Иван Безродный - Дневник принцессы

Иван Витальевич Безродный

Дневник принцессы

Со скуки решила завести дневник. Папенька одобрил. Сказал, что это благородное занятие остепенит меня и, кроме того, улучшит слог. А, по-моему, он и так хорош. Учитель словесности Артемон возжелал помочь мне в этом деле, но я ему отказала. Не хватало еще, чтобы он черкал в дневнике красными чернилами и знал все мои тайные желания. Впрочем, какие у меня имеются тайные желания, я покуда не придумала.

Больше писать нечего. Скукотища.

Сегодня ходила с фрейлинами на поле, где тренируются наши доблестные рыцари ─ в августе турнир. Наверно, будет весело. Помню, в прошлом году сэр Бублик поскользнулся на мокрой траве и угодил своим забралом прямо в… эти… ну, в лепешки, которые лошади делают. Вот. Я чуть со смеху не лопнула. Или лепешки делают не лошади? Ну, неважно.

А потом сэр Лимон проткнул сэра Дундиса копьем. Насквозь. Кровища было целое море! Мне было немножко плохо, потому что означенный муж при этом конфузе ужасно орал и даже неприлично ругался, что недостойно высокого звания рыцаря. За это я, было, хотела разжаловать его в простые копьеносцы, но он тут же помер, бедняга. Надеюсь, на сей раз папенька прикажет, чтобы протыкали без крови. И так громко кричать при этом вовсе не обязательно.

Так вот. Сегодня всю их тренировку пристально смотрела только на НЕГО. И ОН мне пару раз улыбнулся. Мало! Почему не подходит сам? Может, послать ему свой носовой платок? Посоветуюсь с Анжеликой, она большая дока в этом деле.

Опять скукотища. Папенька, как обычно, обещает бал, но знаю я его обещания!.. Да что там бал. Вот бы отправиться в путешествие! Военный министр Трут утверждает, что скоро будет война, в результате которой мы завоюем как минимум полмира. Я спросила его, а как насчет второй половины, а он сказал, что эта мысль еще не приходила ему в голову, но он обязательно подаст ее на рассмотрение своему… этому… гене… генерати… генералитету. Вот. Какое сложное слово! Артемон может мной гордиться.

Я тоже хочу отправиться в военный поход. Там так много рыцарей будет вокруг! И все такие хорошенькие! Но папенька, услышав это, страшно раскричался. Не знаю, почему. Сказал, что лучше проглотит свою корону. Хи-хи!! Интересно было бы на это посмотреть…

Анжелика меня сегодня убила. Она заявила, что у Л. есть другая, поэтому-то он и не обращает на меня внимания. У-у! Убить готова эту подлую незнакомку. Узнаю, кто она, немедля отрублю голову.

А платок ему послала. Такой хорошенький, с вензелечками, двумя красными сердечками и буковкой «М» — Миринда, то есть я. Надушила его, чем только смогла. Думаю, ему понравится.

Настроение паршивое. Спать лягу очень рано, до часу ночи.

От Л. никаких действий, зато видела ЕГО издали в саду. Меня и не замечает. Подлец! Наглый трус! Или так не говорят — «наглый трус»? Ну, ладно. Низкий трус! Хотя рост у него в самый раз, на три головы выше меня — мне нравятся как раз такие…

Несмотря на мерзкие козни амура, у меня сегодня поэтичное настроение. Вот, что внезапно пришло мне в голову: «Душа моя плачет, а сердце разрывается на мелкие кусочки». Неплохо, правда? Попробую сочинить для НЕГО романтический стих. Артемон поможет.

Послала за Л. одну из фрейлин, а она вернулась ни с чем. Я в гневе! Оставила ее без обеда и вечерней булочки.

Этот Артемон умудрился подхватить ангину, и поэтому стих сочинять не буду, все равно не придумывается. Но в следующий раз этот мудреный старикашка подхватит топор палача, обещаю.

У Анжелики новенький.

Все-таки дала почитать свои заметки Артемону. Он долго плакал — то ли от восхищения, то ли… от восторга. Согласился на редакцию моего письма, как он выразился. Теперь я постараюсь писать литературнее! Итак…

Сегодня папенька сказал, что мне пора замуж. И ради этого заявления он напялил на себя старый парадный мундир, нацепил саблю и до зеркального блеска начистил корону, чего не делал уже пару лет. Его длинные седые усы были снова лихо закручены кверху, а на пузе красовалась огромная платиновая звезда, усыпанная бриллиантами — высшая награда нашего королевства.

С невообразимым грохотом подкованных железом ботфорт, лязгом ржавой сабли и старческим пыхтением рано утром папенька ввалился ко мне в комнату как раз тогда, когда я по своему обыкновению устраивала экзекуцию куклам. Он долго собирался с духом, расхаживая из угла в угол, и делал вид, будто проверяет, насколько хорошо полили цветы. Я, конечно, его не замечала, с большим удовольствием казнив на игрушечной гильотине очередную куклу и задумавшись над судьбой следующей, изображавшей министра культуры Гуслика.

Потоптавшись вокруг меня примерно две или три казни и, напоследок поковырявшись своим царственным пальцем в горшке с петунией, Его Величество горестно вздохнуло и торжественно, проникновенно начало несколько издалека: о том, какая сейчас напряженная в мире обстановка, как наседают на нас варвары с севера, а кочевники с юга. На Западе, мол, над нами открыто издевается король Карл Синеватый, грозясь когда-нибудь стереть в яичный порошок, Три-пятое государство разорвало с нами торговые отношения, а Лион Патлатый больше не зовет на соколиную охоту…

В этот момент он покосился на дверь, и я поняла, что где-то там, в коридоре ошивается министр Трут, посланный королю в поддержку. В моральную и не только…

После этого краем уха я узнала, что сельское хозяйство в упадке, и собираемые подати просто мизерны. Что Соловья-Разбойника никак не могут поймать, и более того, он снюхался с Робин Гудом — они на пару бесчинствуют на дорогах сразу нескольких королевств. Что боевые драконы нынче не уродились, контракт с дивизией какого-то Черномора перехватило Три-седьмое государство, а проклятые тролли с каждым годом приносят все меньше и меньше золота. Что…

Я демонстративно зажала свои прелестные ушки не менее прелестными ручками и что есть силы завизжала. Слезы я пока решила приберечь, почуяв, что папаня не просто так надоедает мне лекциями на тему бедственного положения нашего царства-государства. Папенька тоже зажал уши, а в комнату ворвалась вооруженная стража во главе с генералом Колчентрупсом по прозвищу Бесноватый. Убедившись, что никого не режут, они нехотя удалились, а генерал заметил в мой адрес что-то ворчливое. Когда-нибудь я его вздерну на виселице. Надоел.