Ирина Кузяева - Лесовка

— Он просил именно Хозяина выйти, — потупился Остап, — про Василису что-то сказать хочет.

— Не бось, опять свататься пришел, жижа болотная, — пытался пошутить Иваныч.

Но по всем заметно было, что и они почуяли неладное.

— Может нам с тобой выйти? — предложил Озир, натачивая и без того острый трезубец.

Воевода при этом разминался, как перед боем, лихо маша пудовыми кулаками.

— Один пойду, что он мне сделает? Мне на него плюнуть раз и всего делов. Вы лучше думу думайте, как ивашек сплавить из леса, а то перебаламутили всю округу, шишку им в лоб!

Я оттолкнулся от дна и неторопливо небольшими гребками поплыл к суше. Душа при этом рвалась назад, на дно с утроенной силой, словно знала, что ждут меня нехорошие новости. Зачем болотник здесь? Ежели опять свататься, точно плюну так, что от него и чешуйки не останется. Эх, елки-моталки, чую не за этим он здесь!

Через толщу воды видел проклятого жирного болотника, все тело которого покрывали огромных размеров бородавки, как колючки у ежа. Он тоже заметил мое приближение и замялся в нетерпении. Я помедлил всего секунду, чтобы унять тревожные чувства, одолевавшие меня, и вышел на берег.

Едкий запах разложения и гнили не могли перебить ни обильно цветущие полевые растения, ни терпкий запах нагретого солнцем соснового бора.

— Здрав будь, Хозяин!

— И тебе не хворать, Тоф! С чем пожаловал? По делу, али по пустяку отвлекаешь?

— По делу, Хозяин, — произнес Тоф и загадочно улыбнулся, не собираясь продолжать.

— Сказывай, что за дело, не темни, времени на тебя нет.

— Дело сугубо деликатное и касается Василисы, дочери твоей, — Тоф явно забавлялся ситуацией и не спешил выкладывать свой козырь на стол, знал, что это меня злило. — Она уже стала взрослой. Тебе, Хозяин, повезло — она красива и умна. Женихов вона сколько подле нее крутится — табунами и откуда только в мире столько зеленых кровей набралось. Да, что греха таить, я ведь тоже не раз просил руки и сердца. Угодья у меня большие и рядом с твоими. Дочка была бы под боком, всегда проведать мог бы, коли согласилась бы она…

— Так ты опять свататься приплелся?! — притворно взревел я, в душе радуясь, что прихвостень болотный не оправдал мои тревоги.

Но почему ж все равно так не спокойно на душе?

— Вали в жиже купаться по добру по здорову, а не то отведаешь на себе мой гнев.

— Ох, суров ты, Хозяин? Зачем так? Может статься, что ты и сам ко мне приползешь просить взять в жены дочь свою.

— Что? — уже не шутя, взбесился я.

Каков наглец!

У нас всегда друг на друга имелся не просто зуб, а целая челюсть. Теперь количество зубных рядов приумножилось раз в десять.

Я стал увеличиваться в размерах, достигая вершин самых высоких деревьев, поднялся сильный ветер, глаза горели огнем ненависти. Воздух гудел, словно шмель, размером с вепря. Почему же этот вечно раболепно трясущийся жабенок не боился в этот раз?

— Оставь свою показуху для кого-нибудь другого, — спокойно проговорил Болотник, смотря мне прямо в глаза без тени страха и сомнений.

Небывалый случай!

Ярость лилась потоками лавы, я занес гигантскую ногу, чтобы раздавить наглеца, смеющего дерзить мне в собственном Чертоге. Я имел полное право убить его и собирался этим шансом воспользоваться, чтобы очистить Землю — матушку хоть от одной скверны.

— Дочь твоя сегодня нарушила массу Земных законов, — невозмутимо произнес Тоф, словно над ним не висела гибель его, — она ворвалась в мои владения, с боем отбила законного приблудыша, убила охотничью пиявку, сам знаешь какова ее стоимость в играх. Но самая тяжелая утрата для меня стала гибель моей главнокомандующей Кикиморы, я уж не говорю о десятке рядовых боевых ведьм.

— Врешь, гнида болотная! — каждое слово ранило меня, заставляло съеживать и уменьшаться до прежних размеров.

Хотелось плакать, точно березе весной. Убежать, не слышать эту ложь. Хотя ясно, что не вранье, и Василису я потерял, не сберег! Доченька моя, что же я наделал?!

— Я пришел полюбовно решить это… недоразумение, все-таки мы соседи, — продолжал болотник разводить костер в моей душе, все подбрасывал и подбрасывал сухих поленьев, предварительно порубив их топором на мелкие щепки. Какая боль, какое мучение!

— И что же ты, гнус, хочешь предложить? — тихо, очень тихо произнес я, догадываясь, что скажет Болотник.

Он услышал мой шепот пораженья. Тоф ликовал и теперь возвышался надо мной, имея безграничную власть.

— Злорадствуй на здоровье, — благосклонно разрешил он, словно отец провинившемуся мальчишке отпуска очередной проступок, — но до завтрашней полуночи. В полночь ты явишься с Василисой ко мне на болото принять мое предложение о женитьбе. Жду от вас почтения и уважения. Так мы сведем на нет суровое наказание, которое последует, коли я донесу на Василису в Земное вече. Они, конечно, уже и сами знают, на то они и дети Земли и, думаю, кто-то уже летит вершить свой праведный суд.

— Не бывать этому! — гневно орал я, желая разорвать мерзкую пучеглазую жабу, но не стал.

Это только ухудшило бы наказание Василисы, хотя хуже уже быть не могло!

— Коли не явитесь, не обессудь. После всеобщей огласки и после заточения у детей Земли, я твою дочь в лучшем случае в девки возьму, прислуживать мне будет. У тебя еще есть время подумать, Хозяин, — сказал Тоф и, развернувшись, пошел прочь.

Я продолжал стоять, смотря ему в след, стараясь унять бурю внутри. Тяжелая влажная рука легла мне на плечо.

— Хозяин, до полуночи следующего дня еще много времени, что-нибудь скумекаем, — пытался подбодрить Озир.

— Ну, Василиска, молодца! Целый отряд лучших боевых кикимор истребила! — встал с другой стороны никогда не унывающий Иваныч. — Получается у них сейчас армии-то толковой не осталось. Может, войной на них пойдем, а?

— Ну, ты стратег, помолчи! На кой нам это болото, тут надо по-другому действовать, умишком пораскинуть. Не чисто тут что-то. Надобно сначала с Василисой поговорить, авось сам ее спровоцировал.

— Прав ты, Озир! — согласился я с водяным. — Что-то она нос не кажет, может и не ведает об участи своей, бесовка!

Глава 16. Разлука

Ветер, задувающий свечу, раздувает огонь в жаровне.

— Я совершила ужасный поступок, зато и понесу теперь кару, — закончила рассказ лесовка, — поверь, теперь я очень раскаиваюсь, что хотела тебя погубить.

Он верил. Верил каждому слову лесной девы и не сожалел ни о чем. Всю жизнь искал именно такую, как Василиса. Да она — другая, не из его мира. Мира бездушной цивилизации, который теперь казался холодным и бесчувственным. Василиса была живая по-настоящему, этим она покорила его сердце.

Глядя на лесовку нельзя усомниться в том, что она дитя леса. Голос Константина выделялся на фоне общего шума, звучал чужим, инородным звуком. Ее переливался мелодично и звонко, казалось, лес вторил каждому слову Василисы — то шелестом листьев, то щебетом птиц. Лесовка и окружающая природа были одним целым — гармоничным организмом.

Самойлов окончательно уверился, Василиса не галлюцинации, не плод воображения. Ведь не просто сказки дошли до наших дней через века, сохранив основных героев неизменными. Всему должно быть реальное обоснование и вот оно прямо перед ним, вот она реальность, которую люди выталкивают из памяти, пытаются забыть. А ведь это настоящая жизнь!

С соседнего дерева мягко спрыгнула черная кошка:

— Чего расселись? Кость, пошли, неча нам с душегубками якшатся, сейчас по этой тропинке и выйдем на дорогу.

— Василиса вроде нас проводить собиралась. Хоть до дороги составишь компанию? — обратился он к лесовке, та ответила лучезарной улыбкой, которая могла растопить ледники.

Путники встали с земли и не спеша двинулись в путь, не обращая внимания на угрожающее шипение кошки.

— Ты очень отличаешься от других людей, это заметили все в лесу. Знаешь, леших ведь можно увидеть, только если мы сами захотим показаться или когда веришь в наше существование. Ты смог увидеть меня, чем очень удивил, ведь маскировка в лесу — одно из лучших умений лесных Хозяев. Вот мой отец целый час ходил бок о бок с твоим другом, тот его так и не приметил.

— Ты тоже очень отличаешься от девушек, которых я встречал, ты — красивая, эмоциональная и живая. Вся настоящая, — Константин собирался добавить что-то еще, но истерический смех Ягодки испортил момент и слова улетучились, оставшись не произнесенными.

Некоторое время шли молча.

— Расскажи мне немного о лесном мире. Ты упоминала о водяном, тот, который друг твоего отца. Их что много?

— Да, Озир — водяной озера Росса, а Тоф — болота, но все его зовут болотником, стараясь не смешивать песок с грязью. Они два брата близнеца, но разные, как черное и белое. Тоф очень жадный, подлый и злой. А его брат полная противоположность — добрый, умный, сильный.