Наталья Резанова - У принцессы век недолог
– Но как вы устроите эту дуэль, оставшись в стороне?
– О, не беспокойтесь. Несколько слов маркизе де Каданс – она у меня в долгу – и она окажет шевалье Камамберу определенные знаки внимания. А Равиоли явно увлечен маркизой. Вот вам и повод.
– Я всегда говорил – ни один государственный ум не сравнится в изворотливости с женским, – произнес Такова-Селяви и, судя по последовавшему звуку, поцеловал руку супруги.
– А как же магия и ее разоблачение? – спросил дю Шор.
– Если со смертью Равиоли магические атаки прекратятся, значит, за ним стоит Сомелье.
– А если нет?
– Тогда придется поискать другие кандидатуры. Например, Фердикрюгера. Случайно ли так называемое «чудо» произошло той ночью, когда банкир должен был покинуть сей мир?
В дверь негромко постучали. Кто-то вошел и заговорил, сильно понизив голос. Слов я не разобрала, но, судя по всему, это должен был оказаться ап Грейд.
– Прошу прощения, дамы и господа, – вновь заговорил Такова-Селяви. – Нам сообщают, что бал близится к завершению, и, если мы не появимся, это может вызвать подозрения. Расходимся по одному...
«...встречаемся в условленном месте», – чуть было не закончила я фразу за него. Этими словами Финалгон обычно завершал практические занятия.
С чего это я вдруг Финалгона вспомнила?
Пока заговорщики покидали помещение, я размышляла о своих дальнейших действиях. Разумеется, я могла бы уйти как пришла – через трубу. Но предпочла бы спуститься вниз, когда они уйдут, осмотреть оставленную комнату, а потом убраться через окно. Услышала я достаточно, чтобы счесть задание отца Батискафа выполненным. Но у нас по-прежнему не было вещественных доказательств. Вероятность того, что я найду их здесь, была ничтожно мала, но я решила рискнуть и, удостоверившись, что в зале никого не осталось, вылезла из камина, подобно Бабе-с-Мороза, которая, как верят в моих родных краях, приносит детям подарки на Новый год. А затем я собиралась вылезти в окно.
Увы, мне не повезло. Заговорщики-то ушли, но вот как раз когда я покидала каминный зев, сквозь неплотно закрытую дверь навстречу мне проскользнула еще одна особа. В руке она держала потайной фонарь со щитком, но при виде возникшей из камина фигуры, особа этот фонарь выронила и завизжала.
Ну, признаю, и всегда признавала, что не блещу красотой. Но все же при встрече со мной от ужаса обычно не кричат. Этот случай как раз был первым.
Поэтому намеченную ретираду через окно пришлось осуществлять с удвоенной скоростью.
Лицо особы рассмотреть я не успела. Но этого и не нужно было. Ее выдали духи. Те самые, от которых Гверн чихал в кабинете Фердикрюгера.
Интересно, что тут делала маркиза де Каданс? Просто опоздала на собрание заговорщиков? Или прибыла с той же целью, что и я? Ах, как неловко получилось... На ее визг наверняка прибегут слуги, а то и хозяева. Если она меня узнала и сообщит об этом Такова-Селяви, ситуация будет пренеприятная. Ладно, будем надеяться на то, что в первую очередь ей придется объяснять любезным хозяевам свое присутствие в каминном зале. А у меня на сей случай заготовлено алиби.
Спустившись, точнее, съехав по плетям могучего плюща, я побежала в глубь парка, в ту аллею, где должен был ждать меня Гверн.
Его не было, и я в раздражении принялась ходить вокруг статуи то ли нимфы, то ли эльфийки. Может, стоило пришибить маркизу? Тогда бы она точно никому ничего не рассказала. Но в мою задачу это не входило.
В кустах затрещало, щебень дорожки захрустел, и перед статуей нимфы-эльфийки возникла высокая фигура в серебристом сарафане и черной маске.
– Демон меня побери! – донеслось из-под маски. – Чтоб я тебя еще когда-нибудь отпустил одну!
– Да жива я и невредима.
– А я про себя... то есть они-то думали, что это ты! Как узнают, что муж отлучился, сразу: «Мадам, позвольте поцеловать ручку!»
– Нормальная шерамурская реакция на женщину без сопровождающих.
– И если б только ручку лезли целовать... думаю, что пару ручонок шаловливых я нынче сломал.
– Да, засветился ты крепко. Но, может, оно и к лучшему, если подмены не заподозрили. Скидывай эти тряпки.
Уговаривать Гверна не пришлось. Но когда я, получив свой наряд обратно, принялась натягивать его на себя, луна вылезла из-за туч, и Гверн воззрился на меня в изумлении.
– Постой! Что у тебя с лицом?
– Ничего.
Он провел ладонью по моей щеке и показал мне. На ладони было черное пятно.
– А! Сажа. Я старалась быть острожной, но все же на лицо попало. По трубе ведь лазала, ничего не попишешь.
Позади статуи был небольшой фонтан, и я постаралась умыться. А ежели пятна были не полностью уничтожены, их скрыла маска.
– Не зря хоть по этой трубе лазала? – осведомился Гверн, пока я умывалась. Обретя свой привычный вид, он обрел и прежнюю уверенность в себе.
– Не зря. Успех почти полный.
– Почему «почти»?
– Я тебе все расскажу, только давай сперва покажемся на людях.
И мы чинно, как примерная супружеская чета, направились из глубины парка к замку.
На лужайке у озера, перед главным входом, разыгрывалась заключительная часть праздника. Оперная труппа из Гран-Ботфорте исполняла очередное сочинение маэстро Чернини – «Сирокко и его сватья». Насколько я поняла, гвоздем программы должно было стать не пение, а искусное использование сценических машин, специально для спектакля созданных Монферраном Кобелье.
Мы снова поднялись на террасу, чтобы лучше видеть, а также чтоб находиться подальше от оркестра. Иначе Гверн не расслышал бы моего рассказа. Но поведать о том, что произошло в Малом каминном зале, я не успела.
– Ах, как жаль, княгиня, что я вынуждена была отлучиться и не видела вашего танца на балу! – веер коснулся моего плеча. По счастью, прежде этого я узнала голос, не то к переломанным нынче Гверном рукам прибавилась бы еще одна – герцогинина.
– А что, произвело впечатление? – неопределенно отозвалась я.
– Да, все только и говорят: какой огонь! Какой темперамент! Какая первобытная страсть!
Огонь бы мне сейчас точно не помешал, потому что моя попытка испепелить Гверна взглядом не увенчалась успехом. Он сделал вид, что увлечен разворачивающимся на лужайке зрелищем.
Я повернулась к хозяйке.
– А из-за чего вы отлучились? Кстати, я потеряла из виду и вашего супруга.
Если она скажет: «А я – вашего», значит, за нами следили.
Веер выписал в воздухе затейливую фигуру.
– Досадное недоразумение. Маркиза де Каданс подняла тревогу, сбежалась стража...
– Кого-нибудь схватили?
– Разумеется, нет. Да и не могли. Дорогой Вальмине в коридорах замка померещился демон. Представьте себе! С лицом черным, как у жителя Прожаренного континента, с глазами как плошки и острыми клыками. Должно быть, горничная маркизы слишком туго затянула на ней корсет.
– Нет сомнений. – Стало быть, маркиза меня не узнала. За это можно простить и плошки, и клыки. – А вот интересно, что делала госпожа де Каданс в коридорах замка, когда все прочие гости были снаружи?
– Мне и самой это было любопытно, – процедила герцогиня. – Маркиза уверяет, что ей стало дурно, и она решила пройти в свою комнату, но в темноте заблудилась и попала в другое крыло.
Что ж, объяснение не хуже других.
Я передвинулась ближе к Гверну и прошептала ему на ухо по-поволчански:
– Что ты там выплясывал?
– Боевую квадриль. Древний воинский танец для запоминания приемов единоборств. А что такого? Ты сказала: «Сделай что-нибудь эдакое, чтоб тебя запомнили, но не разговаривай»!
Я действительно это сказала. Ну почему мужчины все понимают буквально? Спорить не хотелось, и я вновь обратилась к представлению. Посмотреть было на что. Покуда толстый тенор и тощее сопрано вели свой дуэт, вода в озере медленно поднималась, струи летели каскадом. В свете луны и факелов это выглядело очень красиво.
– Ваш маэстро Кобелье превзошел себя, – обратилась я к герцогине. Какой сценический эффект! «Такого я и в Большой опере в Гдетое не видывала», – чуть было не вырвалось у меня, но я вовремя прикусила язык.
Маска с рысьей мордой повернулась ко мне, глянула черными прорезями глаз.
– Я что-то не припоминаю ничего подобного в замыслах маэстро. Сирокко, по его замыслу, должен был летать над озером в колеснице и сзывать ветры. Над этой колеснице ветров нашим столярам, резчикам и позолотчикам пришлось изрядно потрудиться. Ах, как эти приглашенные знаменитости непостоянны! Неужели он все переделал в последний момент?
И герцогиня Такова-Селяви перегнулась через балюстраду, дабы получше рассмотреть нововведение. Я, напротив, инстинктивно отступила. Ибо нехорошее предчувствие коснулось моей души.
Я, конечно, в отличие от Бабы-Яги, в механике мало смыслю, у меня другая специализация. Но даже мне понятно: в последний момент построить такую машину, чтоб подняла воду в озере, невозможно. Тут потребна либо длительная работа, либо магия. А мэтр Кобелье, насколько я поняла из разговора с ним, был кем угодно – инженером, ваятелем, зодчим, художником, – но не магом.
