Андрей Смирнов - Артур, племянник Мордреда
— Не знаю, что тебе сказать, парень. — Наконец произнес он. — У каждого из нас это происходит по-своему. Может, кто и знает Главный Секрет этого дела, но не я.
— Вот как… — Разочарованно потянул я. — Но ты-то сам как карты рисуешь?
— Я чувствую прилив вдохновения. Когда такое накатывает, я сажусь и начинаю рисовать. Вернее, обычно бывает наоборот — я сажусь и рисую, а оно накатывает. Да! — Дядя важно поднял трубку. — Именно так!
— А что ты при этом чувствуешь?
— Чувствую, что убил бы придурка, который в такой момент посмел бы мне помешать. Когда мешают — это тоже самое, как если бы кто-то вошел в комнату в тот момент, когда ты кувыркаешься в кровати с женщиной и уже почти готов кончить. Только злость еще сильнее. Кстати, мое вдохновение уже почти на подходе. Так что вали отсюда, парень. Давай, катись. Мне надо работать. Завтра договорим.
Раймонд выставил меня за дверь, но я не стал ждать до завтра. Я решил поговорить с остальными родственниками — с теми, про кого в Семье точно было известно, что они умеют создавать Козыри. Не исключено, что умеют почти все, но пока раскололись только эти трое… У нас ведь все такие скрытные, такие подозрительные…
Итоги короткого блиц-опроса были таковы:
— У меня далеко не всегда получается нарисовать работающую карту, — признался Марк. — Обычно я вызываю образ Лабиринта и пытаюсь… ну, как бы наложить его на лист бумаги. Кручу его так и сяк, как головоломку. Если удается «головоломку» собрать, карта получается. Если нет — то нет.
— Я рисую карты очень медленно. — Задумчиво покусывая карандаш, рассказала Анжелика. — Я стараюсь рисовать, чтобы ничего не приходилось стирать или перерисовывать. Я всегда настраиваю себя на то, что должна буду создать Совершенство. Иногда при этом передо мной возникает образ Лабиринта, потому что Лабиринт — это Совершенство и есть.
— Это все полная ерунда! — Решительно сказал Эрнил после того, как я передал ему мнение «коллег». — Главное — ухватить суть! А как передается суть? Через детали. Поэтому детали — это и есть то, на что ты в первую очередь должен обращать внимание!
И с этими словами Эрнил продемонстрировал мне Козыри собственного изготовления. Вообще, его карты больше походили на шаржи. Унылый Мордред с короной, сползающей на правое ухо. Фиона в образе зловещей ведьмы. Флора, лежащая в ванне и томно намыливающая правую ножку. Я сам — с тупой людоедской улыбкой и с огромным мечом, рукоять которого сжимаю пальцами толщиной в сардельку… И так далее.
В общем, я понял, что мне никто не поможет, засел в комнате и начал экспериментировать. Двое из опрошенных упоминали Лабиринт, а это что-то да значит. Я вызвал его образ и попытался поступить по папиному методу — наложить образ на картину. Я провозился до глубокой ночи, извел гору бумаги, уже собирался идти спать, как вдруг… Что-то наплыло на меня, накатило, и карта начала оживать! Я, как заведенный, макал кисточку то в одну, то в другую банку и рисовал с бешенной скоростью. То, что накатило на меня, теперь медленно отпускало, и я должен был закончить карту прежде, чем оно полностью уйдет. В конце концов я почувствовал, что проваливаюсь внутрь еще не успевшего подсохнуть пейзажа и поспешно отвернулся. Получилось! Я с трудом дополз до кровати. Я был измотан так, как будто бы весь последний час провел не за мольбертом, а выступал на ринге против Жерара — но, черт возьми, у меня получилось! Обрадованный этой маленькой победой, я заснул, так и не выпустив из руки истерзанную кисть.
Я ожидал, что в следующий раз все будет легче и проще, но следующий раз наступил нескоро. Прошла почти неделя, прежде чем мне удалось нарисовать свою вторую карту. И я снова был выжат, опустошен… Неужели остальные испытывают такие же проблемы при создании Козырей? Я решил проконсультироваться с ними по этому вопросу.
Оказалось, что в той или иной степени упадок сил ощущал каждый из них, и каждый боролся с этим явлением по-своему. Эрнил и Раймонд сказали, что работа приносит им большое удовольствие, которое с лихвой компенсирует все энергетические затраты. Эти двое почти не уставали. Анжелике и Марку ремесло карторисователя давалось сложнее. Отец посоветовал черпать энергию из Лабиринта и таким образом восстанавливать свои силы, а Анжелика — делать тоже самое, но в процессе работы.
Вернувшись к себе, я задумался. Опять Лабиринт. Все это неспроста!
В последующие свободные часы я продолжал экспериментировать. Учитывая мой жесткий распорядок дня, свободные часы у меня были только ночью, но это ничего. Магическое экспериментирование оказалось самым интересным занятием, которое я только мог себе вообразить — не считая, конечно, борьбы, фехтования, чтения книг по военной стратегии, изобретения различных способов убийства и семейных обедов. Я вертел Лабиринт и так и сяк, хватался то за одну линию, то за другую, и пытался сделать с ним что-нибудь этакое. Лабиринт вяло сопротивлялся, молчал как рыба об лед и упорно не желал раскрывать мне своих секретов.
Я доэкспериментировался до того, что в одну из ночей в мою дверь постучали. Я пошел открывать и обнаружил на пороге тетю Фиону, подозрительно поглядывающую по сторонам.
— Чем ты тут занимаешься? — Поинтересовалась она, пытаясь заглянуть в комнату.
— Я же не спрашиваю, чем ты занимаешься по ночам! — Резонно возразил я.
Но это ее не остановило.
— Могу ответить…
— Не надо!
— Нет, я отвечу. Я или сплю, или провожу магические эксперименты. — Фиона подозрительно понюхала воздух. — И поскольку ты не спишь, я делаю вывод, что ты тоже с чем-то экспериментируешь. С чем, интересно?
— Да так…
— Я могу пройти?
— Эээ… Вообще-то я уже собирался…
— Спасибо. — Она решительно протиснулась внутрь. Огляделась и вынесла неутешительную оценку:
— Ну и бардак!.. У тебя что, нет горничной?
Я смутился. Горничная у меня была. Правда, после того как я ее совратил, она решила, что больше не обязана наводить порядок в моей комнате.
— Ладно, это не так важно. — Смилостивилась тетя. — Чем ты только что занимался? И не смей мне врать: я точно знаю, что ты пытался что-то колдануть с помощью Лабиринта!
— Гм. Я пытался разобраться с картами. Хотел научиться рисовать их так, чтобы не уставать при этом.
— Ах, это… — Она махнула рукой и как будто расслабилась. — Это совсем просто. Где у тебя мастерская? Там? Идем… Я покажу.
На самом деле это оказалось не так уж просто, но, попрактиковавшись немного, я понял, что быстро освою предложенный тетей метод. Принцип действительно состоял в том, чтобы воспользоваться тем отпечатком Лабиринта, который был в каждом из нас. Надо было создавать карты не с помощью своей энергии (иначе и в самом деле наступало сильное истощение), а с помощью энергии Лабиринта, которую следовало пропускать через себя, одновременно накладывая образ Узора на карту. По словам Фионы, все рисовальщики пользовались этим методом — но, кроме нее, остальные это делали бессознательно, по наитию.
Когда Фиона ушла, я лег на кровать и задумался. Фиона — мать Мордреда. Кроме того, возможно, она самая хитрая и коварная в Семье. Тем не менее, она открыла мне секрет, которого не знают ни Раймонд, ни Эрнил, ни Анжелика, ни Марк. Зачем она это сделала?
Или я ничего не понимаю в жизни, или меня откровенно пытаются завербовать.
Завербуюсь ли я? Конечно, завербуюсь. Для того я и валял дурака, присягая человеку, который в перспективе обязательно попробует убить моего отца. Только завербовавшись и вызнав все их секреты, можно — опять-таки, в перспективе — попытаться их убить.
Интересно, поверят ли они когда-нибудь, что меня можно купить? Что-то они слишком легко повелись на мою игру…
Все еще терзаемый смутными сомнениями, я закрыл глаза и заснул.
Мое «беззаботное десятилетие» закончилось в тот день, когда Мордред за семейным обедом, отправляя в рот смоченную лимонным соком устрицу, полюбопытствовал:
— Когда думаешь заняться Киммерией?
— Гм… — Сказал я. — Похоже, Жерар снова вспомнил про свою идею.
— Вообще-то, это была не его идея.
— Ах, вот как… Теперь понятно, в чьей голове она возникла. Я мог бы и сам догадаться.
— Я понимаю, что ты понимаешь. Но я не понимаю, чего ты ждешь. — Мордред пригубил вино.
— Учусь, учусь… — Я вздохнул. — Но вообще-то вы правы: пора. А то через пару десятилетий меня в Киммерии уже никто и не вспомнит.
— Как думаешь действовать? — Поинтересовался Саймон, сидевший напротив меня.
— Я думал на этим. — Сказал я. — Завоевать Киммерию нельзя. Значит, нужно объединить изнутри. А как это сделать? Проще всего — объединить против какого-то внешнего врага.
— Надеюсь, не против Аваллона? — Хмыкнул Оттон.
Я покачал головой.
— Я собираюсь подвигнуть своих родичей на военный поход против пиктов. Заодно и Пиктляндию захвачу.
