"Фантастика 2023-147. Книги 1-28 (СИ) - Большаков Валерий Петрович

Да, могли узнать все, но немногие утруждали себя чтением после тяжёлого трудового дня. Фёдор Сидорович утруждал, о чём ни разу не пожалел на зависть всей округе. Как же не завидовать, если ту же сахарную свёклу он сдавал по твёрдой цене на ближайший сахарный заводик, а ботву пускал на откорм нескольких сотен свиней. Так сказать, и с вершков денежку получал, и с корешков. Свиней тоже сдавал на завод, но уже на другой, где делали тушёнку для армии в жестяных банках.

Ещё его дружная семья выращивала на огромном огороде невиданную доселе ягоду клубнику, очень похожую на землянику, но размером с куриное яйцо. Два старших сына-близнеца восьми лет, да две дочери-шестилетки, во главе с женой Юрико Танаковной обихаживали ту дивную ягоду, да потом варили из неё варенье на сахаре. Ценилось то варенье по весу серебра, и мгновенно раскупалось по мере готовности купцами из Богемии, Моравии и Венгрии. Торговцам из далёких стран уже и не оставалось ничего.

Но и они не остаются в обиде — в счёт выращенной пшеницы Фёдор Сидорович получает макароны восьми сортов, а они тоже хорошо расходятся по Европе. Само-то зерно запрещено продавать, это лишь государь-кесарь лично может разрешить, но вот мучные изделия продаются свободно, хотя и многократно дороже зерна или уже смолотой муки. И всё равно берут, ибо тоже не остаются внакладе.

Богато живёт семья Полумесяцев, ничего не скажешь. А ведь всего каких-то пятнадцать лет назад называли Фёдора Сидоровича Федоркой Сидоркиным, и был он рабом в казанском плену. Родом с Волги, чуть выше по течению устья впадающей Суры, Федорка был схвачен на речном льду татарским конным разъездом при проверке сетей в прорубях. Куда там убежать? Там и бежать-то некуда.

Но повезло даже в плену — крепкого пятнадцатилетнего парня выкупил сотник Ильяс Мехмедович, и определил не овец пасти да кизяки сушить, а дал вполне мужскую работу по уходу за боевыми конями. Потом и в походы стал брать, но не на Русь, а в Дикое Поле против ногаев, кабарды да прочих черкесов, что у подножия гор Кавказских живут. А с замирением великим и образованием Скифского Союза Степи и Руси получил Федорка полную волю, но так и остался на службе татарской уже за долю в добыче и денежное жалование.

На Литву ходили, на Польшу, в Ливонии славно повоевали, но вот при взятии Мекленбурга не посчастливилось что сотнику Ильясу Мехмедовичу, что самому Федорке Сидоркину — тяжело ранены были оба. Татарин без левой руки остался, а у Фёдора правая нога до сих пор с трудом сгибается. Ходить можно, но на коня взобраться не получается. Калеками стали, чего уж там…

Но калеками заслуженными, и потому получил татарский сотник от императора Касима земли на правом берегу Днепра в пользование. Жирная земля — воткнутая палка через год зацветает и урожай даёт. Естественно, и Фёдор туда же отправился, не устояв перед щедрым предложением взять в обработку четыре сотни десятин за смешные сто рублей в год. Там при должном старании можно и восемьсот рублей взять, а то и всю тысячу. Так что сто рублей — не те деньги, о которых можно жалеть.

Позже и другие арендаторы с семьями появились, взявшие от пятидесяти до семидесяти десятин, и образовалась новая деревня — Ильясовка. Скоро станет селом Ильясовым, так как уже достраивается храм Пресвятой Богородицы, и в мечети начата отделка внутренних помещений и настенная роспись. А как же иначе, если половина жителей татарского происхождения? Правда, есть в деревне и католики с германских земель, что отрабатывают свободу трудом и потом, но тем ничего строить не разрешают.

И правильно, что не разрешают. Хочешь молиться Господу, переходи в православие или муслимство, а не плоди множество ересей и вероисповеданий. Вот как жена Фёдора Сидоровича перешла, хотя изначально молилась то ли Синто какой-то, то ли Аматерасу.

Кстати, по поводу такой жены Полумесяцу многие завидуют. Вот вроде бы баба на вид так себе, тощенькая как тростиночка, росточка невысокого, волос цвета воронова крыла, глаза узкие и чуть раскосые… Зато мужа почитает и слушается аки господа-бога, и кланяется ему постоянно. А уж работящая такая, что оторопь берёт. И по дому всё успевает, и по огороду, и за детьми присмотреть, и мужа уважить. Правда, Фёдор её не обижает, и за всё время даже руку на неё не поднимал. Так, пару раз голос повысил, и того хватило для приведения в разум.

Жену себе Фёдор Сидорович ещё в Казани купил, на базаре у персидских купцов. А уж откуда её в Персию привезли, то неведомо. Откуда-то из-за моря-окияна, из-за страны Син, с островов, где земля под ногами постоянно трясётся, да горы огнедышащие в небо дым пускают. Да важно ли это? Вообще неважно, если с первого взгляда по нраву пришлась да на сердце легла. Выкупил, тут же вольную дал, да креститься в церковь потащил. Покрестилась Юрико Танаковна, став Юлией Тихоновной, но новое имя как-то не прижилось, так что зовёт её Фёдор как и прежде.

Многих до глубины души поражал и удивлял способ ведения хозяйства Полумесяца и его отношение к деньгам. Он не копил монетку к монетке, не закапывал их в погребе в чугунном горшке навашинской работы, и не отдавал их в рост бод изрядную лихву. За последнее, кстати, можно свободно живота лишиться, как нарушителю государева указа, или отправиться в ту же Персию евнухом. Но это так, к слову…

Фёдор Сидорович деньги тратил в немыслимых количествах, но, вопреки всеобщим ожиданиям, не разорялся, а богател с каждым месяцем. То плуги купит с тремя лемехами, что двумя волами сразу тянуть нужно, то сеялку, то жатку с косилкой, то молотилку. И всё дорогущее, на конном приводе, где лошадь по кругу гоняют, да меняют постоянно по мере усталости животины.

Недавно вообще завёл разговор о постройке мельницы с паровой махиной работы Коломенского казённого завода, но пока в раздумьях, так как для неё придётся завозить уголь за сто двадцать вёрст возами или санями. Окупится ли такая стройка, а если окупится, то в какие сроки?

Однако, зависть была белой и по своему доброй. Это когда не желают, чтоб у соседа корова сдохла, а хотят себе такую же, а лучше две или три. Такая вот благая зависть. Она даже тянула за собой всю деревню, старающуюся жить и работать «чтоб как у Сидоровича было». Понятное дело,сеялки с веялками далеко не каждый мог себе позволить, но несколько жаток и косилок вскладчину купили. И топоры обязательно. И пилы двуручные, продающиеся под названием «Дружба-2». Зачем пилы в степи с редкими перелесками, где печи топят привозным каменным углём и кукурузными стеблями? Так она признак и показательно достатка в семье, как зеркало или часы-ходики с кукушкой, ей всегда можно похвалиться перед родственниками, иногда приезжающими из северных земель в гости и для разведки насчёт переезда на местные чернозёмы. Пила, она завсегда вещь нужная!

А лопаты железные? Как же в семье без трёх лопат? Где вскопать, где выкопать, где закопать… Без лопат тоже в деревне нельзя!

Вот эту несложную истину насчёт лопат деревенские жители сейчас подтверждали самоотверженным трудом на строительстве укреплений вокруг Ильясовки. Собственно, это уже третья линия укреплений. Первая представляет из себя множество искусно и тщательно замаскированных волчьих ям с заострёнными кольями на дне — замечательное средство против ожидаемой ногайской конницы. А ещё между ямами колья в траве, и кое-где кованый чеснок разбросан. Меньше, чем хотелось бы, но дорого уж очень сплошняком засеивать.

Вторая линия, это окопы с навесами от стрел. Отсюда будут палить по застрявшим в ловушках ногайцам из винтовальных пищалей. Нарезное оружие в доме — тоже признак богатства и отличительная особенность свободного землепашца, да и любого свободного человека вообще. Так что любой уважающий себя хозяин без штанов останется, но купит ППШ-1 и пару сотен пулевых патронов на бездымном порохе. И то и другое лет пять как появилось в свободной продаже для подданных государя-кесаря Иоанна Васильевича, так как армия начала переходить на более совершенное оружие. А мужику что? Мужику не на войну ходить, ему было бы чем от лихих людишек отбиться, так что пехотной пищали Шакловитого вполне достаточно. Лучше, конечно, две — вторую старшему сыну. Вот и насчитывается сейчас на деревню сто шестьдесят два ствола.