Виктория Князева - Золотое царство
— И чего делать будем? — спросил Вертодуб, обращаясь к товарищам. — У кого какие идеи есть?
Витомысл только руками развел, а стрелок и вовсе загрустил. Весел был только кот, который, хоть и успел уже проголодаться, что-то задумал. Наконец он не выдержал и радостно завопил:
— Вон какой дуб растет могучий! Срубите вы его, братцы, вот вам и мост будет.
— Ага, — невесело усмехнулся Витомысл, — а рубить чем? Мечами?
— Почему же, — обиделся Баян, — топором надо дерево рубить, топором.
— А то мы не знали! Только где же его здесь возьмешь?
— Если бы не я, вы бы все тут пропали! — счастливо засмеялся кот. — Андрейка! А ну-ка дай сюда мой топорик!
— А ведь и точно! — хлопнул себя стрелок по лбу, — Мне ведь Баян всучил свой топор, до сих пор его из мешка не достал!
И Андрей вытащил небольшой топорик, подкинул его па руке, провел пальцем по лезвию.
— Так он же тупой! — протянул стрелок разочарованно.
— А точило на что? — хихикнул кот. — Говорил же я тебе в ту пору — бери, не пожалеешь! И вон как оно вышло!
— Спасибо, — от всей души поблагодарил стрелок и, выудив точило, начал точить топор.
Дуб и в самом деле был настоящий великан — высокий, величавый, такой и рубить-то жалко.
— Дай-ка мне топор, — решительно сказал Вертодуб, — это для меня задача.
Стрелок молча протянул ему топор и отошел в сторонку, потому как на лице у Вертодуба написана была такая жуткая решимость, что становилось как-то не по себе. Да еще и топор этот… эвон как он им помахивает! Не зашибет ли, часом?
А Вертодуб тем временем уже примерился к толстому дереву и — раз! — со всего маху рубанул по стволу. Во все стороны полетела кора, лезвие вошло на три пяди. И еще раз! С дуба посыпались желуди и ветки, разлетелись крохотные перепуганные пичужки, свившие гнездо на самой вершине.
— Отойдите, мужики, — скомандовал Вертодуб, — сейчас как грохнется! Я, конечно, его через реку направить хочу, да только как еще получится!
Молодцы разбежались кто куда. Кот, не зная, где схорониться, был уже и сам не рад, что доверил Вертодубу свой топор. Он заметался, сделал попытку забраться на высокую осину, но ему не позволил толстый живот. Тогда Баян бросился вслед за стрелком и неожиданно вспрыгнул ему на плечи.
— Ты чего творишь? — прошипел Андрей. — Слезай давай!
— Я боюсь, — проныл кот, — Вертодуб всегда меня недолюбливал, это я доподлинно знаю! Теперича он аккурат на меня деревом метит!
— Болван! — обругал его стрелок, но скидывать не стал.
Через пять ударов дуб был побежден и упал с таким грохотом, что задрожала земля под ногами. Вершиной он протянулся как раз на другую сторону, но так низки были речные берега, что могучий ствол почти касался бурлящей воды.
Кот осторожно открыл один глаз, посмотрел, убедился, что опасность больше не грозит, и спрыгнул вниз. Стрелок подошел к Вертодубу.
— Ну ты силен!
— Да чего там, — махнул тот рукой, — давайте-ка живо на ту сторону. И так времени много потратили.
— Опять мне первым идти? — робко спросил Баян, уважительно глядя на Вертодуба.
— Нет, я рубил — мне и пробовать на крепость. Рисковать даже тобой не буду.
С этими словами Вертодуб ухнул по-молодецки, вскочил на перекинутое через реку дерево и в мгновение ока перешел на другую сторону.
— Смелее, мужики! — закричал он уже оттуда. — Дюже оно крепкое, всех выдержит!
Следующим отправился Витомысл, который, к своему стыду, отчаянно трусил. Ствол оказался неровным и скользким — его уже изрядно успела намочить вода, повсюду торчали ветви, за которые никак не удавалось толком схватиться. Ноги разъезжались сами собой, несколько раз Витомысл оказывался на дереве верхом, но в конце концов он сумел-таки перебраться и без сил прыгнул на берег.
— Ты чего там так выплясывал? — не смог сдержаться от улыбки Вертодуб. — Я ажно подумал, ты чему обрадовался!
— Конечно, обрадовался! — как ни в чем не бывало заявил Витомысл. — Экий мостик ты удобный сваракосил! Идешь ровно бы как по дорожке гладенькой!
— Ну может, — с некоторым удивлением протянул Вертодуб, не разгадавший ехидства товарища.
На противоположном берегу стрелок уже собирался ступить на импровизированный мост, как вдруг его окликнул грустный Баян:
— Меня возьми на ручки, а? Пожалуйста!
— Это еще зачем, боишься, что ли? — спросил Андрей с недоумением.
— Боюсь, — признался кот, — вон она как шумит да волнуется, река-то эта, будь она неладна! А у меня брюхо тяжелое… Помнишь, когда мы с курицы той навернулись, я едва не потонул! Возьми, а?
— Ладно, — неохотно согласился стрелок, — так и быть, полезай, захребетник.
Кот обрадованно пискнул и быстро вскарабкался Андрею на спину. Двинулись потихоньку.
Дуб дрожал, зловеще бурлила река, сами собой срывались с веток и падали в воду листья и желуди. Кот выл безостановочно, причитал, что тут-то и настала его погибель. Но стрелок ничего уже не замечал и не слышал, думая только о том, как бы поскорее добраться до берега. Наконец последний шаг был сделан, и Андрей с Баяном дружно плюхнулись в зеленую траву.
— Молодцы! — похвалил Вертодуб. — Давайте приходите в себя поскорее и дальше пойдем.
— Ох, — вздохнул Андрей, — и передохнуть не дадут. Ну да ладно, чего и говорить. Пошли. А ты, чудище поганое, лапы расцепи.
— Не буду! — попытался возразить кот, но стрелок сурово на него взглянул и пригрозил оборвать уши. Только тогда Баян оторвался от шеи Андрея и грустно подошел к Витомыслу, ища сочувствия и понимания.
Тропинка повела через небольшой лесок, который вскоре сменился вересковой пустошью. Слева и справа виднелись два больших озера, воды которых были так тихи и неподвижны, что казались огромным зеркалом. Какие-то серые птицы, похожие на уток, рассекали озерную гладь, ныряли и ловили маленьких серебристых рыбешек. Гора была по-прежнему далеко и никак не хотела приближаться, а день уже склонялся к вечеру, и нужно было поскорей найти перевал и перебраться через гору.
Кот снова начал ныть.
— Когда мы уже придем, а? — спросил он противным голосом. — Я кушать хочу!
— Все никак не наешься, — вздохнул Андрей и вытащил из мешка сушеную рыбу. Одну бросил коту: — На, обжора!
— Спасибо, — поблагодарил кот и быстро обгрыз рыбу до костей, вместе с чешуей, головой и хвостом.
Стрелок с легким раздражением посмотрел на него, потом раздал оставшихся рыбок товарищам. Молча сжевали на ходу, закусили оставшимися помидорами. Вертодуб достал последний ломоть хлеба и по-братски поделил.
— А мне хлебушка? — за тревожился кот. — Я тоже хочу!
— Обойдешься, — сурово сказал Вертодуб.
— Это нечестно! — завопил Баян. — Мне тоже дайте!
— А ты весь наш сыр слопал, — поддел его стрелок, — ни с кем не поделился. Это, по-твоему, честно?
— Вы его сами мне дали, — плаксиво проговорил кот, — а теперь еще попрекаете!
— Ой, ты только не реви, — поморщился Витомысл, — дай я тебе от своего куска отломлю.
И отломил. Кот посмотрел на него с любовью. Баян даже замурчал от удовольствия, но потом внимательно осмотрел предложенный ему кусок хлеба и хлеб, оставшийся у Витомысла, отметил, что его кусок несоизмеримо меньше, и грустно вздохнул. Вечно его обделяют!
Через несколько верст наконец тропинка вывела путников к подножию горы, которая при ближайшем рассмотрении оказалась такой высокой, что вершина терялась где-то за облаками. О том, чтобы обойти гору, не было и речи, — как и сказал дед Троегор, вокруг нее были такие непролазные дебри, что туда лучше было и вовсе не соваться. Тропинка же вела прямо на гору, и молодцы, дружно вздохнув, начали подъем.
Слева и справа от тропки росла голубика, кот срывал ее на ходу и блаженно щурился. Горсточку нарвал себе и стрелок, но ягода ему не понравилась, и он отдал ее Баяну. Тот снова умилился сердцем, решив про себя, что Андрей порой не так уж и плох.
— Чем это ты там его кормишь? — не оглядываясь, подозрительно спросил Вертодуб. — Чего он там опять чавкает?
— Голубики немного, — смущенно признался стрелок, — больно уж кислая.
— Нашел кого кормить, — возмутился Вертодуб, — мне бы лучше дал! Я голубику страсть как жалую, люблю, так сказать, и уважаю!
— Так сам нарви, вон ее тут сколько растет.
— Где? — Вертодуб от удивления даже остановился. — Я что-то ничего не вижу.
Андрей показал. Вертодуб с удивлением посмотрел, сорвал пару ягод, понюхал и рассмеялся:
— Какая это тебе голубика! Это волчья жимолость.
— Чего? — удивился стрелок, — По-моему, так настоящая голубика.
— Уж мне поверь, — снова заулыбался Вертодуб, — родился-то я не в Золотом царстве, а далеко на севере. На ягоды эти вволю насмотрелся, еще мать все меня упреждала, чтобы их не трогал.
