Александр Сивинских - Гончий бес
— А вы кто будете?
— Что? Вы это мне? — Марк вздрогнул от неожиданности и, наклонившись влево, уставился на старушку.
— Ну а кому? Больше здесь никого нету.
— И верно! — Фишер хихикнул — Я… по архивной части. Кое-какие документы по-смотреть нужно.
— Адвокат, небось?
— В какой-то мере да. А как вы догадались?
— Так чего тут гадать. Если еврейчик с портфелем, значит или адвокат, или банкир. Ну, или профессор. Вы ж народ-то башковитый. Вот. Банкиру здесь делать нечего. Профессор в сопровождении милиции не ходит. Стало быть, адвокат.
— Логично, — как можно более сухо сказал Марк. Слово «еврейчик» ему категорически не понравилось. Даже по соседству с определением собственного народа как башковитого.
— Можно было и ещё проще догадаться, — добавила старуха, ободрённая признанием собственной догадливости. — Раз есть труп, то должен быть и адвокат. Хотя с другой стороны, мертвецу он, вроде как, и не нужен.
— К-какому мертвецу? — пролепетал Марк.
Ответила не старуха.
— Господину Новицкому, — произнёс у него над головой сильный и красивый мужской голос. — Ныне покойному.
Фишер выпрямился (он так до сих пор и сидел, наклонившись, чтобы видеть из-за колонны привратницу) и посмотрел вверх. Увиденное его совсем не обрадовало. Рядом стоял высокий, стройный и очень широкоплечий офицер милиции. У него было привлекательное мужественное лицо, стрижка ёжиком и отчасти диссонирующие с молодцеватым обликом оттопыренные уши.
— Капитан Иванов, — представился он. — А вы, как я понимаю, адвокат Новицкого?
— Готовился стать его адвокатом, — сказал Марк. Мозги у него наконец-то заработали как следует, а вместе с этим пришло спокойствие. — Контракт ещё не заключен, мы намеревались прежде обсудить нюансы дела.
— Какого дела?
— Простите, господин капитан, но сказать этого вам я не могу.
— Но представиться-то можете?
— Безусловно, — сказал Марк и вручил офицеру одну их визитных карточек, подготовленных для него в агентстве Коэна. — Так что всё-таки случилось?
— Если не вдаваться в подробности — ваш несостоявшийся клиент мёртв.
— Убит?
— Откуда такой поспешный вывод, господин… — Иванов взглянул на карточку, — …Господин Фишер?
— Догадаться просто. Насколько мне известно, органы не занимаются расследованием естественных смертей.
— Чем нам только не приходится заниматься, — протянул капитан. — Впрочем, вы правы. Некоторые факты показывают, что Новицкий умер насильственной смертью.
— Неужели это произошло в архиве?
Капитан кивнул.
— Тогда почему здесь так спокойно? Почему меня вообще сюда впустили? Ничего не понимаю.
— На месте преступления (кивок в сторону коридора) работает следственная бригада. А здесь нахожусь я и уважаемая Генриетта Карловна. (Кивок в направлении старухи с вязанием.) Этого вполне достаточно, чтоб отсекать лишних посетителей и пропускать подозреваемых. Не хватало нам ещё скандала. Только представьте, что начнётся, если о происшествии разнюхают журналисты. «В здании губернского УВД найден труп!» Кошмар.
— Погодите, что значит «пропускать подозреваемых»? Вы меня имеете в виду?
— Господин Фишер, ну что за наивные вопросы. Козе понятно… Простите, совершен-но очевидно, что вы, так или иначе, причастны к этому делу.
— Это вам сейчас очевидно. А когда я входил?
— Для таких случаев здесь и посажена Генриетта Карловна. У неё, знаете ли, нюх. Ветеран органов внутренних дел. Практически легенда. Сорок пять беспорочных лет на боевом посту. Настоящий человек-рентген. Криминальные элементы, агенты влияния, предатели, шпионы — никто не проскользнёт незамеченным.
Марку показалось, что при слове «шпионы» капитан подмигнул.
— Ваши шутки неуместны, — холодно сказал он. — А сейчас разрешите мне уйти. Если появится необходимость связаться, координаты имеются на визитке. Но боюсь, я ничем не смогу помочь следствию.
— Ну конечно, идите. Только ответьте на последний вопрос. Кто эти два молодых человека, которые вас сопровождали?
— Ваши коллеги. Выполняют для нашего агентства некоторые поручения. С их руководством это полностью согласовано. А сейчас прощайте.
— Всего хорошего, господин Фишер, — сказал капитан. И добавил с преувеличенной выразительностью: — До свидания.
Проходя мимо Генриетты Карловны, Марк был поражён неописуемой позой старухи. Ветеран органов вытянулась в струнку, будто изо всех сил пыталась встать со стула, но намертво прилипшее седалище не позволяло сместиться хоть на дюйм. Морщинистое лицо налилось кровью, шея напряглась так, что едва не рвалась кожа. Глаза остекленели, тонкие губы приоткрылись, демонстрируя два ряда металлических зубов. Она была абсолютно неподвижна — как статуя — и лишь по-паучьи двигались пальцы, продолжающие вязать красно-белый шарф…
* * *Не успел Марк толком рассказать Сильвии и Декстеру о происшествии в архиве, как вернулись «бычки». Тим курил, а Кир по плечи просунулся в опущенное окно седана и возбуждённо заговорил:
— Короче, переводи мамочке. Мы в траблах по самое не балуйся. Нашего педика уда-вили прямо в собственном кабинете. А перед этим пытали. Кровищи — как на скотобойне. Резали специалисты: умер дядечка не от кровопотери, а от удушения. Но самое смешное — в архиве кроме него никого не было. Вообще. Полная Агата Кристи, блин! Вчера вечером ушли все, это точно. Новицкий заявился с ранья, в четыре с копейками. Принёс тяжёлый пакет. По виду, с бумагами. Охраннику сказал, что появилась срочная работа. Обнаружил его начальник, когда пришёл к началу смены. В восемь ноль-ноль. Уже холодненького. Ночного сторожа следаки уволокли допрашивать. Только там, по ходу, глушняк. Пацан, с которым мы пообщались, говорит, что вохровец сам офигел. Вход-то в архив всего один, а окон нету. Вернее, есть в фойе, но все они заперты изнутри. Эксперты уже проверили за-движки, оказалось, к ним годы никто не прикасался. В самом архиве есть десяток вентиляционных шахт по типу дымовой трубы, но они очень узкие. Да и зарешечены. Там, короче, и кошка не пролезет. Откуда взялся киллер и куда исчез — тайна.
— Что с документами? — почти выкрикнул Марк.
— С документами, короче, ваще борода. То ли сам Новицкий, то ли его убийцы спустили все чертежи в измельчитель бумаг. Сейчас там пустые папки и куча серпантина.
— Мэм, — заговорил Марк. — Кир говорит…
— Не трудитесь для перевода, Фишер, — перебила та по-русски. — Основное я поняла.
— Хорошо, — сказал Кир. — Ну, тогда вот ещё что, мисс. Мы, короче, с Тимохой хотим сказать вам гудбай. Какие-то дела пошли больно гнилые.
— Вас Иванов запугал? — спросил Марк.
— Какой ещё, на хрен, Иванов? — удивился Кир.
— Капитан милиции. Высокий, плечистый. Он дежурил в холле архива.
— В холле никого не было. Одна старуха Генриетта. Да там никто и не нужен, честно говоря. Когда эта крыса на посту, мимо муха не пролетит.
— Твою же мать! — сказал Марк.
— Если останетесь, я удвою вам жалованье денег, — сказала мисс Голдэнтач.
— Ладно, подумаем, — сказал Кир.
Глава 5
Павел
Полуденный город был как иллюстрация к детской книжке — светлый и весёлый. Даже не верилось, что где-то здесь разъезжают машины с иностранными штурмовиками, оживают по ночам глиняные статуи и заспиртованные люди-змеи, и невозбранно шляются мелкие бесы.
Один из них сейчас сидел у меня за пазухой, только морда наружу, и отчаянно страдал. Из-за внезапного появления в подвале шефа Жерару пришлось экстренно прятать iPod у старца Гоу Лема под седалищем. А поскольку терракотовый шахматист порядочно увесист, твёрд и шершав, судьба девайса представлялась бесу незавидной.
Вдоволь наскулившись, псина сделал вид, что лижет меня в подбородок и умоляюще зашептал:
— Чувачок, ну вернись в «Серендиб». Забери мой плеер, мою прелес-с-сть, а? Скажешь Сулейману, дескать, забыл в подвале важную вещь. Век буду благодарен. Два, три века — мы долго живём!
— Что я там мог забыть? Точилку для карандашей?
— Ну… — замялся Жерар, — …Кошелёк или очки.
— Очков, как ты мог заметить, не ношу.
— А противосолнечные?
Я был неумолим:
— Противосолнечных тоже. А кошелёк шеф видел за завтраком, когда я складывал премиальные. Так что не пойдёт. Рисковать из-за какой-то безделицы, да ещё второй раз подряд? Уволь. К тому же, помнится, я предлагал спрятать iPod перед визитом в контору. Сам отказался. Теперь пожинай плоды упрямства.
— В мусорном баке, — с обидой напомнил Жерар. — Ты предлагал спрятать мою пре-лес-с-сть в мусорном баке! Нет уж, пусть лучше её раздавит глиняный палач, чем присвоит какой-нибудь бомж.
— За что такая нелюбовь к бомжам, пёсик?
— Паша, если бы ты пожил на свалке с моё, сейчас бы по ночам не сквозь стены лазал, а с такенным вот свинорезом охотился на этих уродов, — сказал терьер совершенно серьёзно.
