Светлана Багдерина - Первый подвиг Елены Прекрасной, или Библиотечный обком действует
– Они где-то там!!! Ищите их!!!
Кто это?…
Меня нашли?
Так быстро?!..
Митроха молниеносным движением руки засунул факел в красивый позолоченный шлем – не иначе, княжеский – и глубины арсенала погрузились в полную, непроглядную темноту, рассеять которую пара-тройка факелов в руках у его преследователей была не в состоянии.
«Поди найди теперь меня», – злорадно хмыкнул Митрофан, когда до него донеслись звуки рушащегося на человеческие конечности большого количества острого железа.
Проклятия огласили металлическую тьму, а за ними посыпались приказы:
– Вы двое туда! Вы трое сюда! Вы двое – по этому проходу! Вы трое – обходите с краю! Вы двое – с другого! Вы трое – по центру! Загоните – немедленно доложить! Брать живыми! Без нас не начинать!
Сопровождаемые звоном, грохотом, лязгом и неуставными вскриками, отряды медленно продвигались вглубь захваченной неизвестным противником территории.
Учитывая, что факелов хватило далеко не на все группы захвата, а передвигаться по складу холодного оружия наощупь – не самая благоприятная для здоровья идея, преследование грозило перерасти из захватывающего триллера в бесконечный сериал. Но тут из темноты деревянной походкой вышел один из отряженных на поиск дружинников и плоским бесцветным голосом доложил паре хищно вглядывающихся во мрак и нетерпеливо сжимающих рукояти мечей черносотенцев:
– Господин лейтенант, злоумышленники загнаны в угол между северо-западной и юго-восточной стенами, два поворота направо, один налево, два направо, три налево.
– Попались!!! – дружно взревели они и, не дожидаясь, пока посланец присоединится к ним, рванули в черные закоулки указанным маршрутом за славой и премиальными.
Ну не дождались – и не дождались…
И дружинник, пожав тощими плечами, почти незаметными под обвисшей на них, как шкура на шарпее, кольчугой и поправив в колчане лук, проворно шмыгнул в коридор.
Чужой славы нам не надо, и не в премиальных счастье…
– Мму-у-ум?
Из-за косяка наперерез выходящему дружиннику выступила грузная фигура, наряженная в богатые, но порядком испачканные и изорванные одежды.
Сердце в груди Митрохи испуганно ёкнуло и пропустило такт, но шагу он не замедлил. По-прежнему ломко ступая подобно заводной игрушке, он старательно, по уставу, выполнил поворот направо и вполне приемлемым, хоть и несколько торопливым строевым шагом направился к лестнице.
Туда, где лежала книга. Где в невидимом проходе ждал его верный Дионисий, кусая, как всегда, от волнения ногти.
– Мму-у, мму-у-ум, мму-му-мум! – рявкнул Букаха и хотел было сцапать за плечо дезертира, но то пространство, которое он занимал еще мгновение назад, оказалось вдруг свободным.
А по коридору, скидывая на ходу тяжелый шелом и отстегивая меч, нахально путающийся в ногах, бежал Граненыч.
– ММУ-У-УМ!!! – проревел экс-воевода и рванул за ним. – Мму-у-ум!!! М-муму!!!
Что в его исполнении означало: «Стой!!! Убью!!!»
С точки зрения банальной логики предложенный вариант вряд ли послужил бы для кого-либо хорошей мотивацией к остановке, но впавший в неконтролируемую ярость многократно униженный, побитый, оплеванный, покусанный и едва не забоданный боярин вряд ли это осознавал. Единственное, что сейчас доходило до центров мозга, контролировавших на данный момент его высшую нервную деятельность, это то, что его пропуск в лучшую жизнь, к почестям, благосклонности колдуна и чинам лежит через труп – а лучше живое еще тело – этого мерзкого простолюдина, этого жалкого, отвратительного человечишки, который посмел перейти ему, высокородному боярину, украшенному наградами воеводе, дорогу и теперь должен быть наказан за это по возможности большее количество раз. Его величество колдун об этом позаботится. А его, Букахи, дело – передать подлеца в руки правосудия.
– Мму-у-ум ум му мум!!!.. – задыхаясь от непривычного вида перемещения, просипел Букаха и из последних сил прибавил ходу, радостно видя, как расстояние между ними уменьшается на глазах.
Еще несколько шагов – и смерду смерти не миновать. А ему – отважному, догадливому и удачливому – почета и монарших милостей. Как всегда.
Беглец споткнулся, перепрыгивая через завозившегося вдруг некстати Семиручко, вскочил на ноги, рванул вперед, но тут же сбавил шаг, чтобы завернуть за угол на ведущую вверх лестницу. Букаха издал утробный смешок, выбросил вперед руку, чтобы схватить его и… почувствовал, что пол под его ногами куда-то поехал, и он вместе с ним.
– Мму-у-у-у-у… УЙ!!! – вырвалось у экс-воеводы, когда он приземлился толстым гузном на неприветливый камень. – Мму-у-ум! Мму-у-ум, мму-у-ум, мму-у-ум!!!..
Он неуклюже перевернулся, попробовал вскочить, снова куда-то поехал и встретился с полом уже толстым носом и лбом, опять сделал попытку встать, и вновь рухнул, распластавшись на камнях как очень большая матерная медуза, преданный своими собственными ногами и полом под ними…
Когда, наконец, он все же ухитрился принять вертикальное положение, каждым квадратным сантиметром своей одежды и кожи источая аромат копченого сала с чесноком и заморскими специями, когда подбежали к нему черносотенцы, сопровождаемые неторопливыми дружинниками, таинственного злоумышленника пропал и след. Лишь тоненькая книжонка на лестнице, презрительно смеясь в перекошенное от бессильного гнева боярское лицо перелистываемыми подземными сквозняками страницами, намекала на какую-то тайну…
Когда Митроха и Дионисий, вооруженные, с победой вернулись домой, то увидели, что Елена Прекрасная, как всегда, сидит на кровати в тесной комнатушке-спальне хозяина библиотеки, переданной в ее безраздельное пользование с первого дня ее пребывания здесь. Она свила себе уютное гнездышко из выводка разномастных подушек, толстого пестрого пледа с вытканными на нем изречениями великих писателей и цветастой шали с ажурными кистями, принесенной Дионисием несколько дней назад из ее разоренной горницы, и погрузилась в чтение. Морща лоб, она медленно водила пальцем по строчкам и старательно шевелила губами. Похоже, толстенный роман в розовом, украшенном поющими птичками, звездочками и незабудками переплете, был так увлекателен, что царица не сразу заметила возвратившихся с трофеями героев – усталых, запыхавшихся, но гордых своей удачей и представившейся возможностью насолить еще раз зловредному воеводе-ренегату.
– Какое изысканное произведение имело счастье привлечь высочайшее внимание нашей просвещенной повелительницы?
Дионисий был в ударе после успешно завершившейся операции и поэтому выражался чуть более высоким штилем, нежели обычно.
Царица, не переставая напряженно-болезненно хмуриться, как будто только что ее попросили перемножить в уме семьсот восемьдесят три на девятьсот тридцать четыре и извлечь из результата корень шестой степени, оторвалась от своего чтения и, как будто только что очнувшись ото сна, не без труда сфокусировала утомленный взгляд на вошедших.
Ответ поверг мужчин в настоящий ступор.
– «Прикладная конспирология в условиях пониженной благоприятности, для особо сообразительных, за сто десять уроков, с прологом и эпилогом». Сочинение господина Ю. С. Шапкина-Невидимкина.
– А кто это?
– Здесь, на форзаце, написано, что Ю.С. Шапкин-Невидимкин – доктор конспирологических наук, профессор, заслуженный конспиролог академии конспирологии повышенной законспирированности.
– Никогда о такой не слышал, – пожал плечами Митроха.
– Так она же законспирированная! – как малому дитяте пояснила Елена.
– Но это же книга не для прекрасных дам, ваше величество!.. – как будто невзначай, библиотечный попытался взять ее из рук царицы, но та не поддалась на провокацию.
– Я знаю, – страдальчески сощурившись, словно сама не до конца могла поверить, что ОНА читает ТАКУЮ книгу, кивнула Елена Прекрасная и зашуршала страницами в поисках чего-то. – Но понимаете… Появление Букахи меня напугало, а сидеть здесь и ничего не предпринимать, в то время как вы подвергаетесь страшной опасности… рискуете жизнями… а я ничем не могу помочь… Я больше ни о чем думать не могла. Правда. И вот… Короче говоря, я решила узнать, как надо бороться с превосходящими силами противника на захваченной территории по всем правилам военного искусства… Я подумала, что раз оно называется искусством, а я люблю живопись, музыку, литературу, то и это должно быть не так уж и непонятно и сложно, как кажется… наверное…
Дионисий насторожился уже при «превосходящих силах противника» и «захваченной территории», исходящих из прекрасных уст ее величества.
Граненыч же, привыкший к такой лексике, почувствовал неладное, только когда она сказала «по всем правилам» о событиях, когда любые правила были противопоказаны. Но, тем не менее, с надеждой на благоприятный исход, он осторожно задал ей вопрос:
