Владимир Пучков - Черти поневоле
— Товарищ Степанидовна, — сказал Евстигнеев, — а давайте я их всех в угол поставлю! — Он взял Эдика за грудки и притянул к себе. — Помнишь, как недавно в углу стоял?
И тут случилось то, чего никто не ожидал, в том числе и сам Эдик. Что есть силы он рванулся, но не вперед, а вбок и въехал коленом Евстигнееву прямо в пах.
— Bay! — взвыл Евстигнеев и согнулся в три погибели.
— Атас! — крикнул Эдик и бросился вдоль по улице. Вслед за ним огромными скачками припустили остальные.
— Ай-яй-яй! — засуетилась Яга. — Ах он негодный! Все достоинство всмятку! А ты не горюй, не горюй! Новые отрастут, ишшо лучше будут!
В ответ Евстигнеев тяжело выдохнул воздух. Степанидовна внимательно посмотрела на него.
— Ишь как убивается, страдалец! А мы на тебя заморозку напустим, оно и пройдет. Чуфырь! — крикнула Яга и взмахнула клюкой. — Криогенус!
И Костя вдруг почувствовал, что от Евстигнеева потянуло холодом, как от ледяной глыбы. Трава вокруг моментально покрылась инеем, а сам Евстигнеев притих, вытаращив глаза и беззвучно раскрыв рот. И почти тут же над его головой, как над полюсом холода, заклубился пар, сгустился в маленькую тучку и пролился редким мелким дождиком. Евстигнеев выпрямился и чихнул.
— Ну что, отлегло, соколик? — заботливо спросила Яга.
— Отлегло! — вздохнул Евстигнеев, постукивал зубами. — Ну и холодина! Так и замерзнуть недолго.
— Неча свое хозяйство разбрасывать перед всякими такими! — сказала Яга. — Смотреть надо в оба! А этими гавриками я займусь! Ох проучу! Хорошо, что они у Маланьи живут!
— Чего ж хорошего-то? — поинтересовался Костя. — По-моему, наоборот. Маланья — человек скрытный, живет на отшибе, бандитам у нее лафа.
— Много ты понимаешь! — фыркнула Яга. — Маланья-то моя внучатая племянница! Они против нее — цыплята! Уж она им, кознодеям, покажет, уж она их, плутов, улестит! Досыта, на всю жизнь накормит!
— Интересные вещи открываются, — пробормотал Костя. — Маланья — ваша племянница, Евстигнеев — Кощею седьмая вода на киселе! Может, и я кому-нибудь родственником прихожусь, а? — Он засмеялся.
— Зря смеёсси! — строго сказала Яга. — К нам чужие не попадают. А если попадают, то не задерживаются. А что касаемо до тебя, соколик, то ты дядьке Матвею, главному лесному чертяке, в десятом колене двоюродный сын! А через дядьку Матвея приходишься родичем и кой-кому похлеще.
Костя обалдел. В его голове на мгновение вспыхнули какие-то странные видения, окружающее на миг представилось чем-то нереальным, странной игрой, выдуманной Великим Мастером.
— Удивился? — довольным голосом произнесла Яга. — Ишшо не так удивисси!
До самого шлоссеровского дома они шли молча. Возле калитки Костя остановился.
— Как там у него пароль? — спросил он. — «Гаврила», кажется? Сим-сим, открой дверь!
— Сгорю, да не отворю! — проскрипел механизм.
— Сим-сим, — рассердился Костя, — хватит валять дурака! У нас срочное дело. Давай открывай! Пароль — Гаврила!
— Ох и достали вы меня со своим Гаврилой! — заскрипел запор. — Ну сколько можно объяснять? Нету хозяина дома! Нету!
— Может, разрыв-травой ее пронять? — зловеще пробормотала Степанидовна. — Вот ведь капризная баба!
— Это не баба, это запор такой, — пояснил Евстигнеев и сам подошел к калитке. — Гаврила! — позвал он.
Через минуту с той стороны забора послышался дробный топот ног, дверь распахнулась, и на пороге возник сияющий Гаврила.
— Я друзей любить всегда! Сахарок принес?
— Да, да! — в рифму ответил Евстигнеев и полез в карман. Механический затвор все еще недовольно ворчал им вслед, а Гаврила уже выкатил «Запорожец», похожий на пушистое облачко.
— Давно за рулем не сидел! — пробормотал Евстигнеев, с опаской усаживаясь в водительское кресло.
— Ешкин кот, — бормотала Яга, устраиваясь сзади, — неужели это помело летает? Чудеса, да и только!
Евстигнеев включил эфироприемник.
— Поднимаемся! — гаркнул он и до упора утопил педаль газа.
«Только не в космос!» — хотел крикнул Костя, но не успел. С головокружительной быстротой земля провалилась вниз, и вокруг них раскинулось беспросветно-черное небо.
— Красотишша-то кака! — восхитилась Степанидовна, таращась в окна. — Смотрит-ко! Кто-то еще на таком же помеле летит!
Она ткнула коготком прямо перед собой. Костя глянул и сомлел. Впереди, чуть левее по курсу, в бархатной пустоте проплывал американский «Шаттл».
— Ты смотри! — восхитился Евстигнеев. — Братья по разуму! Погоди, сейчас поближе подберемся, глянем, что они делают.
Три космонавта сидели за столом и деловито нарезали колбасу. На столике красовалась бутылка с бесцветной жидкостью.
— «Столичная», — по слогам прочел Евстигнеев и ухмыльнулся. — Смотри-ка, на троих! Нашли где соображать!
— А что? — пожал плечами Костя. — Правильно делают! Тишина. Спокойствие. А вообще-то ты увлекся, Евстигнеев! Нам дракона искать надо.
Космонавты, очевидно, что-то почувствовали и уставились на них в иллюминатор. При этом лица у всех троих были такие, словно их застукал за распитием спиртного непосредственный начальник.
И в этот момент Евстигнеев бросил машину вниз. Все облегченно вздохнули.
— Пойдем на бреющем полете, — сказал Евстигнеев, когда под машиной закурчавились калиновские леса. — Даю горизонтальную тягу!
Автомобиль медленно полетел над селом. Все уставились в окна.
— Не видно, — прошептал Костя, — нет его здесь! А может, он на юг подался? В родные края?
— Како юг! — возмутилась бабка. — Вон он, оглоед!
— Это же коза! — засмеялся Костя, глядя, как сравнительно небольшое животное гуляет по совхозному току.
— Разуй глаза! — пробормотала Яга. — Не видишь, три башки?
— Так он же… маленький! — проглотив слюну, выдохнул Костя.
— А тебе здоровенный нужон? — саркастически заметила Яга. — Так здоровенные повывелись все. Экология не та. Измельчали.
Между тем дракон подобрался к зерноуборочной машине и с аппетитом принялся уписывать элитную пшеницу.
— Снижайся! — потребовала бабка. — Ух я ему сейчас задам!
— Правильно! — кивнул Евстигнеев. — Он же экспериментальные образцы жрет! Два в одном называются.
— Это как шампунь? — не понял Костя.
— Два колоса на одном стебле! — сквозь зубы процедил Евстигнеев и посадил «Запорожец» прямо на площадку в двух шагах от дракона.
Все вылезли и уставились на мирно жующее чудовище. Дракон и в самом деле был невелик и очень походил бы на крупную козу, если б не три головы и здоровенные индюшачьи лапы. Народу на току не было. Дракон скосил на друзей огненный глаз и еще быстрее принялся уминать элитное зерно.
— А где бригадир? — возмутился Евстигнеев. — Почему допустил безобразие?
Из ближайших кустов тотчас выглянула чья-то кудлатая голова и обиженно возразила:
— А ты бы не допустил? Иди отгони, если смелый! У него три башки, а у меня одна! С вами вон лесник, пусть усмиряет!
— И усмирю, — мрачно сказал Костя и направился к дракону.
Дракон обернулся, зашипел и показал Косте раздвоенный язык. Костя остановился в нерешительности.
— Ну что, съел? — хмыкнула кудлатая голова. — Ты ближе подойди, увидишь, как он тебя тяпнет!
— Товарищи, — неожиданно обрадовался Евстигнеев, — не надо его отгонять! Он уж давно лопает, скоро нажрется!
— Сомневаюсь, — сухо сказала бабка. — Он ведь в три горла уписывает! Так и будет жрать и раздуваться, жрать и раздуваться. Эх, рыцаря бы сюда!
— Жору? — переспросил Костя. — А что, это идея! Дракон всегда боится либо колдуна, либо рыцаря. Евстигнеев, слетай в сторожку, привези Жору, хоть какая-то польза от него будет!
Евстигнеев лихо поднял «Запорожец» над площадкой и помчался в сторону ласа.
Костя с Ягой остались вдвоем.
— Может, попробуем отогнать? — сказал Костя. — Ты с одной стороны, я — с другой? Дракошечка, хорошенький, кончай жрать зерно, — забормотал он, заходя справа.
Левая голова дракона повернулась, обиженно глянула на Костю и отрицательно качнулась.
— Ах ты, негодный! — воскликнула Яга, заходя слева. — Совсем совести нет! Вот вспучит брюхо, запляшешь!
Теперь отрицательно качнулась правая голова. Центральная же ни на кого не обращала внимания. Даже появление запыхавшегося Захара Игнатьевича не произвело на зверя должного впечатления.
— Товарищ Яга! — закричал директор еще издали. — Это ведь ваши подопечные, так я понимаю? Прошу призвать хищника к порядку! — Он бесцеремонно подошел к дракону и дернул его за крыло. И тут длинный, словно плетка, хвост ожил и неожиданно перехватил Захара Игнатьевича поперек туловища так, что директор не мог пошевельнуть ни рукой, ни ногой. — Караул! — зашептал он, медленно темнея лицом. — Спасите! Душат!
Костя бросился к нему на помощь, но в это время хвост отпустил Захара Игнатьевича и обвился вокруг него самого. Теперь уже Костя оказался связанным по рукам и ногам.
И неизвестно, чем бы все закончилось, если б на площадку не приземлился «Запорожец» и из него не выскочили Евстигнеев и рыцарь.
