Евгения Гордеева - Естественный отбор
– Вы мне льстите, Леда! – смутился Алберт.
– Отчего же…
Произнося это, Леда была такая загадочная, что я даже разозлилась на нее. Вот чего, спрашивается, ребусами изъясняться начала? Правда, потом она нам с Хлоей объяснила, что позволила себе некоторую вольность и похвалила таким образом мастерство спарринг-партнера.
Вольность?! А, ну да…
А еще мы упорно готовились к выступлению перед высокопоставленной публикой. Король Бернард должен был впервые за все время нашего пребывания во дворце присутствовать на мероприятии.
Надо сказать, что наши апартаменты и учебные комнаты располагались довольно далеко от основных помещений дворца, занимая северное крыло. Все официальные помещения находились в центральной части здания и восточном крыле. Западное крыло занимали службы дворца. Так что пересекаться с королем, гостями, официальными делегациями, просителями и прочими посетителями нам не доводилось. Только с теми, кого назначил нам в помощники, преподаватели, охрану и так далее заботливый монарх. То есть почти полная изоляция. С родственниками мы могли переписываться по Сети, но не видеться.
Профессор Сарториус принял активное участие в подготовке нашего с Хлоей номера, внеся значительные поправки, что добавило зрелищности. Мы несколько раз прорепетировали с Хлоей свою программу, получили одобрение Сарториуса и восхищение Селены и перевели дух.
Наша ведьмочка решила поразить всех… и не демонстрировать свои магические способности. Конечно, боевые фаерболы во дворце – развлечение не для слабонервных. Нам и так придворный офицер, ответственный за пожарную безопасность, все уши прожужжал о необходимости соблюдать правила и не подвергать цвет государства смертельной опасности!
В день представления занятий не было. Все готовились к демонстрации своих талантов. За стеной с самого утра распевалась Антифриз, пародируя мартовских котов. В конце концов я сбежала к Хлое.
Потом к нам присоединилась Леда. Она была спокойна, словно черепаха. Мы метались по комнатам, что-то искали, что-то доделывали, а она невозмутимо читала журнальчик в кресле.
Наконец все, что надо было надеть, было надето. Все, что надо было собрать, было собрано. Все, кого надо было накормить валерьянкой, были накормлены. Пришел Гант, предлагая свою помощь в переноске тяжестей. Мы сгрузили на него реквизит и двинулись на мероприятие.
Музыкальная гостиная была трансформирована в небольшой концертный зал. Прямо у входа расставили кресла для зрителей, в глубине помещения устроили сооружение, смутно напоминающее кулисы и загородку-занавес. Перед этим сценическим экспромтом стоял белый рояль. Свободного пространства осталось, по моему мнению, маловато.
Многие кресла уже были заняты зрителями. Среди них я заметила наших преподавателей, некоторых компаньонов по обедам и урокам танцев. Были и совершенно незнакомые люди. Кресла, специально предназначенного для королевской… хм… особы, не было. Либеральничать изволит Его Величество…
Мы прошмыгнули в отгороженную часть гостиной и стали готовиться к своему, хорошо бы, не позору. Там уже находилась Эрсель и Берта. Леда периодически выглядывала в зал и сообщала нам новости.
– Пришли Александр и Алберт. Сарториус… ах, – демонстративно томно вздохнула подруга, – выглядит как принц! Его Величество явился, рядом с ним села Кларисса.
– А кто с другой стороны? – влезла к ней Питбуль.
– С другой сто-ро-ны… – проблеяла Леда дрожащим голосом.
– Вот это мужчина! – Берта плотоядно облизнулась.
Я не выдержала неизвестности и тоже выглянула из-за занавеса.
Вот хлор! Опять сюрпрайз на наши головы!
Рядом с королем сидел… бог. Так, по крайней мере, его называли когда-то практически все девушки летнего спортивного лагеря «Приморский пляж», или Припляж в просторечии. А для меня он тогда был наставником! Сколько мне тогда было? Тринадцать или четырнадцать лет. Некоторые барышни в этом возрасте выглядят взрослыми девицами. Я же напоминала взъерошенного жирафа: тощая, с едва наметившейся грудью, короткими растрепанными волосами…
Я, раскрыв рот, как, собственно, и все остальные девушки на пляже, смотрела, как к нам несется, скользя по волнам и искусно маневрируя парусом, самый лучший, самый прекрасный, самый-самый… Он грациозно спрыгнул с доски и мощными шагами, взбивая пену вокруг своего умопомрачительного тела, вышел на берег. Капли воды на его загорелом торсе сияли не хуже бриллиантов. Мокрые темные локоны разметались по мощным плечам. Бирюзовые глаза сливались с морем. Белозубая улыбка сводила с ума… Нет, не меня. Девиц, сбежавшихся со всего пляжа поглазеть на чудо морское! Меня же заворожила его техника. Я как раз осваивала серфинг, и его мастерское скольжение вызвало в моей душе искреннее восхищение.
Он гордо прошествовал мимо меня, так и стоявшей с открытым ртом, легонько щелкнул по носу и потонул в толпе девиц, набросившихся на него с энтузиазмом пираний.
А потом мы с ним познакомились. Звали его Джордж, и он оказался вполне сносным парнем и великолепным наставником. Убедившись, что мое восхищение не выходит за рамки его спортивных талантов, Джордж две недели возился со мной, делясь опытом в освоении серфинга. Как же это раздражало грудастых девиц!
И вот сейчас этот вождилятель… вожделец… короче, очень красивый мужчина в светлом форменном костюме морского офицера, с короткой военной стрижкой чинно беседовал с королем в ожидании наших выступлений.
Почему-то ужасно захотелось быть неузнанной им. Причин тому я не видела, но червячок сомнения уже жевал мою душу.
Соперницы вовсю обсуждали очередной сюрприз в виде Джорджа, делая ставки на то, является ли новое лицо мужского пола в нашем окружении принцем или нет.
– Ой, девочки… Начинается! – пискнула Жозефина.
– Господа! – Кларисса вышла на, так сказать, авансцену. – Разрешите поприветствовать вас на уникальном вечере, посвященном нашим неотразимым претенденткам и их талантам. Девушки продемонстрируют нам свои способности и достижения. Итак, первой выступает леди Клотильда фон Звейздец. Она исполнит сонатину Чопена «В поисках утраченного». Прошу!
Кларисса прошествовала на свое место. Клотильда направилась к роялю. Играла она неплохо, на мой дилетантский взгляд. Даже не ошиблась ни разу. Это произведение я любила и слушала с удовольствием, чего нельзя было сказать про Берту. По ее мрачному виду я поняла, что Питбуль тоже подготовила пьеску для исполнения, и, похоже, ее техника была слабее. Клотильда закончила игру, величественно поклонилась, стрельнув глазами на Джорджа, и прошла на свободное место в зале.
Зрители дружно поаплодировали первой конкурсантке.
Второй выступала Эрсель с танцем йорго. Гибкая словно змея, утянутая в черный блестящий комбинезон, в бешеном темпе она вращала огненные булавы, создавая вокруг себя светящийся кокон, который постоянно менял очертания. Ее танец завораживал. Ритмичная этническая музыка, напомнившая мне ритм танца Огня, заставляла и мое тело двигаться с нею в такт. Под конец номера Эрсель подкинула булавы, встала на мостик и поймала одну булаву рукой, вторую ногой, продолжая их вращать. Я о таком приеме даже не слышала! Потом с невероятной ловкостью и изяществом поднялась на ноги и укротила свои огненные игрушки. Зал взорвался аплодисментами! Я тоже от души похлопала великолепному номеру.
Следующей вышла Матильда. Тут никаких неожиданностей не было. Она рисовала блиц-портреты. Высокой чести быть запечатленными на ее полотнах удостоились Его Величество, Александр и Джордж. Последнему мужчине она вручала свой рисунок с таким многообещающим видом, что даже прожженный ловелас Джордж смутился.
Далее наступила очередь Жозефины. Леди Йенч решила отличиться и сочинила поэтическую оду во славу принца. Когда Кларисса объявила об этом, я в щелку посмотрела на виновника торжества и посмеялась про себя. Алеард сидел с очень задумчивым лицом, а в глазах читалась паника. Еще бы! Быть отрифмованным Жозефиной и остаться в живых…
А начинающая поэтесса приняла вдохновенную позу и устремила глаза в потолок. Потом, одумавшись, поискала взглядом достойного кандидата на роль принца и уставилась вытаращенными глазами на Александра. Тот нервно сглотнул. Мы за кулисами замерли в ожидании развлечения.
Леди Йенч вздохнула томно и начала с выражением читать свою оду:
О, принц прекрасный, ты кумир отныне!Мой взор напрасно потонул в пучине!А сердце бьется неразумной птахой!Принц улыбнется – не страшна и плаха!Глаза – сапфиры, все пред ними меркнет.Он из Эфира всех богов низвергнет!Во всей вселенной не найдется краше!О, незабвенный! Достояние наше!
Я тихо стала сползать на пол, зажимая рвущийся наружу смех. Рядом корчились остальные конкурсантки. Все, кроме Леды. Ее замершая фигура и недоуменный взгляд ничего не понимающего человека вызывал еще больший хохот. Многие еле сдерживались, чтобы не рассмеяться в голос. А со сцены неслись нетленные строки:
