебя носило, окаянного? Ты там третьим глазом не пользовался? — пристал ко мне дед, не давая вздохнуть.
— Рано ещё. Погоди пару лет. Потом я им работать начну. Без устали буду трудиться. Всех окрестных ведьм на чистую воду выведу. Всех собственноручно взгрею и выжму. И палкой по темечку. Палкой! Так отстукаю, что из них весь дух выйдет, — увлёкся я с обещаниями будущих подвигов и забыл, что волшебной палки-прогонялки нечисти у меня больше и нет.
А дед от такой моей горячности судорожно ойкнул и беззвучно затрясся. Я сначала подумал, что с ним случился старческий припадок, но потом, по его всхлипам, догадался, что с ним всё в порядке, а трясётся он, всего-навсего, от беззвучного стариковского смеха.
— Так я пошёл? Я же за подарком притопал. За Адмиралом, — поведал я о цели своего раннего визита.
— И палкой их. Палкой! — еле выдавил из себя хохотавший дед. — Изыди уже, страшная блошка. Взгреет он. Выжмет. Потом ещё и отутюжит. Ведьм! Окрестных!..
Я расценил его нескончаемые насмешки, как благословление на дорожку и, захватив из сарая увесистого Адмирала, поспешил домой, чтобы переодеться и подготовиться к дальнему сверхзвуковому походу.
Кроме Тумана, ни на меня, ни на Адмирала, никто из домашних внимания не обратил, и я спокойно переоделся, сменив школьную форму на простую, но тёплую уличную одежду, совершенно забыв о купальном костюме.
Спустя четверть часа попросил Скефия о перелёте на Фортштадт, а ещё через пару минут уже приземлялся с глобусом в обнимку на тропинку перед нашей пещерой.
С такой огромной ношей в руках я ещё ни разу сквозь ракушечный монолит не пробирался, и поэтому слегка переживал за Адмирала. Почему мне захотелось перенести этот глобус в пещеру, я понятия не имел, просто, думал, что в ней ему самое место. Здесь и времени, вроде как, не существует, а, самое главное, сюда никто кроме посредников не заглядывает.
После некоторого колебания, собрался с мужеством и шагнул к противоположной стене пещеры, заслонившись глобусом, как щитом. Глаза зажмурил заранее и поэтому занялся привычным счётом шагов вслух, контролем танцевальных па вихров и созерцанием волн, штормовавших по всему телу, мурашек.
Когда ощущения начали затихать, замедлился и открыл глаза, всё еще продолжая шагать. Адмирал благополучно протиснулся сквозь ракушку и начал поблёскивать в полумраке своим
