Алексей Калугин - Не так страшен черт
Я думал три дня. А на четвертый позвонил по оставленному мне телефону и сказал, что согласен. Через два дня я действительно получил все требующиеся документы: лицензию, регистрационную карточку, удостоверение частного детектива и разрешение на ношение ручного огнестрельного оружия.
До сих пор не пойму, как меня угораздило стать частным детективом? Должно быть, решающую роль в этом сыграла моя склонность ко всякого рода безобидным авантюрам, которые не несли в себе никаких отрицательных последствий ни для кого, за исключением меня самого, и память о прочитанных в подростковом возрасте детективных книгах Конан Дойля, Честертона и неподражаемой Агаты Кристи. В то время я представлял себе работу частного детектива примерно так: я сижу в своем кабинете, закинув ноги на стол, и, попыхивая трубкой, просматриваю свежий номер «Московских новостей», когда неожиданно в помещение врывается очаровательная леди со слезами на глазах и, падая на колени, умоляющим жестом протягивает ко мне руки. «Помогите мне!» – кричит она срывающимся голосом. Я не спеша складываю газету, подхожу к девушке, помогаю подняться на ноги, усаживаю в кресло и, подав ей бокал бренди, уверенным голосом произношу: «Успокойтесь, все ваши беды позади. Вы пришли именно туда, где вам помогут».
На деле все оказалось совсем иначе. Очаровательная юная особа в моем офисе действительно появилась, но она отнюдь не выглядела несчастной. Звали ее Светланой, и вскоре она стала неотъемлемой частью частного детективного агентства Дмитрия Каштакова. Директор института, в котором арендовала помещения фирма «Алярм», был весьма расстроен, когда я отказался от всех подсобных и вспомогательных помещений, решив оставить за собой только кабинет с прихожей. До меня даже доходили слухи, что он замышлял вообще выставить меня на улицу, чтобы сдать весь второй этаж под мелкооптовый склад какой-то торговой фирме с устрашающим названием «Фобос». Но для того, чтобы уладить эту проблему, оказалось достаточно сделать один звонок по оставленному мне контактному телефону. После этого директор института не только не заводил более разговоров о моем выселении, но даже не особенно нервничал, когда я, случалось, на месяц-другой задерживал арендную плату.
Дела у меня вначале, как и обещал адвокат «семьи», оказавший помощь в организации частного сыскного агентства, и в самом деле пошли совсем неплохо. Заработки были не настолько огромными, чтобы напрочь забыть о чести и совести, но в то же время вполне приличными, чтобы не волноваться за завтрашний день. В Москве регулярно объявлялись визитеры, считавшие, что здесь легкие деньги сами идут в руки, стоит только проявить немного настойчивости и смекалки. Чаще всего это были совсем еще молодые ребята, умеющие быстро и незаметно вытащить бумажник из кармана иностранца, наклонившегося, чтобы сфотографировать свою семью на фоне Адских Врат, или «мудрецы», считающие, что все вокруг них полные идиоты и они первыми придумали махинации с поддельными кредитными карточками. Схема работы с подобными «самородками» была отработана до автоматической четкости. Иностранец, потерявший на улицах Москвы свой бумажник, паспорт или кредитную карточку, обращался за помощью в ближайшее сыскное агентство. Там его заверяли, что не пройдет и пары дней, как пропажа будет найдена, и звонили по контактному телефону представителю «семьи». «Семья» через сеть своих осведомителей быстро выходила на след новоявленного Аль Капоне и через детективное агентство возвращала утерянную вещь счастливому иностранцу, который потом с восторгом рассказывал своим друзьям и знакомым, что ни в одной стране мира частные детективы не работают с такой быстротой и четкостью, как в Московии. Судьбы же провинциалов, проявивших чрезмерное рвение на поприще преступности, складывались по-разному. Если он впервые попадал в поле зрения «семьи», то его просто упаковывали в холщовый мешок, вывозили за пределы Московии и там выбрасывали из машины. В случае же, когда гастролер появлялся в Московии не впервой, ему суждено было стать частью фундамента одного из строящихся в новом районе Москвы домов.
Однако, поработав с полгода по отработанной схеме, я понял, что это не по мне. Дело было в том, что многие жители Москвы и области, так же, как и я, выросшие на историях о честных и неподкупных частных детективах, также шли в сыскные агентства со своими проблемами и бедами, в которых, по их мнению, НКГБ, связанный с Градоначальником и «семьей», не мог им помочь. И сам не помню, как все это началось, но в конце концов я начал браться за дела, которые вовсе не должны были входить в сферу моей компетенции по определению тех, кто в свое время занимался созданием в Московии сети частных сыскных агентств.
Я был не настолько глуп и самонадеян, чтобы открыто идти на конфликт с «семьей», но все же, насколько это было в моих силах, старался помочь людям, попавшим в беду. Как я и сам прекрасно понимал, долго это продолжаться не могло, и поэтому для меня вовсе не стало неожиданностью то, что в один прекрасный день ко мне в офис явились представители «семьи», смекнувшие наконец, что я веду двойную игру. Неожиданностью явилось для меня другое. «Семья» решила не применять по отношению ко мне никаких карательных мер, кроме одной – отныне меня отлучали от контактного телефона. Таким образом, со всеми без исключения делами я теперь должен был разбираться самостоятельно. Это был своего рода эксперимент: «семья» хотела выяснить, насколько независимым может быть в своей деятельности московский частный детектив.
Насколько удачным оказался этот эксперимент, я судить не берусь. С одной стороны, я остался жив и даже продолжал свою профессиональную деятельность, от которой получал все большее моральное удовлетворение. С другой – без тех дел, которые я прежде решал легко и просто посредством телефонного звонка, мне теперь с трудом удавалось сводить концы с концами. Отныне каждый рубль я должен был отработать сполна.
Чему я искренне удивлялся, так это стойкости Светика, которая, несмотря на все эти передряги, как и прежде, ежедневно являлась к девяти часам утра в офис, заваривала свежий крепкий чай и с невозмутимым видом занимала свое обычное место за секретарским столиком. Что ее здесь удерживало, я понять не мог. Но уж, во всяком случае, отнюдь не моя незаурядная личность.
– Так на кого мы теперь работаем? – снова спросила Светик. – На Рай или Ад?
– На тех и на других, – ответил я. – Два этих дела никак не связаны между собой. Если в деле чертей еще намечаются отдельные любопытные моменты, то святоши, по-моему, просто занимаются ерундой и готовы платить деньги только за то, чтобы я навел справки о человеке, работавшем в этом самом институте.
Не успел я это произнести, как входная дверь с треском отлетела в сторону. Стекло, на котором очень красиво было написано мое имя, звякнуло так, что я было подумал, что придется заказывать новое. Но, по счастью, стекло осталось цело.
На этот раз посетителей было трое. И, по крайней мере, один из них был мне знаком. Невысокого широкоплечего крепыша, стоявшего меж двумя похожими на цельнометаллические сейфы громилами, звали Виталик Симонов. Однако сам он предпочитал, чтобы его называли Симоном. Симонов являлся руководителем одного из подразделений «семьи» низового уровня. Как говорил, попал он на эту должность благодаря связям своей матушки. Амбиций у Симона было более чем достаточно, однако продвижению вверх по иерархической лестнице сильно мешали его грубость и необразованность. «Семья» считалась в высшей степени респектабельным предприятием, отцов ее нередко можно было увидеть на приеме у Градоначальника или в каком-нибудь из иностранных посольств. Симон же, при всем его стремлении соответствовать требованиям времени, оставался вульгарным жлобом, начисто лишенным вкуса и способностей к самообразованию. К примеру, он никак не мог уяснить разницы между мизантропом и питекантропом. А как-то раз, случайно оказавшись в приличном обществе, Симон, когда разговор зашел о геополитике, на полном серьезе заявил, что в мире существует не одна, а целых пять Америк. И, что самое удивительное, он все пять указал на карте, уверенно обозначив границы между ними: Южная Америка, Северная Америка, Центральная Америка, Латинская Америка, ну и, конечно же, Соединенные Штаты Америки. В моде Симон придерживался стиля «новый русский» начала 90-х. На нем и сейчас был бордовый двубортный пиджак с широченными плечами, бледно-голубая рубашка без галстука, с расстегнутой верхней пуговицей, широкие светло-коричневые брюки и черные ботинки с тупыми носами. Возможно, все это не производило бы столь комичного впечатления, если бы не лицо Симона, широкое и круглое, с маленьким носиком и тонкими губами, кривящимися в презрительной улыбке. Под стать Симону были и двое громил, сопровождавшие его в качестве телохранителей. Оба были на целую голову выше своего хозяина, а физиономии имели такие, что без грима могли бы сниматься в очередной серии про Бешеного Киборга. Костюмчики на обоих были такими, что Светик разглядывала их, словно на показе мод: темно-синие двубортные пиджаки с длинными полами, широкими лацканами и накладными карманами, широченные брюки и цветастые галстуки. Ей-то было невдомек, что под широкими пиджаками куда удобнее прятать оружие, чем под узкими курточками, которые в последнее время носил едва ли не каждый второй в Московии.
