И.о. поместного чародея. Книга 2 (СИ) - Заболотская Мария

– Это все ваша волшба на руинах, – повторил магистр Леопольд с неодобрением. – В таких местах нельзя применять заклинания. Пару раз вам повезло, а сегодня, когда вы притащили на холм демона, да еще и одолжили для чар чужую энергию, что-то сдвинулось. Быть может, просто пришло нужное время – уж столько лет там происходит непотребство. Завеса, и без того прохудившаяся, приоткрылась. Итог печален – мы бредем незнамо где, очутившись в куда более плачевном положении, нежели раньше. Остается только клясть собственную легковерность – следовало бы помнить, что даже самый лучший план может не сработать, что уж говорить о тех бреднях, которыми вы заморочили нам голову!

За разговором, усиливавшим мое уныние с каждой минутой, мы незаметно вышли на прогалину и перевели дух, вновь увидев лунный свет.

– Смотрите! – Мелихаро заметно вздрогнул. – Там есть чьё-то жилье!

И в самом деле – дорога далее вновь поднималась вверх, на высокий лесистый холм, конечно же, совершенно мне незнакомый. Там, на самой вершине, частично спрятавшись за густыми кронами деревьев, вздымалась темная громада, походившая то ли на руины замка, то ли на случайное нагромождение камней. Но, вне всякого сомнения, эти странные башни были обитаемы – во тьме то и дело мелькали искорки зеленоватого света.

Я не знала, чего мне хотелось в меньшей степени – блуждать в мрачной чаще или же направиться к недоброму лесному замку, но на спутников моих открывшийся вид оказал странное воздействие.

– Надо идти туда! – воскликнул Мелихаро, а Леопольд внезапно поддержал его в самых горячих выражениях, обычно ему несвойственных.

В первый раз мы сошлись во мнениях с Гонорием, который тревожно заржал и попятился. Я переводила взгляд с демона на магистра и от расстройства кусала губы – с ними определенно происходило нечто странное. Не раз мне пригождалась особенность, частично связанная с малыми чародейскими дарованиями: я была устойчива к магическому внушению. Вот и сейчас я не ощущала зова, что смутил умы моих спутников и заставил их мгновенно забыть о том, что встречи с кем-либо на Темной Дороге не сулили ничего доброго.

Мне не оставалось ничего другого, кроме как следовать за демоном и чародеем. Раз уж магистр не замечал, как отчаянно упирается всеми четырьмя ногами Гонорий, мои воззвания и подавно остались бы напрасными. Я то и дело забегала вперед и заглядывала в лица Мелихаро и Леопольду – одно это заставило бы людей, не находящихся под воздействием чар, задуматься о своем неразумном поведении. Но все оказалось именно так плохо, как я и предполагала: зрачки у обоих расширились, лица то и дело подергивались от нервного тика, и ничего, кроме неодолимо зовущих руин на холме, они не замечали. Именно так выглядело действие сильной гипнотической магии и чем выше по склону мы поднимались – тем сильнее я его чувствовала. Пока что мне удавалось не поддаться влиянию чужой силы, но толку от этого было немного и я костерила мысленно на все лады здешние порядки, при которых и без того сбитых с толку путников непременно нужно было куда-то заманивать на погибель.

В какой-то момент мне даже подумалось, что стоит попробовать отвести зловредные чары, использовав одну из известных мне формул попроще. Но мне тут же на ум пришли недавние слова магистра, который хоть и являлся отменным занудой, частенько говаривал дельные вещи: использовать магию при свете двух лун, да еще и ступая по Темной Дороге, не следовало. Даже в привычном нам мире применение чар нередко оборачивалось неприятными неожиданностями. Боюсь, даже сам Артиморус Авильский не смог бы поклясться своей бородой, что прочтенная им формула непременно сработает, как прописано в учебнике – если речь шла о чем-то более сложном, нежели создание пары-тройки искр огня. Что уж говорить обо мне – недоучке, постигавшей премудрость чародейской науки самостоятельно, да еще и не знающей толком, где же нас угораздило очутиться? Собственно, то, что мы попали в эту передрягу, и являлось неопровержимым доказательством печальной истины: колдовала я из рук вон плохо, не понимая толком, что делаю.

Стоило мне увидеть, что мы находимся почти рядом с руинами, как мое отчаяние усилилось стократно: теперь их можно было разглядеть в подробностях и убедиться, что ничего хорошего нас здесь ждать не может. Остатки стен выглядели настолько древними, словно их возвели одновременно с созданием этого мрачного мира. Вплотную к ним подступали высокие деревья, оплетавшие камни своими голыми ветвями и впивавшиеся в основание стены могучими корнями. Если бы камни, из которых возвели стену древние мастера, не были пригнаны один к другому с необычайной точностью, то безжалостный лес давно бы разрушил башню. И сейчас она лишь отдаленно напоминала рукотворное сооружение – я видела ее издали, когда строгие линии хорошо угадывались в свете лун, но здесь, у ее подножия, могла бы подумать, что мы стоим у нагромождения валунов, венчающих холм по непонятной причуде природы.

Одним словом, люди не могли ни возвести эти стены, ни обитать в них. А так как до моих ушей все яснее доносилась музыка – немудреная, но чрезвычайно тоскливая, – то любой бы догадался, что некие существа, достаточно разумные для того, чтобы скрашивать свою жизнь музицированием, обрели приют в этих руинах. Насколько мне было известно, ни один вид разумных существ, встречавшихся в нашем мире, людей не жаловал – в их глазах мы были слишком многочисленными, живучими и наглыми. Скорее всего, точно так же дело обстояло и в этих краях, вот только здесь мы, вдобавок ко всему, являлись чужаками. О правилах вежества, имеющих здесь хождение, я тоже знала маловато, но подозревала: то, что нас сюда завлекли при помощи чар, еще не делает нас прошеными гостями.

– Не стоит нам туда идти, – безо всякой надежды обратилась я к демону и магистру, которые безо всяких раздумий направились к проходу в виде высокой арки, увитой плющом, чьи вечнозеленые листья в лунном свете казались почти черными.

Конечно, никто не услышал моих слов, и я понимала, почему – в ушах зачарованных звучала та самая мелодия, что доносилась до меня слабыми отголосками. Им она казалась сладчайшей и приятнейшей на свете, обещая веселую компанию, вкусную пищу, сладкое вино и танцы до самого рассвета. Я слышала эти посулы довольно отчетливо, но словно в чьём-то пересказе, так что ясность моего ума сохранялась. "Что-то вы завираетесь, господа хорошие, – я безо всякой приязни косилась на башню, неохотно ступая след– в– след за Мелихаро. – Вряд ли вы окажетесь гостеприимными хозяевами, да и откуда у существ, живущих в таких неуютных развалинах, еда и хорошее вино?.."

И тут меня осенило. Я поняла, куда мы вот-вот попадем.

– Стойте! – зашипела я, и, отбросив всякую деликатность, принялась трясти за плечи поочередно то чародея, то демона. – Нам нельзя туда! Там наверняка пирушка лесных духов! Они не отпустят нас живыми – вы должны помнить эти легенды!.. Ну же, магистр, вас просто обязаны были пугать в детстве историями про то, что зимнее и осеннее ненастье приходит, когда лесной царь созывает в свой дворец своих подданных и устраивает бал! Духи танцуют и веселятся, а у крестьянских домов ветер срывает крыши, с гор сходят лавины, да вода в реках подмывает мосты...

– Все это антинаучная чушь, бытовая классификация для темных крестьян, – вяло отозвался Леопольд, пытаясь освободиться от моих цепких рук. – Нет никаких лесных духов – есть эльфы, демоны, гномы, тролли, а точнее говоря – были когда-то, но ушли из наших краев и хвала небесам...

– А как же дриады, которых вы сами видели? – воскликнула я.

– Дриад наиболее разумно считать паразитирующими вредителями, – пробубнил магистр, словно отвечая на вопрос экзаменатора, и тут же его глаза снова стали бездумными.

– Виро... Мелихаро! – потеряв надежду вправить мозги чародею, я принялась за демона. – Ну придите же в себя! Нам нужно убираться отсюда!

– О чем это вы? Я чувствую, что поблизости мои сородичи, которые проводят ночи куда веселее, чем я, – Мелихаро отмахивался от меня, как от пчелиного роя. – О, как я давно не был на настоящем пиру!