Желай осторожно (СИ) - Вересень Мара

— Ясно. Я тогда, пожалуй, и пойду. Сама.

Я встала и направилась к двери.

— Мариана…

— К княжне следует обращаться «ваша светлость», канцлер дор Лий, — сказала я, не оборачиваясь.

Больше всего было почему-то жаль вечер с воплями из окна и скользнувшую по щеке ямочку.

29

Желалось сакраментального «рвать и метать». А еще поныть. В этот момент я поняла, как катастрофически мне не хватает Вовыча. Он моя единственная подружка на все времена, и пусть все говорят, что дружбы между мальчиком и девочкой не существует в природе! Он мой жалельщик, податель платков и кухонный психолог, а я — его.

Не знаю, какими затейливыми законами руководствуется это сказочно-нервное место, но меня вынесло прямиком на Молин. И она опять впала в ступор.

— Что? — мрачно вопросила я.

— Вы его убили?

— Кого? — опешила я. Варианты, конечно, были, но чтоб вот так сразу вылечить, а потом и убить, было слишком даже для меня.

— Канцлера! — подтвердила дон Шер, ткнула пальцем в пятно на одежде, но не рассчитала расстояние, коснулась и, охнув, схватилась за пальцы. На подушечках двух из них набухали характерные для ожогов волдыри. Я снова потерла испачканное, посмотрела на свои руки без всяких волдырей…

— Странная реакция на кровь, — заключила я. — Аллергия? Я вот перья не переношу… У тебя выпить есть?

Молин икнула. Не понимаю, что ее так удивило? То, что дама может желать выпить или мой неожиданный переход к неформальному общению.

— Есть? Если нет, я знаю, где взять. Заодно и продезинфицируем. — Я мрачно кивнула на ожог.

— Может, я лучше к доктору? — попятилась от меня баронесса.

— Доктор отменяется, у меня девичник. О! Очень вовремя!

В коридор с лестницы вплыла Карамель. Вид она имела мечтательный и одухотворенный, словно тайком съела коробку шоколада, и поэтому мой возглас застал ее врасплох.

— Мы еще дружим? — уточнила я.

— Да, — немного настороженно ответила она.

— Тогда идем.

— Куда?

— За самым крышесносным питьем на свете!

Господи! Мир непуганых и наивных. Бросить помещение открытым в полном разного праздношатающегося и занятого делом народа! Оставив Молин на стреме, мы с Карамелькой вломились в кабинет канцлера. Маркиза заинтересованно приподняла бровь, когда я уверенно направилась к столу, дернула нижний ящик и нашла в нем бутылку-близнеца той, которой так феерично полечила свой ушиб в спальне Анатоля.

— А вам не кажется, что проще было слуг послать на кухню?

— Проще, но так интересно.

Слуг все-таки отправили. За закуской и чаем. На вопрос, зачем чай, Карамель отметила, мол, надо же нам из чего-то пить, а заодно и приличия соблюдем. Я хохотнула, маркиза поняла намек правильно, но не оскорбилась, посмотрела на меня с хитринкой и добавила:

— По крайней мере, я развила свое «недоразумение» до логического финала. А то за этими плясками втроем полдворца следит. И, к слову, в коридоре в жилом крыле прекрасная слышимость, так что о вашей милой беседе не в курсе только ленивый.

— Именно, — поддакнула Молин. — Но я ни при чем. Никому и ничего. Мне чести наблюдать за этим с лихвой хватило. Они так самозабвенно и интимно друг на друга орали, что меня в жар бросило.

— Угу, — отозвалась я, — до волдырей.

Сидели у меня. Не в гостиной, куда в любой момент мог протыриться любой желающий (запирать дверь днем Карамель посчитала подозрительным), а в комнате неясного назначения. В ней была конторка с письменными принадлежностями, полупустой книжный шкаф, три креслица (как раз по числу душ), столик, комодик со всякой ерундой вроде ниток, иголок, крючков, пялец, бисера и тонких лент. Из шкафа сквозь стекло таращились несколько кукол с фарфоровыми лицами в затейливых нарядах. Книги были сплошь о возвышенном, и ни одного путеводителя по сказочному беспределу.

То, что я опрометчиво назвала девичником, больше походило на поминки. Причем виновник поминок присутствовал лично и создавал ни с чем не сравнимую атмосферу кладбища на выезде. Осталось только некроманта пригласить. А что, беси и твари есть, панихида в разгаре…

Карамель с Молин не рискнули дегустировать неправедно добытое, обошлись вином из загажника маркизы, стыдливо разливая его в чайные чашки. Я же смешала один к одному «огненную воду» и крепкий черный чай, отдающий вишней. Попробовала. От вишневого привкуса стало еще мрачнее.

На столе, помимо милого в золотистых завитках и голубеньких незабудочках сервиза, расположились фигурные вазочки с затейливо украшенными деликатесами и сластями. Ворованная бутылка возвышалась над этим благолепием мрачной цитаделью. «А что это граф Суворов ничего не ест?», — тявкнуло подсознание словами древней рекламы, но сказочные фуагра в горло не лезли.

— А у вас в Мезерере всегда на девичниках так мрачно? — поинтересовалась раскрасневшаяся Молин.

— Угу, а на свадьбах, бывает, плачут, — отозвалась я, выхлебала чай как лекарство, сгрызла кисленький фрукт в карамельной глазури, выпрямилась и… внутри взорвалось фейерверком горячее и радостное.

Я почувствовала, как губы расползаются в шальной улыбке, обвела собрание слегка расфокусированным взглядом, остановилась на Карамель и томным голосом поинтересовалась:

— А у вас со Славом уже было?

— Не больше, чем у вас с его высочеством, — ответила Карамель ничуть не смутившись.

— То есть тут все такие правильные, что до свадьбы ни-ни?

— А у вас нет? — заблестела глазами Молин.

— Нууу, — протянула я, — это смотря где.

Дурной язык без тормозов уже готов был поведать собутыльницам теорию множественности миров, как послышались голоса, один из которых определенно принадлежал Вениану, а второй домомучительнице, грудью вставшей на пороке девичьей спальни, одинаково сообщающейся как с гостиной, так и с комнатой, где зашкерилась наша компашка.

Ах! Подумать только! Жених изволил беспокоиться моим отсутствием. Изнутри под марш из «Звездных войн» поднималось мрачное злорадное торжество.

Дверь в комнату распахнулась. На пороге статуей рока воздвиглась Колин. Баронесса с Карамелькой вжались в кресла, я поднялась, и, сделав характерный жест рукой, проникновенно возвестила:

— Это не те дроиды, которых вы ищете!

И стало по слову моему. Временная фрейлина захлопала глазами, развернулась и ушла, кудахча принцу о наличии отсутствия. Девицы припухли и воззрились на меня с немым изумлением.

— А что, — сказала я, добавляя радости в чашку, решив на этот раз не смешивать, и вторая порция бодрящего прокатилась по пищеводу, лавой разливаясь по желудку, а я азартно прищурилась. — Магия — сила! Ща как пойду чудесить!

— А как это у вас, княжна, так выходит? — осторожно поинтересовалась Молин.

— Да без понятия! — радостно выдохнула я, взмахнув рукой, недопитое живописно осело на обоях, девицы отпрянули. — А главное, знаете, что? — Девушки подались вперед. — В этом-то вся прелесть!

— А что вы можете? Ну, кроме как глаза отводить? — Карамель! Сама практичность в любой ситуации. Я даже умилилась. И задумалась, а и в самом деле?

— Есть конкретные пожелания?

Когда-то

— Ты не думаешь, что это чересчур?

— Немного доверия не повредит, она должна успокоиться и перестать рваться обратно, сам видишь, к чему это привело. Она сильнее, чем была настоящая Мари-Энн. Она хочет домой, и граница становится проницаемой. Пока ее держит только договор, а нужно еще что-нибудь. Например, нежная привязанность.

— Не ошибись, брат. Отец однажды ошибся, итог тебе известен.

— Мне кажется, что ты слишком к ней проникся…

— Я не нарушаю взятых на себя обязательств, — в голосе прорезалась сталь. — Мы договорились. Я привел источник. После консумации брака у тебя будет достаточно сил, чтобы принять ключ, и я больше никому и ничего не буду должен.

— Я не покушаюсь на твою будущую свободу, брат. Договор есть договор. Я благодарен тебе за заботу о ее безопасности и не в обиде, что ты… все же прикоснулся к источнику. Она ведь так соблазнительна в своей непосредственности. Но мне очень любопытна одна вещь. Она вся была в твоей крови, руки, шея, одежда местами пропиталась насквозь. Сила не защищает от этого, помнишь, что было с моими руками, когда я в детстве случайно ранил тебя в тренировочном бою и помогал наложить повязку? Да, она потенциально сильнее, но здесь физиология, а не магия…