Надежда Первухина - Курортная зона
— Это, это! — убежденно сказала “тумбочка”, выпрастывая из-под одеяла свои укутанные во фланелевые рукава руки с ладонями, напоминавшими ладони шпалоукладчицы с большим трудовым стажем. — В девяносто восьми процентах из ста людей, впервые столкнувшихся с моим неповторимым обликом, сначала просто коротит. А потом они начинают подыскивать цивилизованные, но лживые объяснения своим вполне правдивым, но зато диким впечатлениям. И мне приходится говорить им: да. вы правы, в газонокосилке больше стройности и шарма, чем во мне. И я спокойно с этим живу. Живите и вы. Отсутствие красоты — это не заразно. Быть некрасивым — знаменито.
— “Быть знаменитым — некрасиво”, — поправила последнюю фразу Лариса.
— Я прекрасно ознакомлена с творчеством Бориса Пастернака, — чуть насмешливо отозвалась апологетка личного уродства. И открыла глаза.
И открыла глаза.
И Лариса окаменела в своем креслице набивного шелка.
Окостенела под этим взглядом.
…Нет, в глазах не было ничего сверхъестественного. Астрального, запредельного и прочего оккультного. Темно-серые, льдисто-колючие, словно подтаявший снег. Утомленные и спокойные глаза простой бабы: тягловой, унылой житейской силы, бредущей домой с кошелкою базарной…
Но на какое-то мгновение…
Да.
За стеной мутного льда и общемирового безразличия в этих глазах вспыхивало странное и страшное пламя. Огонь все познавшей и уже готовой к своему уничтожению Лилит. Огонь, угасший вместе с Лилит в тот момент, когда из костяного праха мужнина ребра возникла иная женщина — покорная жена, верная подруга, благословенная мать всех живущих. Была ли красавицей та, что восстала на пепле другой?
Была ли она прекрасна так, что ради нее демоны готовы были покинуть преисподнюю?..
И каким был ее взгляд?
И положено ли ей быть красавицей и обладать взглядом, еще помнящим дорогу из Сада, охраняемого ангелом с пламенным мечом?!
Лариса потерла виски. Наваждение проходило. Ем просто показалось, что кондитерский мешок вместо крема выпустил струю напалма. Нет, все нормально, все на своих местах. И глаза Ларисиной собеседницы — обычные, кстати, некрасивые глаза. Только вот ума в них, похоже, гораздо больше, чем положено отпускать Небесам среднестатистической женщине.
Или Лариса опять ошиблась?
Женщина пристально рассматривала ее.
— Вы не врач, — неожиданно и безапелляционно заявила она.
— Почему вы так думаете?
— Вы спасли мне жизнь. Причем очень оперативно. В смысле быстро.
— Ну… Возможно, это как раз говорит о том, что я хороший врач.
— Чепуха! Врачей за свои годы я перевидала немало и чую их борно-салициловый дух за версту. Вы не врач, но действовали профессионально. Тогда кто вы?
Лариса поняла, что пришла пора задействовать собственную “правду-легенду”:
— Я кастелянша.
— Кто?!
— Кастелянша, — терпеливо повторила Лариса. — Новенькая. Понимаете, так получилось. Меня сюда на работу устроили через…
— “Корунд”. Ага. Понятно. Значит, кастелянша… Познакомимся?
Лариса была готова и к этому вопросу.
— Раиса Данникова, — почти отрапортовала она свое новое имя. — Просто Рая.
— “Рая, что подстерегла меня у дверей рая” — каламбур! — весело сказала толстуха. — Ну а я Люба Десяткина. Просто Люба. Эх, блин, сейчас бы по семьдесят пять за знакомство!
— Нельзя, — строго сказала “просто Рая”. — Строгая диета и постельный режим. Как вы не понимаете!..
— Будем на “ты”. Слушай, Рай, ты до того суровая, прямо главврач! И не подумаешь, что тебе простынями да наволочками положено заведовать!
Лариса предпочла проигнорировать эту тонкую аристократическую шпильку. Но запомнить.
— Да, думаешь, я сама этому обрадовалась? — Лариса решила чуть подпустить в свой тон этакой провинциальной наивности. — Я сама чуть не обалдела! Приезжаю в назначенный день, подхожу к дворцу, и тут мне навстречу бегут два странных типа и кричат: “Ой, скорей! Ой, как вы вовремя! Она отравилась! Ее надо спасти!..” Ну, я и…
— Спасла. Хотя в качестве кастелянши ты могла меня спасти только тем, что выдала бы свежий комплект риз для положения во гроб. А тут такая компетентность… Любопытная компетентность…
— Я чего-то не понимаю! — нахмурилась Лариса. — Я вам…
— Тебе!
— Тебе спасаю жизнь, а ты вместо этого чуть ли не допрос мне устроить пытаешься! Мало ли на что человек способен! Как будто я всю жизнь только и была кастеляншей!..
— А кем еще?
— Я училась, — хмуро выдавала “свою биографию” Лариса. — На биофаке. Платно. Потом еще в медицинском — несколько лет. Тоже платно. У меня специальность была — токсикология, я диплом собиралась писать про историю и эволюцию идей безоарового камня[11]!
Тут Лариса фантазировала, но ее фантазии не выходили за рамки досье Раисы Данниковой. Все-таки так глубоко в агентстве “Корунд” не копали.
— И написала диплом? — Больная поудобней пристроилась в подушках.
— Нет, — вздохнула Лариса. — Обучение стало слишком дорогим, пришлось все бросить и работать бельевщицей в лепрозории…
— Что?!
— Шучу. Но в больнице я работала на самом деле (не отступать от досье, теперь не отступать!). Частная психиатрическая клиника профессора Ребрянко. А там разные были пациенты, привозили и тех, кто с суицидальными наклонностями. Я и смогла кое-что вспомнить из своих знаний по ядам и противоядиям (блин, все-таки опять съехала на скользкую тропку собственных фантазий!).
…Но, может, в честь спасения госпожи Любови Десяткиной местные князья не будут гонять Ларису на детекторе лжи?
Тем более что вряд ли в столь прекрасном и исполненном загадочной поэзии дворце имеется такая прозаическая вещь, как детектор лжи.
— Ладно! — хлопнула ладонью по одеялу дама. — Как бы там ни было, спасла ты меня на высшем уровне. И я тебе за это искренне благодарна. Но повторюсь: не думай, что я отравилась из-за недовольства собственной внешностью.
— Могу я тогда полюбопытствовать…
— Можешь. Ты “Госпожу Бовари” читала?
— Да.
— Помнишь сцену, когда она отравилась?
— Конечно.
— Хорошо. А роман Мориака “Тереза Дескейру” тебе известен?
На всякий случай Лариса ответила отрицательно. Обширная начитанность кастелянши может показаться подозрительной. Она уже и так нарушила весь сценарий своего появления в “Дворянском гнезде”!
— В романе Мориака, — вещала Люба Десяткина, полуприкрыв тяжелыми веками глаза, — жена методично травит мужа мышьяком, постепенно увеличивая дозу.
— Зачем?
— А скучно ей с ним стало! Так и ответила на суде.
— Нет, ты не поняла, Люба. Я про другое спрашиваю: ты-то зачем мышьяку наглоталась? Решила последовать по пути знаменитых литературных героев?!
Люба усмехнулась:
— Почти.
— Не понимаю. Люба вздохнула:
— Мне нужно было на собственной шкуре испытать то, что испытывает человек, которого травят именно мышьяком. Черт, да которого вообще травят ! Или он сам, собственноручно таким образом стремится свести счеты с жизнью… Боль, страх, ужас грязной и неблагородной смерти, раскаяние в содеянном и невозможность ничего исправить… Ведь целый поток эмоций шурует в сознании или что-то типа этого. Я вот только с дозой не рассчитала, приняла больше, чем следовало. На мое счастье, судьба послала мне спасительницу в твоем лице…
— А-а… — протянула Лариса. — Начинаю понимать. Ты вроде тех современных экстремалов, что съезжают с ледника на голой заднице. Или ныряют в бассейн с пираньями. Нужны острые ощущения. Адреналин, эфедрин и все прочее, что делает жизнь ярче и интересней.
— Не совсем точно. — Люба посмотрела в окно. — Просто у меня такая сволочная, в общем, работа, при которой нужно максимально достоверно отобразить реальность. И реальные ощущения. Знаешь, один мой… коллега даже кочегаром работал на какой-то столетней древности железнодорожной ветке. где остались только паровозы на угольной тяге. Выяснял влияние тяжелого и монотонного физического труда на формирование творческих способностей. Решил проверить кое-какие выкладки из “Доктора Живаго”. Другой парень, юморист по жизни, целый месяц не мылся, ходил в рванье и сидел на паперти Елоховского собора в компании подобных себе калек-нищих. Исследовал генезис и этику нищеты, искал грань между миром приличных людей и миром тех, кого зовут отребьем. Правда, потом вшей долго выводил. А другая моя… подруга пару раз исполняла роль эскорт-девицы.
— Как это? — спросила Лариса, хотя понимала “как”. Но ведь приличная кастелянша и выражения такого знать не должна — “эскорт-девица”.
— В общем, эскорт-девица — это как бы девушка, специально вызванная из какого-нибудь эротического агентства для сопровождения некой солидной персоны во время банкетов, приемов, ну, ты понимаешь. Роль орхидеи в петлице пиджака. Вот и этой подруге захотелось запомнить впечатления женщины, которую сначала по полной программе одаряют розами, как порядочную, водят по дорогим ресторанам и прочим местам скопления бомонда, а потом… Затаскивают в номер VIР-гостиницы и грубо трахают прямо на коврике у порога, даже не захлопнув дверь, чтоб вся обслуга на этаже слышала (а возможно, и видела), как эта женщина в разодранном на клочки шикарном платье вопит от злости, боли и стыда…
