Владимир Поселягин - Дитё
Прощание длилось до рассвета, и утром, опухшие и полусонные, мы поехали к ближайшей железнодорожной платформе. Там Ксения, стрельнув глазами по сторонам, быстренько чмокнула меня в губы и заскочила в электричку, следующую в Сочи, где должна была сесть на поезд в родной Ленинград. Сжимая листок бумаги с написанным аккуратным девичьим почерком адресом и печально опустив голову, я возвращался к машине — привычный расклад закончился. Отдыхать одному? Вот еще! Жизнь даётся один раз! Во всяком случае, вторая. Потому что, если вдруг дадут ещё, она уже будет третьей.
Азартно закрутив головой, вернулся к платформе и стал искать себе жертву среди не успевших разойтись немногочисленных прибывших — спать ночью один я не собирался, слишком привык к многоразовому сексу.
Увы, меня ждал облом — ни одна из двух стоящих в одиночку женщин не была в моём вкусе.
Мысленно сплюнув, отправился бродить по посёлку — уже не с целью отыскать новую «грелку», а просто так. Полюбоваться природой и посмотреть на людей. Конечно, это не сочинская «Ривьера» вечером, но всё же.
Неожиданно моё настроение стало подниматься, а когда в поле зрения появилась витрина с выставленными на ней удочками, окончательно пришло в норму. Напомнив себе, что женщины — не единственное удовольствие в этой жизни, я, звякнув колокольчиком, вошёл в магазинчик со скромным названием «Всё для туриста».
Внутри было пусто, если не считать продавца еврейской наружности, внимательно разглядывавшего чучело белки. Оторвавшись от своего, несомненно, важного занятия, труженик торговли обернулся:
— Вы что-то хотите купить, молодой человек?!
— Молодой человек смотрит, ему интересно. — Не он один умеет играть в такие игры, в моём голосе издёвки оказалось не меньше.
Выбор оказался достаточно приличный. Помимо удилищ и прочих рыболовных принадлежностей, нашлось множество других полезных вещей, включая знакомые мне по будущему наборы для шашлыков — разборные мангалы, шампуры и даже мешки с древесным углем, что меня откровенно удивило. Решив, что можно устроить себе шопинг, через час я выходил из магазина довольно тяжело нагруженным. Большую часть покупок составили консервы, но были и нужные в хозяйстве вещи.
А на пляже меня ждал сюрприз. На моем раскладном стульчике сидел Селиванов и жарил что-то мясное на сковороде. Повернувшись на шум мотора, он помахал мне рукой.
— Тьфу на вас, Анатолий Юрьевич! Вечно вы настроение портите!
— Чем же я тебе его испортил? Девчонку твою не я домой отправил.
— Знаю вас, могли. Вполне могли. Ладно, шутки в сторону. Возвращаемся?
— Да, тебя ждет Романов. Но сперва поедим.
Пожаренные на сковороде пельмени мне пришлись по вкусу. Никогда не ел ничего подобного. За обедом, плюнув на поговорку «пока я ем, я глух и нем», мы обменивались информацией.
— Двоих мы взяли. Из второго управления, уже раскололись. Много информации о тебе ушло на сторону. Один из предателей имел доступ к информации о шифре «Клен», том, что ты принес из будущего.
— Я восемь шифров и кодов знаю, приходилось сталкиваться. Хорошо, что в двухтысячном они были совершенно устаревшие и информация по ним больно-то от своих не скрывалась.
— Вот британцы, которые очень страдают из-за этих шифров, и решили перехватить тебя. Они поставили на карту все, очень много агентов задействовали, мы до сих пор за некоторыми гоняемся, и провал операции кому-то будет очень дорого стоить.
— Да это ладно, как меня-то нашли? По машине? По девчонке?
— Кстати, насчет девчонки, ты бы поскромней был, что ли? У меня наблюдатели слюной от зависти изошли, пока за тобой в течение двух недель наблюдали. Хоть бы в палатку зашли, а то у одного моего человека нервный срыв, другой две тетрадки исписал, все ваши позы зарисовывал. Книгу хочет издать.
— Две недели? Так я как раз в это время за продуктами ездил. На рынке взяли?
— Сам же ныл, что на море хочешь. Связать одно с другим труда не составило. Зная твою любовь только к натуральным продуктам, я расставил людей по всем продуктовым рынкам. Остальное — дело техники.
— Две недели, что так поздно? Все-таки отдохнуть дали?
— Приказ сверху — пока охранять, себя не обнаруживать!
— Странно, что я наблюдателей не обнаружил. Ведь проверялся.
— Так проверяться надо было не на полтора-два километра, а на шесть.
— Фигасе! Это что за оптика такая? Новые разработки?
Пережевывающий пельмень Селиванов в ответ только кивнул, после чего, проглотив, сказал:
— Через семь минут вертолет, ты пока вещички собирай.
— А машина?
— Угонят твою машину, не беспокойся.
Вертолёт прилетел точно в указанное время и доставил нас на аэродром, откуда мы транспортным «Илом» вылетели в Москву.
Устроившись на жёсткой скамье, я стал вспоминать те шесть лет, что провел в новом теле.
После того как меня полностью выпотрошили, аналитики ЦК заявили в один голос, что, если не сменить политику, развал СССР неизбежен. Это заставило генсека задуматься. И несмотря на то что Андропова в будущем считали первопричиной развала, его все-таки позвали на малое совещание Политбюро. Честно говоря, кто там был, я точно не знаю, но совещание проходило в течение двух суток с перерывами. Председательствующий Брежнев твердо указал: «Развала Союза не допустить!» В результате было принято решение заявить о себе как о жестком и не идущем на уступки государстве.
Дела в Афганистане в это время начали более-менее стабилизироваться. Были созданы ещё несколько горно-стрелковых бригад. Их учили уже с учётом полученного опыта и моих воспоминаний, по мере готовности отправляя в зону боевых действий.
Ответом заграничных «друзей» стала массовая заброска боевиков, проходивших обучение в пакистанских лагерях. И тогда спецподразделения и военная разведка — моя родная контора — получили карт-бланш. В Пакистане начало твориться нечто странное — бои в горах и в городах, убийства гласных и негласных лидеров и идеологов духов, таинственные исчезновения иностранных инструкторов и тому подобное. Это в конце концов вывело из себя правительства некоторых особо «демократических» стран, и на наших парней началась настоящая охота, активное участие в которой приняли прибывшие из-за океана и из некоторых стран Европы специалисты.
Не знаю, почему Брежнев принял такое решение, хотя в то время я встречался с ним каждую неделю, но приказ был отдан. Наши боевые группы вернулись на базы, а охранявшие афганскую границу подразделения отошли от неё на несколько десятков километров. Так же поступила и Индия, наша союзница.
И сразу после этого семь самых крупных тренировочных лагерей получили по тактическому ядерному заряду.
Поднявшийся вой трудно описать, но он быстро стих, стоило некоторым странам выступить в нашу поддержку. И многие в правительствах США и их прихлебателей задумались, а стоит ли трогать северного медведя? Но вот в Союзе оказалось намного хуже: часть Политбюро, в основном те, кто не присутствовал на малом заседании, разоралась, что это может перерасти в Третью мировую войну. Один даже дошел до того, что в истерике чуть не матом обругал присутствующего на заседании Брежнева. И это решило все дело. Был отдан давно приготовленный приказ о снятии запрета на арест высших чиновников и партработников. Проще говоря, их стало можно арестовать и предать суду без надзора свыше. Правда, не всем, а только специально созданному отделу, подчинявшемуся напрямую генсеку. В течение суток за решётку отправилась большая часть членов Политбюро. Говорят, когда принесли список арестованных Брежневу, он, внимательно его прочитав, достал из ящика стола другой и сравнил. После чего ткнул карандашом:
— Вот этих двух товарищей у вас не хватает. Впишите!
Про это мне Селиванов рассказал. Едва не начавшаяся из-за арестов в Политбюро гражданская война трясла страну в течение полугода, но все когда-нибудь кончается, закончилось и противостояние с несогласными с новой политикой партии.
Так вот, не знаю точно, как наши парни из МИДа связались с немцами, но состоялось совещание, где кроме генсека и Громыко присутствовали представители как ГДР, так и ФРГ. Немцы сами были согласны на объединение, и поэтому обговаривались только формальности. Наши же выдвинули единственное условие — чтобы канцлером стал Эрих Хонеккер и отсутствие баз НАТО. Высокие стороны договорились очень быстро. Не знаю как, но об этой встрече не узнал никто из противников.
Дальнейшее было делом техники. В ФРГ начали сперва понемногу, потом все больше и больше говорить об объединении и что мешают этому только оккупационные войска, находящиеся на территории страны. Когда накал страстей достиг своего пика, у нас показали передачу с известным телеведущим, где он с выражением говорил, что «…СССР на стороне германцев и пойдет на все, чтобы помочь им…», при этом на заднем плане медленно проехали тяжелые тягачи, везущие ракеты. Намек был более чем прозрачный. Штаты, вспомнив недавнюю бомбардировку Пакистана, быстро сдулись и начали выводить свои войска, за которыми последовали и остальные.
