Нет дыма без огня - Евгений Владимирович Михайлов

Евгений Михайлов

Нет дыма без огня

Дракон тяжело сел прямо у моста крепости, вздыбив до небес облако серой пыли. На секунду он обозрел округу, и набрав в грудь воздуха, громко проревел, спугнув стаю голубей с крыши колокольни:

— Эй, рыцарь Плантаго Медия, лорд Ахиллея Ахиллефолиум! Не знаю, правильно ли я назвал все твои титулы, мне плевать! Но если ты не перестанешь морочить голову моей жене всякой платонической мутью, я твою Ахиллею Ахиллефолиум оборву по самое не балуйся! И закончив речь, плюнул огнём по закрытым воротам, сорвав свою неутолённую злость.

Это он обо мне? Это ведь я вчера болтал с драконихой, — с ужасом подумал местный пастух. Сам себя он называл систематизатор, его хобби в свободное время было изучением живой флоры и фауны, так и разумных сверхъестественной природы. Он серьёзно относился к своему хобби, для этого у путешествующего бродяги купил словарь научной латыни. Эту потрёпанную, толстую книгу он купил за три медяка, и долго изучал, иногда советуясь с местным священником и старейшиной Владом. Только они серьёзно относились к умственным способностям пастушка. Все остальные, без исключения называли его Иван-дурак. Хотя, сейчас он и сам был согласен с их диагнозом.

— Так это была твоя жена, крылатый? — прости, не знал, она сказала, что её сердце свободно, — горло из-за страха перехватил спазм, и голос получился отвратительно писклявым. Именно так и должен звучать голос злодея, уводящий жену из-под носа мужа, — понял «рогатый муж», нахмурив свою выразительную морду.

— Теперь знаешь! Больше не приходи на нашу одуванчиковую пустошь!

— Не могу. У меня к твоей жене научный интерес, — ответил его невидимый собеседник.

— Научный? А может амурный? — хмуро спросил дракон.

— Нет, мы просто дружим, нас объединила любовь к науке, красоте природы и таинствам космоса.

— Таинствам космоса, говоришь, красота природы… А ну-ка, выйди из ворот, мы с тобой побеседуем. Может и меня заинтересует.

— Ну нет, ты сейчас на эмоциях, можешь глупости натворить. Как нибудь в другой раз, — скромно отказался коварный обольститель.

— Э-э-э, — обиженно проревел дракон, выпустив из ноздрей облако чёрного дыма. Со мной так нельзя, я сказал — выходи! Иначе я всем расскажу, что ты — трус, и тебя лишат рыцарского звания. Выходи, Плантаго, кому говорю!

— Плевать с большой колокольни, рассказывай, кому хочешь.

— Эй, воевода Бран, твой рыцарь Плантаго — последний трус, он позорит свой орден. Выгони его за ворота, я желаю с ним биться до смерти!

— Какой такой Плантаго? Какие поединки в мою смену? Не позволю! Вон, иди к старейшине Владу, с ним решай этот вопрос. А уж если он даст тебе разрешение, с печатью городского совета, с королевским штампом, вот тогда деритесь до посинения. А так даже и не думай.

— А я вас тогда сожгу дотла, а вашу крепостную стену снесу до последнего камешка. А ну, зови сюда Влада! Срочно!

— Нет его, завтра будет. Что ему передать?

— Передай ему, что. Что…Что, если он сегодня к вечеру не будет стоять на моей одуванчиковой пустоши, к утру я ваш гадкий городок сравняю с землёй. Давно он мне не нравится, вид портит, экологии вредит. До встречи, человеки…

И дракон, разбежавшись, с трудом взлетел, и вскоре скрылся из глаз.

— Ванька, ну что ты за дурак такой безответственный? Какой тролль тебя дёрнул попереться на одуванчиковую пустошь?

— У меня бараны разбежались. Барсук напугал. Вот, пока я за ними гнался, случайно и пересёк границу. А тут дракон выскочил из пещеры, смотрит, кого бы первым съесть. И не этот заморыш, который чуть больше худосочной коровы, а огромный, ярко зелёный драконище под тридцать метров длиной. Ну, я ему и говорю — «Хороший дракон, красивый, не ешь меня». Ну так, слово за слово и разговорились. Как ты понял, это оказалась дракониха. Она всё жаловалась, что муж скучный, поговорить не о чем, только и думает чем бы брюхо набить. Ну, мы с ней поболтали ни о чём. И расстались. Даже и не предполагал такого исхода.

— Ты не предполагал, а мне как быть? Ведь ему по силам сравнять нас с землёй. Хоть он и мелкий, едва с корову, но красный. А красные драконы — самые сильные и свирепые. Ладно, пойду, Влада предупрежу, пусть у него теперь голова болит. Хорошо догадался сказать, что его нет дома, выгадал время до вечера. Ладно, иди уж, рыцарь Плантаго, отдыхай. Тебе ведь завтра с утра опять на пастбище идти.

— Да уж теперь и не знаю, стоит ли? Больно уж дракон грозился…

— Ничего, Влад всё решит. Умеет он с драконами договариваться…

А через час ворота распахнулись, и всадник, одетый в серый простой плащ не спеша поехал по дороге. Он проехал дубовую рощу, гномьи скалы, и через час остановился у одинокой скалы. У подножия которой, красиво желтело поле одуванчиков…

— Влад, а вот и ты. Я знал, что Бран слукавил. Помнишь, что через неделю конец сезона? Пришла пора подношения, но, мне не нужна ни корова, ни барашки. Надоела говядина, хочу потешиться поединком с рыцарем. Изволь исполнить моё пожелание! А то сам знаешь, сгореть вашей крепости дотла.

— Да где же я тебе возьму рыцаря? Уж ни на Брана ль ты обиделся?

— Нет, при чём здесь Бран? Я про рыцаря Плантаго Медиа, лорда Ахиллея Ахиллефолиум.

— Как — как? Плантаго Медиа? Ахиллея Ахиллефолиум? — И старейшина громко расхохотался, не обращая внимания на изумлённую морду дракона. Да это же просто латынь. Плантаго медиа — подорожник, ахиллея ахиллефолиум — тысячелистник. Нет такого рыцаря, это был Ванька дурак, наш пастушок. А он то тебе что сделал?

— Обидил мою жену, да так, что она улетела к тёще. Говорит, что я грубый, чёрствый и скучный. И поговорить со мной не о чем. Таковую обиду смывают только кровью. Так что хоть и дурак, а к завтрашнему поединку пусть будет готов. Жду его с раннего утра, на этой поляне. И смотри у меня…

— Стой Моргондаг, подожди. Как это так, человека губить? Ведь простой пастух, что с него взять? Такой победой не похвастаться, ни погордиться. Кому скажешь — засмеют.

— А сейчас разве не смеются? Бородатые горные коротышки совсем извели. Всё мои рога высматривают. То метр принесут, то с пилой подойдут, то с напильником. Рога мои спилить грозятся. И Баба Яга не поленилась, прилетела на своей ступе, чтобы горсть соли на