Отборная бабушка (СИ) - Мягкова Нинель
Лизелла и Арианна пытались проскользнуть в гардеробную вслед за модистками, но были моментально выставлены в коридор.
— Ваши платья давно готовы. — безапелляционно отрезала Кармилла, отсылая с ними одну из своих помощниц. В руках та держала несколько объемных свёртков, очевидно, те самые платья.
Закрыв дверь, модистка с заговорщическим видом повернулась ко мне.
— Ну, так какие будут идеи? У нас есть целых четыре часа на реализацию.
— Мне нужно нечто совершенно неподобающее. — решительно заявила я.
— Ооо, привлечь внимание, понимаю. — покивала Кармилла. Я не стала поправлять, что мне надо вовсе вылететь, причём срочно. — Что-нибудь по теме, но в то же время оригинальное. Розы не пойдут, половина претенденток будут розами. Гвоздика?
Она скептически меня осмотрела и скривилась.
— Нет, гвоздика тут не пойдет.
— Может, ромашку? — робко подала идею одна из помощниц.
Я только успевала переводить глаза с одной на другую.
— Дамы, не хочу показаться недалекой, но что за суета с цветами?
Кармилла вытаращилась на меня, будто я сморозила несусветную глупость.
— Да вы что. Это же Цветочный бал. Все претендентки должны представлять собой какое-нибудь растение. Непременно цветущее. Надо подумать о цветовой гамме. Бежевый отпадает, розовые с лиловыми тоже — затеряемся в толпе.
Модистка ушла в транс, перебирая образцы тканей. Помощницы периодически подсовывали ей обрезки кружев и фурнитуры, что-то переспрашивали, Кармилла досадливо качала головой и возвращалась к вороху на столе.
С моей стороны до пола свисала густая, темно-зелёная бахрома. Я подошла поближе, потрогала мягкую ленту. Тонкие пряди волокон колыхались от малейшего прикосновения, как осока на болоте.
— Может, мох? Он тоже цветёт. — Тишину, что наступила после моих слов, можно было резать ножом. Кармилла оценила отделочную полосу в моей руке, покопалась в куче на столе и выудила еще несколько лент, разных оттенков зеленого.
— Мне недавно меняли занавески, остались пара обрезков в общей куче.
— На складе еще есть. — подала голос помощница побойчее. — Разноцветные.
— Так-так-так. — Я лихорадочно прикидывала фасон. — Если пустить по подолу…
— Все платье. — отрезала Кармилла — В промежутки между бахромой отдельные белые вставки, вроде цветы. Камни, ленты, все пустим. Переход цвета от темного к светлому, снизу вверх.
— И без рукавов! — Подхватила я.
Секундная пауза.
Мы переглянулись. Одновременно кивнули. И произнесли хором:
— Корсет!
Кармилла, как заправский ковбой, выхватила из-за пояса блокнот и принялась набрасывать идею за идеей. Наконец, удовлетворившись эскизом, она глубокомысленно кивнула, убрала блокнот в кобуру…тьфу, за пояс, и хлопнула два раза в ладоши. Все швеи, как хорошо тренированные зомби, в секунды собрали разведённый в гостиной бардак и двинулись на выход.
Сама модистка задержалась.
— Имей в виду. Я ради тебя сейчас ставлю на уши две мастерские. — внимательно глядя мне в глаза, уточнила она.
— Конечно, Кармилла, я понимаю. Компенсирую в двойном объёме… — Вздохнула я. И не угадала. Модистка замахала на меня руками, будто ее атаковал рой ос.
— С ума сошла? Какое компенсирую? Я за эти четыре года заработала больше, чем за все предыдущие вместе взятые. Все за счёт заведения, даже не спорь. У меня только одна просьба. Пока ты при дворе — я буду твоей единственной официальной швеей. Договорились?
Я молча кивнула. Слова не шли.
Тогда я еще подумала, наивная, что Кармилла приносит себя и мастерские в жертву ради блага подруги.
Как любой делец, она просто почуяла золотую жилу.
14
Цветочный бал и вручение даров от потенциальных невест жениху состоялся, как и планировалось, поздним вечером. Уже смеркалось, когда ко мне ворвалась запыхавшаяся Кармилла и выводок взмокших помощниц.
— Успели! — возопила с порога она.
— Вообще-то, все уже началось. — я кивнула на окно, за которым слышались взрывы смеха и музыка. Эта сторона крыла выходила на дворцовый сад, и расположенный в нем бальный павильон. Эдакая застекленная пристройка к основному зданию, чтобы гостей через весь дворец не тащить. Когда тепло, высокие створки открывали, чтобы гости могли выходить в сад.
Сейчас только в двух местах открыли двери — иначе, наверное, можно было бы задохнуться. Вентиляцию все же еще не придумали, а больше двух сотен гостей надышат так, что никакого кислорода не останется.
Мика, нервно поправлявшая мне и без того идеальную прическу, с явным облегчением выдохнула. Если бы я не появилась на балу, обвинили бы скорее всего именно ее в первую очередь.
— Давай-давай, одевайся скорее! — поторопила меня Кармилла. — Нехорошо получится, если ты появишься позже короля.
Помощницы в четыре руки споро вынули меня из халата и обрядили в платье, не потревожив и волоска из прически. Вот он, профессионализм.
Я оглядела себя, покрутилась перед зеркалом.
Платье село идеально — у такой-то модистки — даже подгонять не понадобилось. Бахрома колыхалась при малейшем движении, привлекая внимание к изгибам фигуры, особенно в районе корсетно-улучшенного бюста. Я сама себе напоминала диву двадцатых. В такой переливающейся экзотике только фокстрот танцевать. Жаль, не умею.
Платье получилось на удивление легким, учитывая, сколько бахромы на него пошло. А еще — скандально коротким по местным меркам. Безо всяких пируэтов под бахромным подолом виднелись аж щиколотки! На корсете, облегающее до талии, а-силуэта, оно мягкими пушистыми складками, мерцая, спускалось почти до пола. Красота неимоверная, эпатаж, но нужного мне впечатления — скандала, чтоб вот сразу выгнали — не получилось. Скорее, провокация зажать меня в темном углу.
Но делать уже нечего, я и так безбожно опаздывала.
Кармилла помахала мне от порога моей комнаты, и не торопясь, сопровождаемая помощницами, поплыла на выход. Ей еще раскуроченную под меня мастерскую восстанавливать.
А я практически бежала вслед за Микой. Одно дело вылететь с отбора, но совершенно другое — оскорбить пренебрежением Его Величество.
А опоздание на бал — самое что ни на есть оскорбление короны.
На высокую лестницу, ведущую в бальный зал, я практически вылетела. Замерла на первой ступеньке, привыкая к яркому освещению, и медленно, не торопясь, пытаясь выровнять сбившееся дыхание, поплыла вниз.
Кармилла хотела, чтобы я выделялась?
Да я просто бросалась в глаза!
Все присутствующие девушки облачились во всевозможные оттенки розового, сиреневого и бежевого. Те, что посмелее, рискнули появиться в фиолетовом, бордовом и желтом. Таких было немного — темными цветами увлекались южанки. Покров с лица они убрали, хоть и видимо стеснялись. Я понимала их мучения — согласно самолийской культуре они практически голые, но если они всерьёз собираются стать невестами, придется подстраиваться под обычаи принимающего государства. Замотанную в чадру королеву на троне Алмании не примут.
Ортана гордо дефилировала в алом. Уважаю. Еще и крой оригинальный выбрала — туника на поясе, с застежкой на одном плече, оставляла второе плечо обнаженным. Крепкие, сильные руки девушки от локтей до кончиков пальцев вместо перчаток украшала сложная вязь алых точек. Характерная шаманская роспись специальной краской. Смывалось с трудом, зато эффектно и эпатажно. Столичные дамочки перешептывались, чуть пальцем на дикарку не показывали. А Ортане того и надо.
Кто-то тоже старается вылететь на первом же этапе.
Среди цветника то тут, то там мелькали более массивные, и менее рюшистые мужские фигуры. Алые парадные униформы офицеров, белые с золотом фраки знати.
И я, зелёная такая. Почувствуй себя елочкой.
Приснопамятный церемониймейстер снова вышел вперед, и застучал тем же жезлом, призывая присутствующих к тишине. Получилось не сразу.
— Его Величество, король Алмании, сюзерен Северных княжеств и Предгорного Хребта, Мартиник Первый Ашер!
