Иван Безродный - …И хрюкотали зелюки, как мумзики в мове…
— Да никуда я не ходил, — начал раздражаться Престон, отодвигая тарелку. — Приснилось тебе все это, понимаешь? Приснилось. И нечего брать в голову. Я, по крайней мере, ничего не помню.
Он поглядел на часы, тупо соображая, сколько же сейчас времени.
— Мне страшно, Арчи, — жалобно сказала Розалия. — Я знаю, что я не спала и… это все…
Престон смягчился.
— Ну… Всякое бывает… Я здесь точно не причем… Поверь, — он ласково погладил ее по руке, почувствовав к жене небывалый прилив любви и нежности.
— Наверно, ты переутомилась, — сказал он. — Точно, по гороскопу сегодня очень неудачный день. И полнолуние вроде… Может, ближе к обеду сходишь к доктору Шмидту?
— Да, наверно…
Миссис Престон совсем сникла. Не нравится мне что-то этот сон, с неудовольствием подумал Арчи, допил кофе, накинул пиджак и, поцеловав жену, вышел на улицу.
Июльское утро было пасмурным и душным. Ветер маленькими смерчами поднимал пыль и гнал ее куда-то по дороге, собирая попутно бумажки, травинки и сорванные им листья. Будет дождь, определил Престон, и тут же, как назло, начало накрапывать.
Снаружи оказалась та же зеркальная белиберда. Их домик стоял на довольно оживленной улочке и теперь… Теперь машины ездили как в Англии — по левой стороне дороги, и здания, на сколько хватал глаз, располагались шиворот-навыворот. Прохожие ходили по левой стороне тротуара, надписи на магазинах были зеркальные. Арчи попытался проснуться, но его ждало разочарование.
Он прошел в гараж и мрачно залез в машину — на то место, которое раньше было пассажирским. Вставил ключ в зажигание, включил радио. Дженис Джоплин проникновенно исполняла свою знаменитую композицию «Поверь мне». Поверить? Кому? Во что?
Холодная, словно только что из космоса, острая, как клинок, и страшная, как Сатана, мысль пронзила его мозг. А что, если это не сон?! Что, если все так и было, как рассказала ему Роза? Но ведь этого не может быть! Потому что этого не может быть никогда!
Невидящими глазами он тупо смотрел куда-то вперед. Задрожали колени. Ладони стали мокрыми, а лоб покрыла испарина. Закололо в боку. Он безвольно опустил руки, заглушил машину, вылез из нее и пошел на автобусную остановку. Пока доедет на этом «Рено», он сто раз нарушит их зеркальные правила дорожного движения, если вообще быстро сориентируется, куда ехать. Медленно соображающих водителей в Детройте не любили. А так безопаснее. И плевать на Бигза — зеркальный он или нет.
Автобус был битком набит, но Престону удалось сесть рядом с выходом. Разумеется, расположенного слева. Между его колен зажали какого-то тощего длинного очкарика в сером плаще, прижимавшего к груди затасканную, в пятнах и царапинах рыжую папку.
Но Арчи не замечал этого наглого вмешательства на свою неприкосновенную территорию. Мысли его путались, душа буквально сидела в пятках, а сердце билось сильно и неровно. Зазеркалье! Алиса в Зазеркалье! Кошмар!
В голове его билась окончание стихотворения, прочитанного героиней Кэррола в зазеркальной библиотеке.
«…И хрюкатали зелюкиКак мумзики в мове».
Он хотел вспомнить его начало, но ничего не получалось. И это почему-то еще больше огорчило его.
— И хрюкатали зелюки, как мумзики в мове, — в задумчивости проговорил Престон.
Арчи била дрожь. Очкарик удивленно посмотрел на него, поправил очки и обречено дернулся, пытаясь отодвинуться от Престона.
— Как мумзики, — сказал Престон, — в мове. А вы, сэр, оттуда или отсюда?
Очкарик в панике забился, закрываясь папкой.
— Я… — пропищал он. — Я выхожу… Прямо сейчас… Туда…
— Ну-ну, — хмыкнул Престон и отвернулся к окну.
На работу он опоздал почти на сорок минут. Взбегая по широкой мраморной лестнице административного здания парфюмерной компании «Leyla Parfum Inc.», Арчи все более убеждался, что находится в самой что ни на есть реальности. Потому что сон не может длиться так долго, не может быть таким последовательным и точным. Все было как обычно, исключая непонятную зеркальность и странный рассказ Розы.
«Чем увлекаться псевдонаучными объяснениями произошедшей перемены с миром, может проще предположить, что я сошел с ума? — думал он. — Или какая-нибудь редкая глазная болезнь… Лучше пока об этом пока никому не говорить».
Престон хотел было незаметно проскользнуть на свое место, но это ему не удалось. Около его стола, нервно постукивая толстыми, как сардельки, пальцами левой руки стоял мистер Бигз — шеф Арчи. Грозно сдвинув брови, он шумно сопел, выражая всем своим видом крайнее неудовольствие.
— Престон, — рявкнул Бигз, как только Арчи появился в офисе, — мало того, что ваша милость еще не соизволила подготовить месячный отчет, вы себе еще позволяете опаздывать на работу! На целый час!
Как обычно, он размахивал перед его носом сверкающим крюком протеза правой руки (в мире Престона крюк был на левой).
— До обеда сделаете также подборку материалов по «Ferguson Brothers» и разберитесь с этим чертовым нью-йоркским банком, они меня уже…
Бигз грязно выругался, не постеснявшись находившихся за соседними столами девушек. Правда, те давно привыкли к крепким словцам шефа.
— Мистер Бигз, — пролепетал еле слышно Арчи, — мне сегодня что-то нездоровится…
Для мистера Бигза это заявление было равносильно наглости.
— Если вы этого не сделаете, вам точно не поздоровится! — он круто развернулся и направился к своему кабинету.
— Примите аспирин, — бросил он через плечо, — шипучий! — и хохотнул, хлопнув дверью.
«Сам прими. Цианистый. Внутривенно», — со злостью подумал Престон.
С минуту в комнате царило гробовое молчание, а потом снова возник мерный, деловой шум. Зазвонил телефон, неустанным маятником заносился туда-сюда секретарь, милочка Милли в который раз пудрила носик, кто-то хихикал, кто-то сочувственно подмигивал. Застучали клавиши компьютеров, и принтеры принялись ожесточенно выплевывать листы бумаги с бесконечными столбцами цифр. На столах быстро стали расти стопки бланков, формуляров, отчетов, выписок и прочей дребедени, заниматься которой Престон сейчас просто был не в состоянии. Поникший, с поганым настроением, он вяло поздоровался со всеми и плюхнулся на свое место.
И тут понял, что дела обстоят несколько хуже, чем он ожидал. Клавиатура на компьютере тоже была зеркальная. Престон, протянув к ней руки, беспомощно застыл, не решаясь даже дотронуться до клавиш. Печатать что-либо казалось невозможным.
— Что с тобой, Арчи? — неожиданно прозвенело у него под ухом. — Что-то не в порядке?
Кэтти, миловидная девушка, с которой Престон одно время крутил роман, озабоченно глядела, как он «гипнотизировал» компьютер.
— Ты весь такой бледный!..
— Я… наверно заболел… — он с некоторым облегчением опустил руки.
— Боже мой, какое несчастье! Может, это грипп?
— Даже не знаю… Может быть.
— Сходи-ка в наш медпункт. Обязательно, понял? Вдруг это заразно! — Кэтти торопливо отошла в сторону. Видимо, чтобы не подхватить неизвестную напасть.
«Заразно! — горько усмехнулся Арчи и чуть было не рассмеялся. — Забавно, если ЭТО окажется заразным! А что, звучит — зеркальная болезнь! Или — синдром Престона. Надо было бы подвернуть правую, то бишь, для них левую, рабочую руку. И дело с концом. А теперь поздно, будет подозрительно. И к врачу действительно стоит сходить. Вдруг и ВПРАВДУ, ЭТО — БОЛЕЗНЬ?!»
— Мистер Престон, — вывел его из задумчивости резкий голос. — Надо срочно подписать.
Он поднял глаза на Глорию Пинноу, высокую худощавую женщину в строгом обтягивающем костюме и толстенных роговых очках. На голове она сооружала из волос какую-то невообразимую готическую башню, а столько румян не клала на свои щеки даже модница Милли. Губы ее были надменно поджаты, а взгляд пронзал Престона, словно геологический бур земные породы. Глорию никто не любил, и за глаза звали не иначе как Мымрой.
— Дебеторская задолжность «Griffin Royal Company», — пояснила нетерпеливо она.
Он взял документ и, не думая, подмахнул его своей витиеватой росписью, по наитию определяя нужное для нее место. Только через секунду он понял свою ошибку.
— Мистер Престон, — ледяным голосом произнесла Мымра, — эти фокусы показывайте своей жене, а официальные документы абсолютно незачем портить! Теперь его опять необходимо отпечатать и заверить у мистера Доулли, а он только что уехал в банк! Не ожидала, мистер Престон, что вы такой безответственный и ветреный человек! На общем собрании отдела я обязательно доложу о вашей выходке!
— Я…
— А если вы нездоровы, то лечитесь! Надеюсь, со страховкой у вас все в порядке.
Подошла заинтересовавшаяся Милли. Она вначале недоуменно рассматривала творчество Арчи, а потом разразилась восторженными восклицаниями:
