Нет дыма без огня - Евгений Владимирович Михайлов
— Эй, эй, подожди, ты что тут развёл? Он человек, помнишь? Человек и дракон. Огромная огнедышащая рептилия, и маааленький человечек. Это…Невозможно! Как в твою голову такое взбрело?
— Да я и сам понимаю, что не может. Но, и терпеть насмешки не намерен! Злодей должен смыть своё оскорбление кровью. Он был причиной всего этого, и должен нести ответ. Всё, уходи, Влад, больше нам говорить не о чем. Жду этого дурака завтра. Битва неизбежна…
Долгий разговор Ивана со старейшиной Владом закончился не в его пользу. Взывая к разуму, он выкрикнул на латыни: — Ad impossibilia nemo tenetur — «нельзя заставлять выполнить невозможное». На что старик, сделав суровое лицо, мрачно ответил: De lingua stulta veniunt incommoda multa «От глупого языка происходят многие неудобства». — Quidquid latet apparebit, Nil inultum remanebit «Всё тайное станет явным, ничто не останется без возмездия». Aut vincĕre, aut mori. «Или победить, или умереть».
Вот старый дурень. Ивану осталось только бросить на прощание: Barba crescit, caput nescit. Борода выросла, а голова бестолковая. На том он решил остановиться, ибо… Ибо… Ибо, пошло оно всё лесом.
Провожать Ивана на поединок собралось всё село. Бабушки плакали навзрыд, махая сатиновыми платочками, деды рассказывали о слабых местах в броне дракона, а кузнец пригласил к себе в кузницу, чтобы выбрать оружие и доспехи. Ничего не жалко, хоть дурак, а всё же свой. Баба Клава рассказала древнюю историю, о том как в древности победили жёлтого дракона.
— Давненько это было. Жил был на свете дурак, силой могуч, а головой не силён. Почти как ты. А звали его… Ураний?… Калифорний?… Радий? Уф, запамятовала.
— Радиком его звали, ты что тут всю таблицу Менделеева всуе поминаешь? — гневно поправил старуху дед Фёдор.
— Точно, Радик! Родион значит. Ага…И вот, собрали мы его, ожерелье чеснока на шею водрузили, кольев натачали и в путь. Дракон этот в земле, на старом кладбище жил, и вот…
— Эй, бабка, да ты всё перепутала. Радик с ванпиром воевал, а ты из ёго дракона сотворила. Иди отсель, советчица! Вот я и вправду дракона хорошо знаю, лет тридесят назад у нас жил один серенький задохлик. Размером был чуть поболе крупной козы, в евоном роте не клыки были, а резцы как у сушлика. Капусту любил, ажно трясся над ней аки кролик. Вот пробрался он к нам в огород, и давай енту капусту кочанами лопать. А я подкрался, как протяну его крапивой вдоль хребтины, взвился он до небес, и давай драпать. Вот, с тех пор тридесять лет прошло, а я ентого серого задохлика боле не видал. Можа, у драконов на крапиву оллерхия? Ты Ванюша проверь, и капустки с собой прихвати, вот, я суму тебе собрал. Ежели дракон не позарится, сам на привале скушаешь. Чай, не успеет за день то спортиться.
Но, народ поднял деда на смех, и он, всплеснув с досады руками, пошёл к своей избе. А за их спинами появился кузнец, и потащил пастушка к себе.
У кузнеца он взял щит и шлем, просторная кольчуга была велика на три размера, но, другой не было. Меч дал староста Влад, с огромной крестовиной и рукоятью для обеих рук. Самый большой, что лежал в его сундуке. И сейчас тяжеленный меч волочился сзади, царапая камни. Куда делись эти упорные советчики, где они сейчас, когда так нужны? Что ему сейчас делать, куда идти? И зачем он выбрал эту неподъёмную железяку? Ведь говорили же — возьми пращу, и в дороге не мешает, и руку не оттягивает. Нет, меч ему понадобился, да побольше. С огромной крестовиной и рукоятью для обеих рук. Самый большой, что лежал в сундуке старосты. И теперь его уже жаль выбросить, память о доме всё таки. Лошадь староста дать пожалел, никто не верит в победу Ваньки-дурака. И теперь он один идёт пешком, до самой одуванчиковой пустоши, в ночи, под мерцающими звёздами. Шлем, похожий на тяжеленный казан с прорезью для глаз мешал смотреть. Из-за него он пару раз упал, споткнувшись о камни, и поэтому скоро запульнул его в овраг. Через километр, такая же судьба случилась с тяжеленной, и неудобной кольчугой, которая перекосилась набекрень, и сбилась комом где-то в районе поясницы. Щит он булькнул в лужу, раскрутив его изо всех сил. Меча хватит, а то пока доберётся до дракона, сил махать точно не останется. Капусту выбросить рука не поднялась, тем более, больше кушать было нечего, и на частых привалах он сочно хрустел даром деда Фёдора, с улыбкой вспоминая о его драконе. Зубы как у сушлика? Хорош дракон! Но, его улыбка сразу сошла с лица, когда он вспомнил, что ждёт его утром. Сбежать бы, пусть потом ищут всем селом. Никто его не найдёт, даже дракон. Хотя, нет, никак нельзя. Прилетит поутру дракон, и пожжёт всех огнём. Пусть он лучше один сгинет, ведь в случившемся виноват только он. И этот проклятый барсук. И… Баба Яга, будь она неладна. И эти ехидные гномы… А если? А если посетить этих сплетников, и надавать им сполна? Пусть теперь вместе с ним идут, и объясняют дракону, что всё придумали. Так-то по честному будет. И улыбнувшись такой прекрасной идее, он с лёгким сердцем направился к дубовой роще, где его ждала встреча с первой сплетнице в округе — Бабе Яге.
Вот и дубовая роща. Пройдя половину версты, на его пути оказалась неширокая речушка, на берегах которой росли бескрайние заросли рогоза и камыша. Теперь нужно идти вправо, до каменистого брода, и там, на пологом берегу и жила эта злодейка. Идти было не тяжело, роща была редкой, свет луны пробивался сквозь листву, освещая путь. Проклятый сыч начал пронзительно орать, от чего сердце пастуха каждый раз ёкало в груди. Засмотревшись на ночного крикуна, Иван споткнулся о корень, и загремел в овраг. Поднявшись, он разразился грозной руганью на латыни: Aquila non capit muscas — «орёл мух не ловит». Сыч латынью не владел, и поэтому предпочёл тихо свалить из этих мест. Яга приучила окрестное зверьё, что любая фраза могла оказаться очень опасным заклинаньем, грозящим в одну секунду превратить зверя или птицу в обгоревший трупик. Дальше рыцарь Плантаго шёл в полной тишине, если не считать шорох травы под ногами, скрипучие
