Екатерина Федорова - Трое за Ларцом
Внезапно Вигала застыл как вкопанный. Вскинул над плечом руку, призывая их к тишине. Тимофей заметил, как на длинной, могучей ладони весело заблестели кончики пальцев — оттуда торчали не то ногти, не то когти… но тоже сияли серебром, как и густая грива эльфа.
— Тихо… Не рассчитал. Чуток запоздали.
— А что там? — свистящим шепотом поинтересовался Леха. И клацнул чем-то металлическим.
— Калаучи, — приглушенно произнес эльф. — И как это я… Конечно, точных сведений по ним у меня не было. Считалось, что они вылазят не раньше здешней полуночи. Считалось… Однако они уже шуршат. Но это меня не оправдывает. Сам-то я пройду, но вот вы…
— А мы если не пройдем — то проползём! — вдохновенно сказал Леха. — Ты мне только скажи, браток, — в головы им стрелять или ниже пояса? В смысле — рост-то у них какой? А то у вас тут сплошные сказки, а я в них не шибко грамотный. Все эти драконы, домовые, русалки с ножками…
Вигала мельком взглянул на землян. Тимофей заметил у него на лице оскал белозубой улыбки. От чего по коже сразу побежали ледяные мурашки.
— Калаучи — подобия мхов, питающиеся живой плотью. И кровью. Стрелы и пули их только дырявят — а потом преспокойненько улетают дальше… А калаучи остаются. Раны им не страшны. И прыгают они до высоты твоего пояса, отважный братан. Так… Так-так. Если вы сейчас побежите… и будете бежать достаточно споро, не обращая внимания на то, что будет к вам липнуть по пути…
— И между… — встревожился Леха, — и между ног тоже? Я имею в виду — липнуть будет?
— Сбережешь, — прорычал эльф. — Бежать будете во-он в том направлении. Это я на тот случай, если вы не помните, откуда пришли. Что для вас, как я понимаю, почти норма — не зря же у вас и выражение есть: плутать в трех соснах. Я вас отсюда прикрою, как смогу. Бегите до дракона. Трегуб наверняка уже заговорил охранный круг, сторожит, ждет вас.
— Нас, — поправил Тимофей.
Эльф посмотрел ему в глаза ничего не выражающим взглядом, как будто сквозь него поглядел. Белки у эльфа в наступающей полутьме светились серебром. И на них ярко горели желтоватые, как у рыси, радужки глаз. Со зрачком, ставшим сейчас вертикальным, как у кошки.
— Я прибегу чуть попозже, брат мой Тимофей, — на удивление мягко сказал вдруг эльф. — Мне эти твари почти не страшны. Почти… Держитесь друг за друга. И не отставайте. Ну…
Тимофей два-три раза глубоко вдохнул, прогоняя через легкие кислород, чтобы насытить им мышцы, подстегнуть. И помчался по лесу, таща за собой Леху, как на буксире. Силушки у братка было, хоть отбавляй, а вот в смысле скорости могучие ножки до уровня не дотягивали. Увы. Чувствуется, что качал он их исключительно для ударов…
Какие-то гадины, похожие на громадные ошметки грязи — или на раздавленных асфальтовым катком громадных жаб, — начали прыгать ему на ноги. Прыгали эти твари с земли, с пролетающих мимо древесных стволов. И попадали на бедра и повыше, аж до самого поясного ремня. Почти тут же эти раздавленные ошметки впивались ему в тело, с легкостью минуя плотную ткань джинсов. Создавалось впечатление, словно гадины качают из него кровь целыми глотками. Да еще и закусывают кусками мяса из работающих в беге ног. Леха в темноте сначала сдавленно ойкнул, а потом взвыл в полный голос. Тимофей споткнулся. Какая-то гадость — он ощутил это как удар раскаленного ножа по самому больному своему месту — добралась и до его мужской гордости. Плотный шматок опустился сзади на поясницу. Боль разгорелась там острым ударом, сводя судорогой спину.
Ощущение было такое, что его поедали заживо прямо на бегу. И терпеть эту муку больше не оставалось сил. Какое уж там бежать…
Тимофей рухнул на колени и начал отчаянно бить по телу руками, пытаясь сбросить с себя безжалостно грызущих его плоть паразитов. Но твари просачивались сквозь пальцы, как желе из грязи, и оставались затем на теле, а пальцы после этого накрыла все та же режущая, сводящая скулы и мозги острая боль…
— Иа-у-и… — глухо и долго закричали сзади.
И лес прорезала просека чистого белого света.
Тимофей неуверенно поднялся. Сгустки и ошметья мертвой шелухой отваливались с тела. Он посмотрел вниз. По плотной синей ткани джинсов тянулись частые дыры с окровавленными краями. Кровь на джинсах казалась в ярко-белом свете почти черной. А в дырах просвечивали небольшие ранки — ярко-розовые на свету, с рваными обескровленными краями.
Похоже, калаучей, то есть мерзких раздавленных тварей, прыгавших на них со стволов и с земли, этот белый свет просто уничтожал. Ошметья мертвыми пожухлыми комками валялись рядом.
«А что я тут стою-то?» — в смятении подумал вдруг Тимофей. Неизвестно, сколько еще будет тут светить неизвестный доброжелатель…
В роли анонимного доброжелателя, скорее всего, выступал Вигала, оставшийся сейчас позади. Да что там скорее всего — наверняка. И еще неизвестно, как долго эта светомузыка тут продлится.
Стволы деревьев за пределами полосы ярко-белого света были покрыты черными бугристыми наростами. Твари шевелились, клубились, как пиявки… У Тимофея возникло ощущение, что они смачно поглядывают в их сторону. Интересно, у этих плотоядных мхов есть глазки? И сколько их…
А вот ротики у них точно есть. И зубки. Бабушка-бабушка, как сказала бы Красная Шапочка, а на хрена тебе такие клыки?
«А я у одного господина собачкой служил, — соврал бы ей волк. — Есть у некоторых господ расположенность к громадным клыкам — вот и вставили мне новую челюсть…»
Он превозмог боль, дернул Леху за руку. Могучий браток стоял на коленях и часто и тяжело дышал. В ответ на дерганье он только промычал и повалился на четвереньки. Видимо, его могучему телу пришлось еще потрудней, чем поджарым ногам Тимофея. Сенсей тюк-до матюгнулся сквозь зубы — выхода не было. Поднатужился и взвалил братка на плечо.
Бежать с такой ношей стало еще трудней. Но тело еще не забыло ту острую боль, когда его проедали чуть ли не до костей, так что Тимофей почти летел, подгоняемый собственным страхом. И все нарастающей инерцией двух движущихся по прямой линии увесистых тел.
И едва не проскочил то место, где продолжал полеживать Эскалибур. Полеживать и безмятежно пускать из ноздрей дымки и прочие огненные прибамбасы — вплоть до плазменных синеватых струек. Между гигантскими вытянутыми драконьими лапами мирно горел костерок. Трегуб крутился рядом, что-то там покручивал над огнем…
Тимофей притормозил, чувствуя, как задники кроссовок пропахивают в мягкой земле борозды. В какой-то момент он уловил вокруг себя что-то вроде всплеснувших вверх прозрачных стен — всплеснувших и тут же опавших. Э-э… заговоренный охранный круг? О нем упоминал эльф… а никакого другого объяснения в голову просто не приходило… Почти тут же пропал свет, по полосе которого они неслись. На плече жалобно простонал Леха, завозился, пытаясь слезть. Тимофей наконец остановился. Силой инерции Леху снесло с его плеча, он кувыркнулся по земле и врезался в драконье брюхо. И остался там, постанывая и ощупывая себя руками.
Пурпурно-черный Эскалибур по-змеиному передвинул голову, с немой укоризной посмотрел на место, куда врезался человек. Протяжно вздохнул. А затем гибко развернул морду и уставился в лицо Тимофею.
Уголки длинных, пурпурно-синеватых губ над оскалом драконьей пасти чуть подрагивали. Было полное ощущение того, что представитель рода огнедышащих едва сдерживался, чтобы не расхохотаться.
Несколько мгновений Тимофей зачарованно глядел на ужасающую морду, украшенную внизу пастью таких размеров, что и вымершим динозаврам до нее было как до лебедя раку.
Потом Эскалибур отвернулся. Тимофей хрипло выдохнул, круто повернулся к Трегубу.
— Там эльф остался. Один! Я думаю…
— Ты ему все равно ничем не поможешь, — равнодушно прочирикал домовой, продолжая возиться возле костерка. — Только помешаешь. Еще и тебя спасать придется. Лучше сядь и жди, хозяин. Прямо вот тут, у костерка. Знаешь, как у деликатных японцев звучит «присаживайтесь, пожалуйста»? Повесьте вашу благословенную поясницу…
Тимофей неловко опустился на скрещенные и согнутые в коленях ноги. В раны на заднице тут же набилась земля и какие-то травинки. Но сейчас ему было не до того. Тело била крупная дрожь, а в голове все еще проносились картинки их бегства из ночного леса. И неотступно крутилась мысль, что Вигала там сейчас один. Остался один, оставлен один…
Брошен ими.
И возможно — хоть и не обязательно, — что широкоплечий эльф с мальчишечьим лицом успел уже потратить все свои загадочные силенки на прикрытие их отхода. И стоит там сейчас без всякой надежды на спасение, в полной темноте…
Или ему уже составляют компанию местные сливки общества — мхи-каннибалы.
При этой мысли Тимофея подбросило. Он вскочил на ноги и огляделся.
Так… Запасливый Трегуб набрал горку дров, сложенную поодаль. Дровишки состояли из молодых деревьев с развесистыми кронами. Можно взять одно такое, поджечь, как факел, и бить им по всякой нечисти, что будет прыгать из темноты…
