Виктория Князева - Золотое царство
— А что в них такого? — Андрей не на шутку испугался. — Кот наш целую горсть слопал и не поморщился. Чего теперь с ним будет?
— Ничего не будет, — пуще того расхохотался Вертодуб, — разве что завтра в кусты будет часто бегать. Нас, ребятишек, жимолостью этой кормили только в определенных случаях, до сих пор помню, как мне худо было.
Кот решил, что стрелок над ним поиздевался, обиделся смертельно и поплелся следом за Витомыслом. Тропинка меж тем вывела путников на ровное плато, заросшее серым мхом, и зазмеилась дальше. Приближались сумерки, солнце, разливающее по небу последние алые лучи, уже готовилось закатиться, по земле расстелился густой туман. Молодцы, порядком уставшие, все больше отмалчивались, кот дулся и что-то бормотал про себя. Но вот уже и обогнули гору по южному склону, тропа пошла резко вниз. У самого подножия горы расстилалась в закатных лучах живописная долина, не верилось даже, что где-то в этих краях обитает кровожадное чудовище.
Когда все спустились, Вертодуб, озираясь по сторонам, спросил:
— А логовище-то где?
— Леший его знает, — пожал плечами стрелок, — будем искать.
— Ну тогда ты, Андрейка, иди налево, ты, Витомысл, направо, а я прямо, — скомандовал Вертодуб.
— А чего искать? — не понял Витомысл. — Как оно хотя бы выглядит?
— Пещера, наверное, — неопределенно сказал Андрей, — или берлога какая-нибудь.
— Большая, — добавил Вертодуб. — Змей сам дюже велик, значит, и логово ему под стать должно быть.
— Хорошо. Кота тут оставим?
— Я с тобой пойду! — отозвался Баян, забыв про все обиды и прижавшись к ноге стрелка. — Я тут оставаться боюсь! Вдруг он меня скушает, а я еще не ужинал.
— Это было бы славно, — буркнул Андрей. — Ладно, пошли.
Молодцы разошлись в разные стороны. Кот деловито семенил за стрелком, ежесекундно рискуя получить сапогом по носу. Но сколько они ни бродили, кроме колючих кустов и папоротников, не увидели ничего.
Не более того повезло и Вертодубу с Витомыслом — оба без толку по блуждали по окрестностям и вернулись к тропе.
— Ну что, — спросил у них стрелок, — нашли чего?
— Не, — грустно ответил Витомысл, — ни малейшего намека на логово. Может, его тут и вовсе нет?
— А где, по-твоему, Турила змеев крошил?
— Мне почем знать, — огрызнулся Витомысл, — у него и спроси.
Все замолчали, со злостью глядя друг на друга. Притащиться в такую даль, и для того только, чтобы выяснить, что никакого логовища и в помине нет. Неожиданно выручил кот.
— А это что такое? — спросил он, показывая лапой куда-то вправо.
— Где? — не понял стрелок. — Чего ты там увидел?
— Да вон же! Вон, смотри! Экий ты непонятливый!
Андрей посмотрел, да так и ахнул. Всего в паре шагов от него в горе зияла дыра в три сажени высотой, незаметная ранее потому, что ее полностью скрывали бурные заросли дикой ежевики и репейника.
— Молодчина! — потрепал стрелок Баяна по загривку и осторожно подошел к темной дыре. Она и в самом деле оказалась входом в пещеру, а где-то в глубине горел костер.
— Ну чего, братцы? — спросил Витомысл внезапно севшим голосом. — Пойдем, что ли? Наваляем гаду ползучему по шеям?
— Не годится, — покачал Андрей головой, — надо его сюда на честный поединок зазывать, как наши предки завсегда делали.
— Точно, — кивнул более практичный Вертодуб, — ко всему прочему, тут с ним бороться посвободнее будет. Он-то в своей пещере все ходы и выходы знает небось. Давайте-ка и вправду его сюда позовем.
— Ну как знаете, — согласился Витомысл.
Вертодуб подошел к самому входу в логово, постоял,
подумал немного и вдруг заорал так, что с деревьев посыпались листья:
— Эй, змей! Выходи драться!
Ответа не последовало, слышно было только, как в логове кто-то громко вздохнул.
— Змей! — чуть потише закричал Вертодуб. — Выходи!
Снова никто не ответил.
— Змей, а змей, — почти умоляюще проговорил Вертодуб, — выходи, а?
— Вам кого? — послышался из пещеры приглушенный бас.
— Змея поганого! — воскликнул ободрившийся Вертодуб.
— Тут нет никого, — ответил голос после небольшого раздумья.
— А почему костер горит? — насторожился стрелок.
— Сейчас потушу…
— Ладно, хватит лясы точить, — сказал Вертодуб, — так его не выманишь, трусит, собака. Заходим, мужики.
И молодцы, обнажив клинки, один за другим вошли в пещеру. Стрелок тот и вовсе достал клинок, данный ему Межко, еще раз подивился искусной работе и смело зашагал вперед. Кот немного помялся у самого входа, подумал и решил, что лучше уж держаться со всеми вместе, чем оставаться одному. Вдруг змея и в самом деле нет дома?
Однако змей, как и следовало ожидать, оказался на месте. Он лежал, свернувшись калачиком, причем три его головы были заплетены в косичку и лежали тихо, еще восемь громко храпели, а бодрствовала только одна голова, которая, видимо, сторожила покой остальных.
Два зеленых глаза с ужасом уставились на вошедших:
— Вы кто?
— Богатыри! — гордо заявил стрелок.
— А зачем? — искренне испугался змей. — Чего вам от меня надобно?
— Морды тебе пришли бить!
— Не надо, — грустным голосом попросил змей, — морда — вещь дорогая.
— У тебя ж их двенадцать, — не выдержал расхрабрившийся кот, — чего жалеть?
— Ну и что, что двенадцать, — обиженно протянул змей, — неужто за это бить надобно?
— Ну допустим, не только за это, — степенно проговорил Вертодуб, — а за дела твои черные пришли мы тебя, змей, смерти предавать.
— Как смерти? — ужаснулся змей. — Не хочу! Зачем это?
— А ты зачем села пожег, ирод? — спросил в свою очередь стрелок.
— Леса погубил, — добавил кот, радуясь, что нашелся кто-то, к кому молодцы испытывают большую неприязнь, чем к нему самому, — озера высушил!
С озерами Баян перемудрил, однако поправлять кота Андрей не стал. Слишком много чести будет змею.
— Какие села, — перепугалось идолище поганое, — какие леса? Вы чего, мужики?
— Отпираться будешь? — повысил голос Вертодуб, — Не будет тебе пощады!
— Тише ты, тише, — умоляюще вскинул лапы змей и покосился на спящие головы, — не ровен час, разбудишь!
— Укусят? — пискнул кот, прячась за спину стрелка. — Живьем сожрут?
— Да нет же, — хмыкнул змей, — разговорами замучают. Мне одна радость осталась — посидеть ночью у костерка одному, пока эти охальники спят. А то целый день нет тебе покоя — кто поет, кто стихи вслух читает, кто анекдоты похабные рассказывает, а этот вообще, — змей показал на одну из голов, вплетенную в косичку, — с утра как приложится к жбану с пивом, да так до вечера и не оторвать его. А поутру все из-за него с похмелья маемся, даром что не пили.
— Ты почто Лыбедь сжег? — перебил Андрей, подступая к змею с кулаками.
— Какую лебедь, — пролепетал тот, пятясь, — отродясь не видал я никаких Лебедев! И не жрал никогда, потому как перья не перевариваю! А кому же охота животом трое суток мучиться!
— Значит, не признаешься? — зловеще проговорил Вертодуб. — Я, дескать, не я, и хата не моя?
— Хата? — не понял змей. — Это пещера, что ли? Почему не моя, как раз моя собственная, от матушки покойной досталась.
— Матушку твою, как я понимаю, Турила-богатырь погубил? — спросил молчавший до сих пор Витомысл.
— Турила, кто ж еще, — грустно кивнул змей, — только какой же он богатырь? Пришел к нам ввечеру ровно бы как тать да всем головы и поснимал, один я остался. Потому как по малолетству своему был до того ростом неказист, что схоронился вон в той щелке.
И змей махнул лапой в сторону огромной дыры в стене.
— Роду человеческому потому и мстишь? — несколько мягче спросил Вертодуб. — За семью, поди, кровь проливаешь?
— Чью кровь? — переполошился змей. — Не верьте, братцы! Не крал я ту корову и овец тоже не уносил!
— Какую корову? — удивился стрелок. — При чем тут корова?
— При том, — со слезами сказал змей, — два раза уже пастухи меня бить приходили! Отбилась у них, вишь, корова от стада, видно, волки в лесу задрали — а они все на меня валят! Так бока намяли, до сих пор больно!
— Не дури, — предостерег его Вертодуб, — и свои побасенки ты, смотри, брось! Мы тебя не за корову пришли казнить, а за то, что ты деревни да села пожег!
— Не жег! Не губил! — быстро заговорил змей, складывая лапы на груди. — Врут! Вороги мои врут!
— Какие вороги?
— Так пастухи же! — простонал змей. — Кто бы еще на меня такую напраслину взвел?
Вертодуб нахмурился. С одной стороны, он отказывался верить в то, что змей и не думал никого губить, а с другой стороны, вспоминал, сколь бесшумно тот летел, и сравнивал с рассказом лесавок.
— Сомнительно это все, — пробормотал Вертодуб себе под нос, — а знаете что, братцы? Порешить его — это мы завсегда успеем, а пока давайте-ка мы его покрепче свяжем. Коли бежать вздумает — нам терять нечего, срубим ему все головы. А ежели смирным окажется — отведем его к царю Кусману на суд. Пущай сам решает, что с ним делать.
