Майк Гелприн - На круги своя
— Да, это ход, — протянул Вольдемар и покрутил кудлатой башкой. — Что ж, потянем. Оба-на! Не прет вам сегодня, Антон Палыч, — сочувственно сказал он, предъявив трех козырей и сгребая со стола деньги. — Дети кричали ура, папе приперла бура.
За следующий час Антон Палыч проигрался вчистую и, употребив пару нехарактерных для своего классического тезки выражений, покинул поле боя.
— Не сыграла карта ваша. С трех, сынок! Бура, папаша! — поучительно продекламировал ему в спину Вольдемар, выпроваживая за дверь. — В следующий раз отобьетесь.
* * *Вольдемара задержали на улице среди бела дня, когда он направлялся на катран, упрятав нас во внутренний карман видавшего виды пиджака.
— А, старый знакомый, — обрадовались Вольдемару в том месте, куда его долго уговаривали проследовать, обещая разобраться и игнорируя уверения в том, что задержание наверняка ошибка. — Так, что у нас с личными вещичками? Ага, нож, ключи, курево. Ствола нет? Ого, денег-то сколько. Зачем, интересно, вышедшему за хлебом гражданину столько денег? Вы ведь за хлебом шли, не так ли? А это что такое? — радостно возопил голос после того, как извлекли на свет нас. — Никак, картишки. Приобщите, товарищ сержант, могу поспорить, что рубашечки коцаные.
— Вот теперь влипли так влипли, — прокомментировал ответственный Туз Треф. — Будем пылиться среди вещдоков, пока Валеты не станут Королями. От старости.
— Доигрался, паршивец, — в сердцах сказала эмоциональная Двойка Пик. — И сам при пиковом интересе остался, и нас под раздачу подставил.
— Ничего, братцы, — утешила бывалая Девятка Бубен. — Сдается мне, менты тоже в карты играют. Может быть, еще побарахтаемся.
Опыт взял верх над скепсисом. Тем же вечером мы перекочевали в карман служебного кителя, принадлежащего коренастому усатому лейтенанту, тому самому, что был готов биться с сержантом об заклад насчет наших рубашек.
— Агента нового завербовал, — сообщил лейтенант, вычеркивая нас из списка вещдоков. — Сейчас на конспиративную квартиру иду, информацию сдаивать буду. Глядишь, и картишки пригодятся.
Лейтенант не соврал: не прошло и часа, как он уже раскалывал нового агента на конспиративной квартире. Чтобы удобнее было колоть, лейтенант выставил початую бутылку коньяка, положил рядом с ней пачку сигарет, зажигалку, после чего плюхнул на стол и нас.
— Вот это сиськи, — сказала вульгарная Дама Бубен, едва завидев нового агента. — И задница. Хороших барабанов себе вербует наша служба и опасна, и трудна.
— Сыграем, Дарья Петровна? — предложил между тем страж порядка.
— Ой, да я не умею, — закокетничала Дарья Петровна. — А во что?
— В дурачка, — уверенно сказал лейтенант и разлил по рюмкам коньяк. — Ну-с, давайте, что ли, с личным знакомством, — провозгласил он полный изысканности тост.
— А на что играть будем? — осведомилась, освоив коньяк, Дарья Петровна. — В карты на интерес ведь играют, товарищ лейтенант.
— Можно просто Вася, — ободрил агента сыщик. — И вообще, давай на ты, что ли. А на что играть, сейчас решим. Так, я, значит, на службе, на деньги, получается, нельзя. На поцелуи вроде несолидно. Давай, Даша, на раздевания.
— Ой, ну вы скажете, — зарделась Даша, — так сразу и на раздевания. А если муж придет? Ну, что вы смотрите, сдавайте.
— Корвы чезари, — волнуясь, объявил лейтенант, открывая козырем Восьмерку Червей, и, хотя еще не проиграл, снял кобуру с пистолетом и галстук. — Для ускорения процесса, — объяснил он агенту.
— Стыдно-то как, — прошептал застенчивый Король Червей. — Позор-то какой, ведь это настоящий адюльтер, и мы в нем соучаствуем.
Игра на раздевание заняла ровно десять минут, после чего сбор оперативной информации перенесли из гостиной в спальню, оставив нас лежать в беспорядке на столе.
— Докатились, — скорбно сказал ответственный Туз Треф. — Хорошо еще, не доиграли, а то не всякий выдержит смотреть на то, что там, под портупеями.
Напитавшись секретной информацией до предела, лейтенант Вася покинул конспиративную квартиру. При этом он проявил присущие людям его профессии бдительность и оперативность, так как меньше чем через полчаса после его исчезновения нас уже тупо разглядывал внушительного вида лохматый индивид с носом цвета червовой масти.
— Это чо? — проявил любознательность индивид, пытаясь сфокусировать глаза на стервозной Даме Червей.
— Не видишь, что ли, перед тобою Дама, осел, — саркастически ответила та. — Да-ма, — по складам произнесла она, — настоящая, а не твоя сожительница-шалашовка.
— Ой, Федюнчик, это же Маринка заходила, — засуетилась вокруг красноносого оперативный агент Даша. — Ну, ты же Маринку знаешь, шалавая такая с пятого подъезда. Она мне гадала. Прикинь, Федь, вышло, что мы с тобой поедем летом в Крым.
* * *В симферопольском поезде мы пошли по рукам. Нас одалживали и забывали возвращать. Нами упражнялись в кинга, во все виды дураков, а особо одаренные — в пьяницу и веришь-не-веришь. В пятом купе мы потеряли младших: шестнадцать наших от двойки до пятерки полетели за ненадобностью в окно на полном ходу.
— Жалко Двойку Пик, — всплакнул ответственный Туз Треф. По рубашке у него растекся яичный желток. — Она была такая непосредственная.
— Один хрен пропадать, — сказал блатной Валет Бубен с выпачканной томатным соусом рубашкой и подбитым сигаретным пеплом левым глазом. — Мы и так, считай, зажились. Не были бы пластиковыми, уже давно спеклись бы. Ах, почему, почему, почему, — без былой удали затянул он, — спекся валет бубновый, а потому, потому, потому, что был расклад хреновый.
— Так мы ничего достойного и не совершили, — печально сказала бывалая Девятка Бубен с загнутым углом и жирным пятном от шпрот. — А нашими собратьями выигрывали состояния. Из-за нас стрелялись, дрались на шпагах, вешались.
— Вот так проходит мирская слава, — проворчал сварливый Валет Пик со следами от жевательной резинки. — Был я Пик, а ныне — пшик, — резюмировал он.
Застенчивый Король Червей промолчал. Ему не повезло больше остальных. Выполненное фломастером, на нем теперь значилось неприличное слово из трех букв, проиллюстрированное к тому же гипертрофированными мужскими гениталиями.
Усталая пожилая проводница смела нас со столика и раскрыла жерло большого полиэтиленового пакета, в который выбрасывала мусор.
— Сука ты старая, — сказал одноглазый блатной Валет Бубен.
— Это кто же меня сукой назвал? — охнула проводница.
Мы опешили. Людям не положено слышать нас, в нас пристало только играть.
— Я назвал, — первым пришел в себя Валет Бубен. — Ты же нас в мусор хотела выбросить.
— Мать святая богородица, — схватилась за сердце проводница. — Свят, свят, прости и сохрани.
— Ты, мать, подвязывай молиться, — развил успех Валет Бубен. — Лучше под нижнюю полку залезь да пошуруй там. Меня когда по пьяни на пол уронили, я туда косяка кинул. Кольцо там лежит, в самом углу, с брульянтом.
Потом проводница долго очищала нас от прилипшей яичной скорлупы, замывала жирные пятна и соскребала запекшийся пепел.
— Дожила, — причитала она, отсвечивая бриллиантом с надетого на безымянный палец кольца, — нашла себе благодетелей на старости лет. Всю жизнь карты ненавидела. Сынок мой всё в вас проиграл, в проклятые. Вон, — достала она из сумки фотографию. — Жизнь на вас, считай, положил, обормот.
— Да это же Севочка. Нет, не может быть, — ахнула недоверчивая Дама Пик. — Смотрите, братцы, ведь и вправду Севочка.
— Он, — подтвердила бывалая Девятка Бубен. — Теперь понятно, почему мать нас слышит. Бывало такое, когда наши полный круг совершали и возвращались к первому хозяину. Об этом гадалки знают цыганские, они специально колоды по миру пускали. И если возвращалась колода, через десяток рук пройдя, то все гадания сбывались. И удача приходила в кибитку, обживалась и баловала семью цыганскую.
— Одно дело гадалки, — привычно забурчал сварливый Валет Пик, — а другое, не при матери-старушке будь сказано, Севочка. Который из тех, что напрасно старушка ждет сына домой, у сына башка не на месте, он секой увлекся, очком да бурой и всё пропалил, кроме чести.
— А что Севочка, что Севочка-то, — заступился ответственный Туз Треф. — Между прочим, далеко не худший вариант. Во всяком случае, не какой-нибудь там Вольдемар.
— Вполне приличный молодой человек, — подтвердила стервозная Дама Червей. — Пока только слегка нефартовый.
* * *— Отчистишь, отлакируешь, подлатаешь, чтоб как новые были, — инструктировал Севочка Карпыча. — Деньги плачу любые.
— У тебя, похоже, от попаданий крыша совсем поехала, — покачал головой Карпыч. — Кому нужно это старье? Новые неси, я их тебе козырным крапом закоцаю.
