Дмитрий Емец - Таня Гроттер и молот Перуна
Ванька дико уставился на Ягуна, потом на Таню, которая преодолела уже половину расстояния до драконов и внезапно сорвался с места.
– ТЫ КУДА? ПОГОДИ! ОТКУДА Я ЗНАЛ, ЧТО ОНА ПОЛЕЗЕТ НА МОЙ ПЫЛЕСОС! – завопил ему вслед опомнившийся играющий комментатор.
Ванька подскочил к Склеповой и на глазах у изумленного Гломова бесцеремонно стащил ее с пылесоса.
– Торопыгус угорелус! – крикнул он, и второй пылесос, точно ракета, выбросив струю русалочьей чешуи и мелкого мусора, метнулся вслед за первым.
Склепова, в первую секунду опешившая, быстро разобралась, что к чему, и успокоилась.
– Еще один камикадзе! Обожаю массовые похороны! Это всегда так душещипательно, не правда ли, Гуня? – сказала она.
– Э-э?! – растерянно переспросил бакалавр Гуннио Гломини.
– Я говорю, что обожаю похороны! Жаль, конечно, что мне пока не удалось стать вдовой Пуппера, – терпеливо повторила Гробыня. – У тебя нет темненькой рубашечки? А пиджака? Ну, неважно, и так сойдет. Все равно тебе не пойдет траур. У тебя физиономия слишком красная и злая. От таких, как ты, на поминках отодвигают бутылки. Уж я-то знаю, поверь мне.
Гуня набычился, пытаясь обидеться на Гробыню, но не смог. У него это никогда не получалось. Вместо этого он толкнул в сугроб подвернувшегося ему под руку Тузикова.
– Чё ты тут крутисся, а? А ну веник в руки и рысью марш отсюда! – рявкнул он.
Тузиков благоразумно отошел, утешая себя тем, что с дураками лучше не связываться.
А Таня, ничего не подозревая, мчалась к драконам.
Дымный и Искристый, начавшие с шутливой драки, постепенно разъярились и теперь разрывали друг друга на тысячи маленьких дракончиков. Сталкиваясь в воздухе, они обменивались мощными ударами кожистых крыльев, выдыхали огонь, кусались и, переворачиваясь на лету на спину, пытались насадить противника на когти.
Искристый был гибкий, быстрый дракон со сверкающей чешуей и длинной изящной шеей. Пламя, которое он выдыхал, было раскаленным, как у взрослого дракона, а струя прицельной. Но если Искристый, при всех своих преимуществах, был еще дракон-подросток, хотя и многообещающий, то Дымный уже сейчас был велик и массивен, как его отец Гоярын. Возможно, ему не хватало грации, и смотреть на него в полете было не так приятно, зато в его мощных лапах с коричневатыми загнутыми когтями было столько силы, что они легко сломали бы хребет быку. Размах же его крыльев был даже больше, чем у отца.
– Муромец меня подстрели! Драконята-то выросли! Я давно говорил Поклепу, что их надо держать отдельно. Но ему хоть бы хны! У них, видите ли, нет средств на новый ангар. Доведут они меня: выйду я на большую дорогу с кистенем… Странно Танька летит, рывками разгоняется… Не нравится мне это, – гневно пробурчал Соловей О. Разбойник.
Он еще не знал о неисправности тормозных амулетов на пылесосе Ягуна, но сердцем уже чувствовал что-то неладное.
Облетев вокруг драконов, Таня осознала, что растащить их будет непросто. Дымный и Искристый слишком увлеклись и не замечали ничего, что происходит вокруг.
«Не за хвост же тащить их в ангар? Для этого обе маленькие ящерки малость великоваты!» – сказала сама себе малютка Гроттер.
Крича, чтобы она остановилась, Ванька мчался за Таней на пылесосе Гробыни, но Таня ничего не слышала. Пылесос под ней кошмарно ревел и вибрировал. Еще до тормозов Ягун, этот величайший мастер-ломастер, в очередном усовершенствовательном порыве снял с него глушитель, надумав увеличить и без того чудовищную мощность двигателя. На каждый легкий поворот ручки газа летательная машина отзывалась таким рывком, что Таню едва не сметало с мусоросборника.
«Жаль, у меня с дырками от бублика – полная дырка от бублика, – подумала Таня, без всякого удовольствия подскакивая на твердом мусоросборнике. – Я бы подарила Ягуну на семнадцать лет пикирующий отбойный молоток. Он разобрал бы его, скрестил с пылесосом и сделал бы что-то действительно заслуживающее внимания. Может, Пуппера попросить?»
Присмотревшись, малютка Гроттер сообразила, что единственный способ убрать драконов с поля – это заманить их за собой.
«Здесь нужна бойкая назойливая наживка с замашками камикадзе. Предложения есть? Предложений нет! Значит, придется мне!» – решила она.
Пригнувшись к пылесосу, Таня вцепилась в трубу и потянула ручку на себя, пока та не уперлась в ограничитель. Пылесос разогнался так, что первокурсники, веснушками рассыпавшиеся по полю, смазывались и рябили у нее перед глазами.
На миг перед Таней мелькнула распахнутая пасть Дымного. Она увидела красное сердечко его гланд и пилообразные зазубрины молодых зубов. Плечо ее задел чей-то чешуйчатый хвост, шершавый, как наждачная бумага. Одновременно с болью в плече огненная вспышка опалила ей волосы. Порыв ветра от крыла Искристого едва не сбросил ее с пылесоса.
«Я спятила. Мне точно жить надоело! Зачем я вообще между ними полезла?» – мелькнуло в мыслях у Тани. Она сама не ожидала от себя такой прыти, да еще на пылесосе. Но отступать было уже поздно.
– Искрис фронтис! – крикнула она и, взмывая над драконами, атаковала их боевыми искрами.
Искры не могли причинить ящерам вреда, но уколы красных точек были куда ощутимее их собственного пламени. А тут еще перед глазами у Искристого и Дымного назойливо мельтешил пылесос Ягуна с сидевшей на нем девчонкой.
Сработал охотничий инстинкт, древний, как пессимизм. Искристый и Дымный разом повернули шеи и, забыв друг о друге, погнались за Таней. Даже не оборачиваясь, она слышала за своей спиной глухие удары драконьих крыльев. Пару раз ее окутывало белым горячим дымом. Спина под одеждой то взмокала, то леденела. Таня догадывалась, что огненные струи Дымного настигают ее уже на излете. К счастью, Искристый, пламя которого было куда опаснее, немного приотстал. К тому же Дымный, немного опередивший брата, невольно прикрывал Таню от его огня.
Драконы настигали. Зная, что молодые сыновья Гоярына все равно стремительнее пылесоса и оторваться от них на прямой не удастся, Таня решила применить проверенный прием: притормозить и, резко изменив направление, пропустить разогнавшихся драконов мимо.
– Чебурыхнус парашютис! – буркнула она, выпуская искру и готовясь перебросить трубу в другую руку.
Ничего не произошло. Пылесос вздрогнул, но продолжал нестись вперед, как и прежде. На миг в стороне от Тани промчался чей-то юркий яркий пылесосик, и она мельком подумала, что это Гробыня.
– Чебурыхнус парашютис форте! – крикнула Таня в полный голос. Ей было уже не до шуток.
Кольцо Феофила Гроттера вновь выстрелило искрой и вновь безуспешно. Пылесос отказывался тормозить. С одной стороны приближались драконы. С другой – заснеженное поле с мелькавшими на нем точками игроков. Джинны, натягивая цепи, с трудом удерживали на месте Ртутного, который из сугубо драконьей игры «сообразим на двоих», пытался сделать русский народный обряд «сообразим на троих». Роль же поллитровки, а заодно первого и второго блюда, явно отведена была Тане.
Ангар был по-прежнему далеко. Выполнять же маневр на такой скорости было убийственно опасно. Таню могло запросто снести с пылесоса, и дальше каждый отправился бы уже своей дорогой и по своей траектории. Но выбирать не приходилось. Воздушная струя толкнула малютку Гроттер в спину. Спасаясь от драконов, она вцепилась в трубу и заложила крутой вираж. Это был самый отчаянный, технически неправильный и одновременно безумно смелый вираж, который Таня когда-либо совершала. Пылесос занесло, завертело. На несколько секунд Таня утратила ощущение своего тела. Небо и земля смешались. Что-то сильно толкнуло ее в обожженное плечо и в бок. Ей даже почудилось, что она врезалась в землю… А потом Таня осознала, что нет, полет продолжается. Кажется, на какой-то миг она ухитрилась потерять сознание. Пришла же в себя от боли, зацепив драконий хвост.
Искристый и Дымный маячили чуть спереди и справа. Неторопливо планируя на широких крыльях, они разворачивались. Ревущий же пылесос Ягуна продолжал мчаться без руля и ветрил куда труба глядит, унося на своем широком мусоросборнике малютку Гроттер.
Драконы разделились. Теперь Дымный преследовал Таню по пятам. Искристый же, отрезая ее, скользил вдоль снежного поля. Изредка он изгибал точеную шею и быстро вскидывал изящную голову с костяными пластинами на носу, выдыхая пламя. Это были уже не те безобидные дракончики, с которыми они тренировались, готовясь к матчу с невидимками. Мозги у Дымного и Искристого сдвинулись в опасную сторону. Ангарные джинны за зиму явно перепоили их ртутью.
– Эй, вы что, самоутверждаетесь? У вас что, скрытые комплексы? Бесстыжие, как вы посмотрите в глаза папе Гоярыну, когда сожрете Таню Гроттер? – крикнула им девушка.
Однако Дымного и Искристого это, видно, мало волновало. С папой Гоярыном у них были своеобразные отношения в духе Тараса Бульбы и его великовозрастных отпрысков.
