Алексей Калинин - Амулет колдуна
От моих слов Павел спустился с небес на бренную Землю и мигом вспомнив о болячках, попросил у Таны остановиться на привал, но мотивировал тем, что самому красивому коту захотелось в туалет и покушать. Хотя по его лицу видно, что готов на себе тащить Бегунка, лишь бы не садиться вновь на предмет мук и страданий. Тана посмотрела на солнце, оно подмигнуло в ответ, и прозвучала команда спешиться на привал.
Павел упал с Бегунка как мешок с картошкой и минуты три лежал, раскинув руки, потом начал шевелиться. Процесс шевеления занял еще пять минут, затем он все-таки поднялся и нетвердой походкой отправился к пасущемуся неподалеку Бегунку и снял-таки мешок со мной.
Ура! Свобода!!! Наконец-то я смогу распрямить затекшие лапы и пробежаться по траве.
— Павел, всё в порядке? — ехидно улыбнулась Татина.
— Да, просто не спал прошлой ночью, переживания всякие и вообще, — Павел постарался улыбнуться в ответ, но получился оскал очень несчастного льва.
Бегунок с лошадью Татины занялись подножным обедом. Тана и прихрамывающий Павел пошли на поиски воды, а я решил осмотреться и может поймать какую-нибудь живность, а то вяленое мясо слегка приелось. Зайцы и кабаны в понятие живности входили, но только если пойманы не мной, а вот мыши, крысы и тушканчики вполне годились на предмет охоты. Но как назло, когда мы ехали, то мыши так и шарахались из-под копыт, а теперь даже их запах пропал.
Сверху на меня упала чешуйка от шишки, и это заставило поднять голову. На дереве сидела очаровательная белочка и преспокойно себе обедала. Ранее опыта общения с такими созданиями не имел, а видел их только по телевизору, и решил, что на сегодня обедом будет эта милая белка. Я бесшумно, как тень, взобрался на дерево и по ветке подбирался к рыжехвостой, увлеченно лузгающей семечки из огромной шишки.
Момент броска — это ощущение ни с чем не сравнить; когда мышцы напрягаются до звона; сухожилия натянуты как струны; время останавливается, и воздух превращается в желе. Тело прорезает тягучую массу, когти выпущены и готовы захватить цель, в ушах свистит ветер и во рту чувствуется металлический привкус свежей крови. Когти почти сжались на хрупком тельце добычи, но это зловредное «почти» как всегда меня подвело.
Изящным пируэтом белка увернулась и метнула вслед шишку, и мое тело пролетело мимо цели. Я постарался зацепиться лапами за какую-нибудь ветку, и это удалось! Но шишка, коварно пущенная вдогонку, заставила разжать когти и лететь дальше.
Как любой уважающий себя кот, я шлепнулся на четыре лапы, слегка отбил, но с такими повреждениями вполне можно жить. Сверху раздался довольный стрекот белки, и еще одна шишка ударилась о землю рядом с правым ухом. Чуть поодаль довольно ржали Бегунок со спутницей, наблюдавшие всю сцену охоты от начала и до конца. Павел с Таной еще не вернулись, и это не могло не радовать, иначе Павел извел бы меня своими подковырками за долгую дорогу.
Все же, озлобленный неудачей и вдобавок метким броском, шишка на этот раз попала по лбу, я решил отомстить рыжей нахалке и, уворачиваясь от артобстрела, взлетел по дереву на ту же самую ветку. Белка, издевательски помахала перед моим носом пушистым хвостом и перелетела на другое дерево. Слегка удивленный прытью, с которой она это проделала, я махнул за ней, и началась гонка на выживание. Правда, продолжалась она не долго, на пятом дереве я безнадежно отстал. Зато внизу увидел рыжую шкурку, в размерах чуть меньше белки, и услышал тонкий писк.
Уж если не получилось поймать белку, то сойдет и бельчонок, со всеми предосторожностями, оберегая от падения свою драгоценную особу, я спустился вниз. Не совсем до конца оценив расстояние до земли, мой глазомер сыграл небольшую шутку, и в итоге, когда я спустился вниз, пятно беличьей шкуры увеличилось в три раза и оказалось шапкой небольшого человечка. Тот дергался, пытаясь вытащить ногу из-под упавшего ствола сосны, но видно, что делал он это давно и успел обессилеть.
Одет человечек в сшитую из выделанной кожи безрукавку и такого же рода штаны, на голове сбилась набок шапочка из беличьих шкурок. На ногах, вернее на одной, что находилась на воле, красовался запыленный сапожок с металлическими бляшками. Сам человечек космат, безбород и до безобразия грязен, он-то и издавал тот жалобный писк, который отвлек меня от охоты. Если бы он был нормального человеческого роста, то его можно спокойно принять за модного панка.
Когда он увидел меня, то слегка ожил и позвал.
— Кис-кис-кис, подойди сюда, мой маленький! Ну подойди и дай себя съесть, ну пожа-а-алуйста!
Ага, кто из нас еще маленький, это надо посмотреть. Голос звучал совсем по-мальчишески, даже пушка над губой не наблюдалось, но в глазах светился голодный блеск взрослого льва. Мне не улыбалось менять роль охотника на роль жертвы, но оставить беспомощное существо умирать не позволяло жалостливое сердце. Поэтому я отвернулся от человечка и побежал на нашу стоянку.
Там Павел и Татина вовсю обедали, только треск стоял за ушами. Меня немного удивило, что Павел сидел по пояс сырой, причем сверху. Ещё больше удивило то, что про меня они благополучно забыли, наверно думали, что так им больше достанется. А я-то их еще считал друзьями… а они так… Ладно, я свое наверстаю, когда снова тронемся, и меня посадят в мешок, поближе к пище. Сейчас не до гордости, нужно сообщить о своей находке.
«Павел, приятного вам аппетита, вовсе не хотел нарушать благословенную трапезу, но сейчас, во время моей предобеденной прогулки, я обнаружил неподалеку отсюда одно существо, которое тоже не прочь отобедать, но не может присоединиться не из-за природной стеснительности, а лишь потому, что застряло и просит о помощи!» — ого, как падение с дерева способствует развитию витиеватости речи, сам от себя такого не ожидал.
«Как все-таки она прекрасна» — в ответ прозвучали в голове Пашкины мысли.
Пришлось подойти и привлечь внимание к своей персоне посредством легкого укуса коленки, иначе из коматоза влюбленности его не достать. Павел выронил кусок мяса и вопросительно посмотрел на меня, грех этим не воспользоваться, тем более что мясо упало в непосредственной близости от моего носа. Я повторил свои мысли Павлу, вгрызшись в упавший кусок. Все-таки от прогулок по деревьям разыгрывается страшный аппетит.
— Кешка говорит, что неподалеку обнаружил человека невысокого роста, тот попал в беду и просит о помощи, — сообщил Павел наблюдавшей за нашей мизансценой Татине.
— Сейчас многие люди в беде, всем не поможешь, а нам нужно торопиться, кто знает, когда Гарион вновь нападет на след, — ворчливо проговорила Татина (что же между ними произошло, пока меня не было рядом?), но все же поднялась. — Ладно, посмотрим, чем мы сможем помочь. Пусть кот покажет дорогу, а доесть он успеет потом.
«Павел, а чего она такая злая стала? Ты наступил на любимую мозоль? Или нашел повод поругаться, и она макнула в воду?» — на ходу дожевывая кусок, спросил я у Пашки.
«Нет, не в этом дело, когда мы у родника набирали воду во фляжки, я вспомнил, как ты учил ухаживать за самками. Я и потянулся, чтобы обнюхать ее лицо и заодно проверить нос — холодный и сырой, или сухой и горячий. Ну, чтобы узнать здоровая она или больная. Так она подумала, будто я лезу целоваться и, схватив меня за волосы, с размаху макнула в ручей. А ты говорил, что это всегда срабатывает, вот и верь после этого донжуанскому опыту. Сейчас она дуется, даже не смотрит в мою сторону» — обиженно ответил Павел.
«Павел, нужно учесть, что сейчас другое место, другое время и вообще другие нравы. Может, тут как-то по-другому заигрывают, ты спроси у нее на досуге. А вот и тот человечек, о котором я вам говорил» — показал я причину нашей задержки.
— Ну что рты раскрыли, как младенцы на фокусника? Вы что — никогда гнома не видели? — приветствовал человечек наше появление на лужайке. — Уберите эту деревяшку с моей ноги и я, так и быть, вас помилую. Ну что встали, ждете, пока мой гнев прольется в полной мере? Действуйте!!!
Вот тебе и раз, вот и приводи помощь. Павел и Татина не сдвинулись с места, но начали переговариваться о чем-то странном.
— Павел, а давай его съедим! А то надоела вялёнка, так хочется чего-либо свежего, а тут и бегать никуда не надо, режь да жарь! — повернувшись к Павлу, с жаром обратилась Татина.
Павел сперва испуганно посмотрел на Татину, но когда она незаметно от гнома подмигнула, то поддержал игру.
— Конечно, съедим, не пропадать же добру посреди леса, а так нам на пару дней его хватит.
— Э-э-э, люди! Вы же не едите себе подобных, так во всех наших книгах написано, по крайней мере в северной части материка не едят, — менее уверенно сказал маленький грубиян. — Я разрешаю отдать вяленое мясо, раз оно вам надоело, и после моего освобождения отправиться восвояси. Преследовать и сниться вам по ночам я не буду, обещаю.
