Татьяна Коростышевская - Мать четырех ветров

Я осторожно присела на краешек постели, пережидая истошный крик моей соседки, игнорируя прибежавших на зов стражников, чьи-то расспросы. Отмерла я, только услышав голос Зигфрида.

— Лутоня, девочка, что произошло?

— Он был ведьмой, представляешь — мужчиной-ведьмой…

— Это ты его убила? — визжала Эмелина. — Ты! Признайся, ты!

За окнами бушевал ураган.

— Позовите лекарей, — отдавал приказы Зигфрид. — Быстрее! Учитель, что нам делать?

— Арестуйте ее для дальнейшего разбирательства, — гнусаво отвечал ректор. — И блокируйте стихию, даже если придется подключить к этому весь преподавательский корпус. Вы что, не видите? Она инициированный маг!

Холодные ладони медички доньи Матильды…

— Выпей это, девочка. Так надо. Тебе станет легче. Пей.

Горький вкус во рту. А там, за пыльными облаками, за штормящим морем, у самого горизонта опускается за край его раскаленный шарик солнца. Прости, Влад, кажется, я не смогу уйти с тобой. Мне очень жаль…

Глава 5,

в которой происходит дознание, публику ожидают скандальные признания и некоторым героям предстоит вспомнить значение слова «компромисс»

Вчера было, сегодня есть и завтрабудет.

An ill wound is cured, not an ill name.

(Тяжелую рану залечишь, а недобрую славу — нет).

Пансион госпожи Пинто блистал новыми окнами, свежей побелкой стен, и даже цветущие плети дикого вьюна свисали с крыши нарядным плюмажем.

— Прикажете подавать на стол? — приветствовала хозяйка постояльца, показавшегося на пороге.

Господин Ягг очнулся от задумчивости.

— Через три четверти часа, моя прелесть, — ответил он с равнодушной улыбкой, которая так не вязалась с теплотой слов. — Я займусь корреспонденцией, а затем отдам должное кулинарным талантам вашего повара.

Донья счастливо вздохнула, провожая стройную фигуру иностранца приветливым взглядом. Досадный инцидент, произошедший неделю назад, нисколько не изменил ее доброго отношения к нему. Нисколько. Этому, конечно, способствовала и кругленькая сумма, выложенная господином Яггом за ремонт помещений. «Ох уж эта молодежь! — пожала пухлыми плечиками хозяйка. — Всегда за их бесчинства приходится расплачиваться нам, людям взрослым и солидным». Госпожа Пинто, одним махом сбросившая со счетов десяток лет и сравняв свой возраст с возрастом любезного постояльца, поправила перед зеркальцем непослушные кудряшки и энергично отправилась отдавать хозяйственные распоряжения. Ибо кулинарные таланты повара требовали неусыпного надзора. Каждодневного, ежечасного.

— Ты тратишь слишком много крови, — недовольно проворчал Ленинел, появляясь в клубах серебристого дыма. — Тем самым, возможно, замедляя регенерацию.

Дракон раздраженно поправил манжеты и уселся перед зеркалом.

— Не нужно учить меня расставлять приоритеты, демон! В магической столице мира стихийной магией никого не удивишь, местные мэтры столетиями учились обуздывать зарвавшихся колдунишек. Накопленная сила воды вряд ли пригодится бедному континентальному князю, если он попытается здесь применить свои таланты. Что с Арадом?

— Там все спокойно. — Движением руки демон развеял окутывающий его дым и поправил головной убор. — Я усилил защиту, но эти действия кажутся мне избыточными. Твари здесь — то есть там, в Кордобе. Убийство студента подтверждает мои предположения.

Влад задумался.

— Решай быстрее, — поторопил его Ленинел. — Тебе нужно либо выходить из тени, либо…

— Либо что? — усмехнулся князь. — Бежать в Арад и оставить Элорию перед лицом опасности?

— Элорию или одну хорошенькую местную барышню? Ты чувствуешь вину за то, что древнее зло вырвалось на свободу?

— Может быть, немного. Если бы я мог вернуться в прошлое… Ай, к демонам сантименты! Местная барышня сделала свой выбор, и не в мою, заметь, пользу. Так что все обязательства по ее безопасности…

Демон расхохотался.

— Да уж, какой удар по самолюбию! Дева сбежала после бурной ночи… ах, прости, — бурного дня! Может, ты плохо старался?

Влад сжал челюсти и проигнорировал вопрос.

— Я встретился уже со всеми грандами; четыре дома согласны на мое пребывание в Кордобе. Единственным условием является мировая с ректором и вымарывание моего имени из черной «Книги запрета». Как только Пеньяте сообщит свое решение, я отправлюсь к королю.

— Ты заплатил?

— Да. Деньги уже доставлены и подтверждение получено. Кляйнерманн, выступающий посредником в переговорах, передал расписки…

— А как же продолжение учебы?

— Я написал трогательное прошение, думающего тоже удовлетворят. О дате спектакля, который так жаждет лицезреть старый сморчок, Зигфрид сообщит сегодня.

— Ты многое успел, — одобрил Ленинел. — Пожалуй, уничтожить тварей здесь, не позволив им вернуться в Валахию, — верное решение. Остается еще небольшая проблема: как ты собираешься вытаскивать свою дражайшую супругу? Зеркала Квадрилиума молчат, но, по слухам, она находится под арестом в одной из университетских башен.

— Ах да… Супруга у меня будет недолго. Дом Терра в лице своего владетеля, дона Филиппе Алехандро, требует нашего развода. У дома земли наметился некий матримониальный план, в котором донья Лутеция дель Терра играет значительную роль.

— И ты просто так на это согласишься? Отдашь свою женщину, даже не попытавшись…

— Я собираюсь платить по счетам, — перебил Влад страстную речь демона. — Только и всего. Я уничтожу тварей, потому что чувствую свою вину, а затем вернусь на континент и продолжу начатое. Мне нужен весь мир, не больше и не меньше.

Повисла пауза, во время которой Ленинел раз двадцать дергал завязки своего головного убора, как будто на что-то решаясь.

— Ты поторопился, — наконец осторожно проговорил демон. — Тебе нужно было сначала притащить свою жену в Арад. Как мужчина я тебя понимаю, но ты проявил легкомыслие. Сейчас ее головку вскружило неожиданное могущество, из вас двоих…

— Я скажу одну вещь, и мы больше не будем возвращаться к этой теме, — опять перебил князь. — Я люблю ее. Лутоня — великолепная женщина, она добрая, мудрая, в ней кипит страсть, и, уверен, больше никто и никогда не разбудит во мне этих чувств. Но я уважаю ее выбор. Понимаешь? Она убегала от меня всегда, выскальзывала из рук, как речная рыбешка, оставляя крошечную надежду на то, что мы встретимся вновь. Но это все бессмысленно. Ее тянуло сюда — к соленому ветру, бескрайнему морю, к родным людям, в конце концов. Знаешь, как все будет дальше? Она выйдет замуж, объединив клан Терра с кланом Фуэго, или Акватико, или с голодранцами-ветрениками Виенто. Она с головой окунется в местные интриги и даст сто очков вперед любому политикану. Потому что к такому напору, изобретательности и прекраснодушию хитрая старушка Кордоба просто не готова. Может быть через десяток лет, если этот драный остров не отправится к праотцам раньше, моим основным противником станет именно она, Лутеция, а не его величество Карлос или гранды стихий.

— Значит, тебе так и не удалось выяснить имя мужчины, которому обещали ее отдать?

Глаза Дракона холодно блеснули.

— Прощай. У меня назначена встреча. И прошу, следи за Арадом день и ночь. Михай пытается разыскать гнездо тварей; если ему понадобится совет, он исполнит призыв.

— Кровь твоего братчика отдает псиной. — Длинный нос Ленинела брезгливо сморщился. — Нужно было предупредить меня об этой досадной особенности его организма, прежде чем связывать нас.

— Ну так попроси его налить вина, прошлогодний урожай винограда был в Романии на редкость удачен. Не нужно изображать удивление — мое серебряное блюдо до сих пор благоухает «Красным элорийским».

Демон смущенно засопел, а потом, будто торопясь, забормотал:

— А если в будущем все будет совсем не так? Что, если твоя девочка выйдет замуж за достойного человека, нарожает ему детишек и, избегая интриг и заговоров, просто будет счастлива? Выдержит ли твое сердце, в существовании которого многие сомневаются, этого счастья?

— Да, — просто ответил Влад.

— А если она не сможет полюбить своего нового мужа? Если будет страдать? Забери ее! Слышишь?

Дракон не ответил. Зеркальная линза лопнула со звонким щелчком. Господин Ягг поправил слегка замаранные манжеты и отправился отдавать должное яствам госпожи Пинто.

Меня окружили комфортом. Хоть ложкой этот комфорт жуй, хоть на хлеб намазывай. Только вот ни ложки, ни ножа мне положено не было. Полутьма в комнате поддерживалась плотными гардинами на окнах, постельное белье меняли каждый день, и каждый день две неразговорчивые медички отвязывали мои руки от столбиков кровати и помогали совершать омовения. Сестра Матильда приходила ненадолго, чтоб пробормотать надо мной пару-тройку заклинаний, рассматривала в лорнет пальцы, уши, заставляла высунуть язык и постоянно делала пометки на хрустком листе пергамента.