Сергей Панарин - Сила басурманская

– Я из-за них дважды в муку распадался, а они! – послышался вопль обиженного Хлеборобота.

Егор попробовал оглянуться, но не преуспел.

– Ну, мы же не специально, – сказал Иван, останавливая лошадок. – Уйми красноречие. Придумал же – «в муку».

– Не придумал! – огрызнулся каравай, отряхиваясь. – Знали бы вы, как это страшно – решиться на рассыпание. Вдруг не соберешься обратно?

– Подожди, когда мы тебя заставляли рассыпаться?

– Ха! А в Лихе я, по-вашему, что делал? Цельным куском блуждал? Нетушки, я в крупу и по сосудикам. Загрязнил легкие и сердце. Тут супостату и крышечка.

Близнецы поразились изощренности хлебца. Он же, похваставшись, успокоился. Ловко запрыгнул на круп тяжеловоза.

– Чего ждем? Поехали!

Ефрейтор Емеля потихоньку разрабатывал ватные мышцы – шевелил пальцами, гримасничал. Основные силы уходили на поддержание тела в вертикальном положении. Бледного лица Егора коснулся легкий румянец, а спина и вовсе вспотела. «Ничего, я молодой, сейчас оклемаюсь», – подбадривал себя парень, правда, особого прогресса в его самочувствии не наблюдалось. Из ранки по-прежнему сочилась, капая на тракт, черноватая сукровица.

– Точно люди говорят, что все горе от баб, – почти чисто изрек Егор.

– Я напоминаю: Лихо не мужик и не баба, – наставительно проворчал Колобок. – Но признаюсь. Мне она, ну, оно спервоначалу тоже весьма приглянулось. Глаз радовало.

– Глаз? – невинно переспросил Иван, и троица рассмеялась, ефрейтор чуть не упал с кобылки.

В Мозгву въехали уже затемно. Егор снова лежал и дремал. Не разбудил его и цокот копыт о брусчатку Алой площади. Эхо разносило резкий стук в темноте, звуки бились в стену княжьего городища да в Кощееву усыпальницу, неслись обратно, создавая эхо.

Перед теремом, на освещенном факелами крыльце братьев встретил вечнозеленый Влесослав:

– Что-то вы быстро.

– Богатырское дело нехитрое, – ответил Колобок.

– А это кто таков? – насторожился распорядитель, заметив хлебца.

– Голова Лиха, – пошутил Иван, вспомнив, как зеленый вымогал взятку. – Ты ему в глаза не смотри от греха подальше.

Влесослав охнул, спрятался за рукавом.

– Так у него два глаза, кажись…

– Один стеклянный, – невзирая на усталость, продолжил врать Старшой. – Все, позже поговорим. Зови кого-нибудь, Егора ранило.

Спящего увальня-ефрейтора бережно сняли с тяжеловоза, отнесли в гостевую почивальню. Здесь еще жил Неслух-летописец. Он промыл и перевязал рану, потом подробно расспросил Ивана об очередном подвиге, заверил, что с Емельяновым-младшим все будет хорошо:

– Выздоровеешь, я помогу с лекаркой. На самом деле Лихо редко вступало в открытое противоборство с людьми. Вы познакомились с его излюбленным способом, когда сами же и взвалили его себе на шею. Некоторые печальные герои древности так и мыкали горе с Лихом на горбу до могильной плиты. Выбирает, то есть выбирало оно жертв, кои были готовы к страданию. Так что, Егорий, смекай: менять тебе надо отношение к жизни. Вот вы говорите, что за золотым ключом пришли. Он, между прочим, удачу приносит. Ты, Ваня, не жадничай, отдай ключ брату, ты-то и так любимчик Доли.

– Да легко, – усмехнулся Старшой. – Как только Юрий за подвиг ратный расплатится, сразу тебе отдам, братуха.

– Слышь, Неслух, – промямлил ефрейтор. – Ты типа умный, насчет ключа все знаешь. А от чего он?

– Тут, ребята, дело темное, – нехотя признался в собственной неосведомленности книжник. – В известных мне летописях он почти не упоминается. Единственный намек я нашел в эпическом сказании о некоем Урфинусе Соке, жившем в одной из стран Гнилого Заката. Будто бы у этого Урфинуса было странное подземелье, где он выстрогал деревянное воинство. Заперев вход, он завесил его изображением очага. Сказание заканчивается пророчеством, что явится дубовый воин с длинным носом и проткнет очаг, отомкнет золотым ключом дверь, и деревянная дружина выйдет, чтобы поработить людей.

– Редкостная галиматья, – констатировал Иван, не в первый раз мысленно возвращаясь к странностям мира, в котором они с братом очутились.

Разговор зачах, и все заснули. Колобок, опасавшийся за свое здоровье после вторичного применения маннотехнологии, был занят самопроверкой.

Дождавшись ровного сопения трех носов, зеленокафтанный распорядитель, сидевший в соседней комнатке, оторвал ухо от нарочитого слухового отверстия и поспешил к Юрию Близорукому. На бегу бормотал: «Вы мне сразу не поглянулись, аспиды!»

Князь сидел в спальне, облаченный в пижаму, кою привезли ему из просвещенных стран Заката, и барабанил пухлыми пальцами по колену. Вообще-то глава Мозгвы рассчитывал, что богатыри застрянут надолго или даже сгинут, а они вернулись, да еще так скоро…

Вбежал запыхавшийся Влесослав, бухнулся в ноги:

– Не вели казнить, вели слово молвить!

– Так уж и быть, – скрывая нетерпение, сказал Юрий.

Распорядитель встал и затараторил:

– Одолели-таки! Я не понял как, но одолели. Лихо, оно страшное. Ранило богатыря, ну, что самый сильный, Егорий. Притащили с собой голову Лиха. Глаза вроде два. Один стеклянный. Голова лысая, как коленка… – Тут Влесослав осекся, взглянув на княжью макушку, на которой играли блики, отброшенные огнями лампад. – Голова-то живая, говорящая. Язык острый. Как бы беды не наговорила, сглазу-порчи не наслала. Лихо, оно сильное. Без тулова-то кто знает? Чтобы горюшка не содеялось… Вдруг? Егория-витязя, рекут, всего лишь перстом коснулось, ан сила богатырская долой! Мягкий куль, а не богатырь. И спит постоянно. Иван даже не дрался, как я понял. Он, чую, совсем не удалой, без брата не воин. У того ранка гноится, сам в седле сидеть не могет…

Здесь зеленый зашел на второй круг, и князь поднял руку, останавливая речь слуги:

– Все ясно, нишкни. Давай-ка подумаем, как поступить…

Пока Близорукий осуществлял мозговой штурм, дембеля да книжник смотрели сны, а всегда бодрствующий Колобок катался по комнате, проверяя свои возможности и память.

На рассвете в покои явились дружинники и Влесослав.

– Иван, Егорий, велено доставить вас пред светлые очи князя Юрия. Оружие не берите, не в поход идем. Ты, Неслух, оставайся. А ты, мерзкий отросток, следуй за нами.

Старшой спросонья озадачился, ведь раньше почетного эскорта стражников не присылали. Потом догадался: «Правильно! Мы же освободители княжества! Уважение оказывают».

Ефрейтор не смог встать самостоятельно, но, когда ему помогли брат и один из дружинников, выяснилось, что на ногах держится. Оделись, Старшой прихватил свой мешок. Всю дорогу Иван поддерживал близнеца, стараясь не упасть, поэтому за изгибами коридоров не следил.

Уперлись в железную дверь. Распорядитель отодвинулся в сторону, охранники замерли, пропуская богатырей вперед.

– Милости прошу, – поклонился Влесослав.

Он открыл дверь, братья шагнули к порогу. Прежде чем они поняли, что стоят перед тюремной камерой, их толкнули в спины, и дембеля полетели на каменный пол темницы. Следом залетел Колобок:

– Кто пнул, подлюки?

Бабахнула дверь, лязгнули засовы. Воцарился мрак.

Глухой голос Влесослава пробубнил:

– Сидите смирно, изменщики.

– Капец – попали. – В голосе Ивана звучали растерянность и обида. – Братан, ты как?

– Я зол, – откликнулся Егор. – Помоги сесть.

Завозились, запыхтели.

– Правей давай. Вот. Сейчас будет скамья, сзади, слева, – руководил Хлеборобот, обладающий идеальным ночным видением.

Глазенки горели алым светом. Каравай был рассержен не меньше ефрейтора.

Уселись, отдышались. В углах шуршали мыши. Где-то капала вода. Тишина. Тьма.

– Когда ж я выздоровею? – сокрушенно спросил Егор.

– Терпи, братан, атаманом будешь, – подбодрил Старшой. – Сейчас найду «Альпинист». Там у него лампочка была – шкалу подсвечивать.

Порывшись в мешке, Иван достал приемник. Нащупал клеммы, щелкнул колесиком-выключателем. Слабо засветилась лампочка, и в сырую каморку ворвалась какая-то передача а-ля «Психологическая консультация по телефону». Мужской голос, который больше походил на бабий, убеждал собеседника не запираться:

– Да ладно, Петя, не стесняйся, здесь все свои. Я, доктор Сопатов, помогу тебе в любой проблеме. Продолжай, докажи, что ты пацан!

– Ну, раз так… Мы встречаемся с Юлей полтора года, но у нас все никак не дойдет до этого самого… Ну… – гнусавый голос совсем замялся.

– Вы хотите сказать – близости? – помог психолог-ведущий.

– Во, точно! – обрадовался паренек. – Близость у нас была, но это так, не близость… Скорей, близорукость…

– Хорошо, я понял. – Диктор перестал мучить гнусавого. – Попробуй вот что. Пригласи Юлю домой, покажи ей свои любимые эротические триллеры. Например, «Вини Пух и все-все-все». Это развлечет твою подругу и создаст легкий интим…