Андрей Белянин - Жениться и обезвредить
Я поманил сквозь оконное стекло Еремеева и выдал ему чёткие указания. Митю вернуть и припахать к уборке территории, не дай бог, опять самостоятельное следствие с арестами устроит. Царицу, как отревётся, отправить с эскортом стрельцов в Немецкую слободу. Пусть закупит для нас кофе и договорится о ночлеге, хватит ей у нас в отделении квартироваться, и так отношения с боярской думой хуже некуда, а когда они поймут, где государыня спать-почивать изволит, я вовек от сплетен не отмоюсь.
Бабе-яге один приказ (или, правильнее, просьба) – думать, глава экспертного отдела, думать! Где эту заразу найти, на что приманить и как обезвредить?! Пока мы Лихо под землю не посадим, царского расположения нам не вернуть, как тем же японцам Курильских островов. Всей еремеевской сотне соблюдать утверждённый график дежурств и патрулирования, по возможности гася факты невезения у рядовых граждан мирным путём. Мы с Олёной отправляемся на служебном транспортном средстве на место возможного преступления. То есть тот факт, что труп был обнаружен висящим на берёзе, ещё не означает, что и убит несчастный был там же, где найден.
Возможно, Горох в чём-то и прав, я невольно расслабился на лаврах прошлых успехов и забыл все элементарные правила ведения следствия. А правила эти гласят: обследование места преступления должно быть произведено в первую очередь, пока следы свежие и улики не затоптали. В общем, трудись, Фома, координируй действия сотрудников, а мы с невестой поскакали кататься…
Сивку-Бурку из стойла я выводил лично, соблюдая все меры предосторожности и безопасности. Кобылка игриво пританцовывала и всё пыталась подставить мне своё ушко, якобы для почёсывания. Для несведущих поясню: эта нахалка так над невинными людьми издевается – протянешь ручку, и тебя в это же ухо так засосёт, ахнуть не успеешь, как уже с обратной стороны вывалишься – и весь в костюме Ивана Царевича! Причём, как и где она тебя во всё это «переодевает», непонятно, а старую одежду зверушка не возвращает просто из принципа. Один раз нам это даже на руку сыграло, когда она такую шутку с Кощеем провернула…
– Гражданка Сивка-Бурка, – привычно начал я, принимая от одного из наших стрельцов цветную семихвостую плеть, – я убедительно прошу вас помочь нам в нашей следственной миссии. То есть не кобенясь доставить в нужное место и обратно. Идём на заданной высоте (выше леса могучего, ниже облака летучего), американских горок не устраиваем, зигзагами не прыгаем. У Олёны три морковки в корзинке, а с меня по возвращении два кило ячменя с пивом. Если вопросов нет, кивните… Спасибо, так я и думал. Ну что ж, любимая, залезай!
Бывшая бесовка одним грациозным движением вспорхнула на круп нашей штатной кобылы, только подол синего сарафана на меня плеснул морским парусом. Я лично верхом ездить никогда не любил. Нет, к самим лошадям отношусь ровно, без паники и заигрываний, но… Согласитесь, в приличном «опеле» или «ландкрузере» чувствуешь себя куда увереннее и защищённей, чем на спине быстробегающей домашней скотины со своим норовом, не оборудованной ремнями безопасности и банальной противоугонной системой?! С этими трезвыми мыслями я кое-как вскарабкался в седло. Моя любимая крепко обхватила меня за пояс. Она явно верила в меня гораздо больше, чем я сам.
– В какую сторону направимся? – осторожно уточнил я.
– Ну-у, по столбовой дороге, – пожала плечиком Олёна. – За ворота городские, там налево через поля, потом за речку, потом вроде… А-а-а!
Её счастливо-испуганный вопль так и остался звенеть у конюшни, а мы уже неслись под облаками! Лошадь вертикального взлёта – это вам не трактор лунный на солнечных батарейках. Это крутизна недосягаемая! У нас Сивку-Бурку дважды пытались бояре для царя экспроприировать, хорошо сам Горох жёстко отказал. И вот сейчас это длинногривое чудо, беззвучно меся копытами воздух, упоительно легко несло нас через поля, реки, леса, овраги, над деревеньками и церквами, хуторками и болотами, пока Олёна не ткнула пальчиком вниз.
– Поздно, родная… – поморщился я, пытаясь на полном скаку завернуть чародейское животное. Кобыла возмущённо встала на дыбы посреди белейшего облака и, обиженно всхлипнув, спикировала вниз. Я кое-как выровнял направление поводьями, и пять минут спустя, после умеренно мягкой посадки, госпожа лошадушка бежала неспешной рысью по широкой дороге.
Погода стояла мягкая, комары и мошки не донимали, а ту самую злосчастную берёзу я узнал бы и без подсказки. Она стояла одна посреди редкого орешника, в десяти шагах от дороги, высокая и старая, идеально подходящая декорация для вывешивания на ней мёртвого тела. Вот ей-богу, было, было в этом дереве что-то наигранно-театральное и нарочито зрелищное, словно её долго выбирали и утвердили на роль после приличного кастинга…
– Вот тут он и висел, поперёк той ветки!
– Понятненько. – Вслед за моей невестой я спрыгнул с седла (точнее, она спрыгнула, а я сполз, но это неважно). – Висел лицом к дороге? И наверняка так, что не заметить невозможно… Ну что ж, давай-ка попробуем осмотреть тут всё повнимательнее.
Сивку-Бурку я припарковал у обочины, там, где трава погуще и посвежее. Пусть перехватит пару ромашек или листьев клевера, пока мы тут возимся.
Поскольку Олёна больше молчала, следя за моей работой, я рассуждал вслух:
– Место подобрано идеально. На ближайший километр в обе стороны дороги ни одного высокого дерева, чистое поле или мелкий кустарник. Ствол на три метра в высоту практически ровный, ни сучьев, ни веток. Затащить по нему тело наверх – задача непростая, если не пригнать на помощь башенный кран. Труп будет виден идеально, все заметят, все оценят, все обратят внимание. Значит, случайность тут исключена. Всё было проведено и исполнено по тщательно разработанному плану. А тщательные планы у нас составляет только один фольклорный персонаж…
– Кощей? – угадала моя невеста.
Я кивнул. Фактов маловато, но всё равно это он. Уверен! И я найду доказательства.
Осмотр самой берёзы ничего не дал, дерево как дерево. Никаких свидетельств присутствия посторонних лиц в радиусе десяти метров обнаружено не было. Да если на траве и оставались следы тех мужиков, что снимали тело, то их могло смыть дождиком, а может, я просто не заметил, всё-таки три дня прошло. Если бы хоть какая-то бусинка, упавшая серёжка, слетевшая ленточка, ну хоть что-то…
Увы, ничего не было. Совсем ничего. Я раздражённо пнул носком ботинка пустую скорлупку грецкого ореха. Больше здесь нечего ловить.
– Возвращаемся, милый? – Олёна, утешая, погладила меня по руке. – Не огорчайся так. Если за делом этим сам Кощей стоит, так он улик не оставляет. Уж в этом мне поверь, я на него не один год спину гнула… Обними меня…
– Откуда он там? – ни к кому не обращаясь, тупо спросил я.
– Кто, Кощей, что ли? И где «там»? – не поняла Олёна. – Не знаю, любимый, ты сыскной воевода, тебе и ответы искать. А меня так и не обнимешь, да?
– Обниму. – Я порывисто прижал её к груди и так же резко отпустил в ту же минуту. – Откуда под берёзою орех? Да ещё не лесной, а грецкий?! Белок с подбитым глазом в чистом поле не видать, ветер прикатить не мог, возчики тоже вряд ли обронили. Тогда что он здесь делает?
Я нашёл сначала одну, потом другую половинку. Внимательно осмотрел обе. Скорлупки были идеально чистыми внутри, словно в них что-то хранилось, а края явно носили на себе остатки давно высохшего клея. Вот это уже улика! Теперь я мог уверенно явиться к Яге и попросить полновесную экспертизу этого неприметного предмета.
Давайте просто попробуем слегка пофантазировать… Что было в пустом орехе? Быть может, он служил лишь переносной камерой для Лиха? А если кто-то смог его туда упрятать, то почему этого же не можем повторить мы? Кажется, дело сдвигается с мёртвой точки…
Я открыл было рот, чтобы поделиться новым прозрением с любимой, но замер – взгляд Олёны блуждал где-то за моей спиной.
– Эй, ты нашла что-то более интересное, чем я?
– А?! – Она вскинулась, словно очнувшись. – Подожди…
– В каком смысле? – Я попытался прижать её к себе покрепче.
– Да помолчи же! – раздражённо буркнула моя невеста. Я чуть было не обиделся всерьёз. – Там кто-то кричит… Неужели не слышишь?
– Где?
– Там. – Она показала пальцем вправо, туда, где горизонт оживлял невысокий перелесок.
– Кто кричит? – начал озираться я, но бывшая бесовка, вывернувшись из моих рук, уже бежала со всех ног на неизвестный зов. Тихо выругавшись сквозь зубы, я поспешил следом.
Метров через сто стало окончательно ясно, что слух моей невесты на порядок тоньше моего – со стороны подлеска действительно доносились крики о помощи. Кричал мужчина или, скорее, молодой парень лет двадцати в потрёпанном зелёном кафтане, залитом кровью. В спине у него торчал обломок чёрной стрелы.
Я уже видел такие… Видел, но не хотел верить. Лицо Олёны помертвело, но первой страшное слово произнесла всё-таки она:
