Елизавета Шумская - Сказ о ведьме Буяне
– Волхва просто убрали из города…
– Если действительно убрали, – хмыкнула колдунья. – Это тоже непросто. Оберег, что у Чудовой Чащи висит, не так уж легко испортить. Да и сама эта Черная Немочь… Тебе известны случаи ее подчинения?
– Подчинения – нет, но приманить ее можно. Меня другое заботит. Почему камней несколько? Ведь, насколько я понимаю, защита у тебя стоит круговая. Стоит в одном месте порвать, круг и распадется.
– Да, так. Только тех защит три у меня стояло, – похвасталась Буяна.
– Три?! Сильно! – восхитился варлок. – А чем поддерживаешь?
– Ха! Я тоже не все время сидела в Зареславе. Это ж я добыла перья жар-птицы для настенных амулетов!
– Серьезно?! Расскажешь?!
– Расскажу. Вечером, хорошо?
– Договорились, краса! Я полагаю, такое же перышко у тебя и для себя припрятано.
– А то! Зря, что ли, старалась?.. Я в чем-то даже рада, что защиту порушили, а то мне давно хотелось кое-что в ней поменять, да все руки не доходили.
– Вот и попробуешь. Но все равно непонятно. Камней-то гораздо больше, чем надо.
– Может, просто на всякий случай? Мало ли что может случиться – вдруг не упала бы защита.
– Чародею это не надо. Он, задайся целью, точно узнал бы, где и как защита твоя стоит.
– Значит, это или совсем слабый чародей, или… и вовсе не кудесник.
– Вот! Второе мне кажется более на правду похожим. Значит, в городе нашего злыдня еще нет.
– Но есть его подручные… Ладно, я пошла защиту заново ставить.
– Отлично. Хочешь, я покажу парочку из своих фокусов?
Весь остаток дня Буяна восстанавливала чародейскую защиту дома. Варлок, как и обещал, показал ей пару новых заклинаний. Ведьма искренне восхитилась и даже подумала, что теперь, даже если все полчища Нижнего мира прорвутся в город, этот дом падет последним.
Потом она допоздна просидела над амулетами. Восход же застал ведьму с чародеем уже в седлах. Накануне вечером девушка заслала мальчишку соседского к голове городских конюшен, чтобы наутро тот прислал ей лошадку. Она частенько одалживала у него коня за умеренную плату.
Кобылка оказалась прехорошенькая – тонконогая, изящная, резвая, норовистая, с черной шелковистой шкурой и длинной гривою. Белыми были лишь тонкая стрелка на носу и бабки. Веденя долго не мог налюбоваться на красавицу, «тонко» намекая хозяйке на расширение хозяйства.
Ведьмочка предпочла побыстрее ретироваться.
Сразу за стенами устроили бег наперегонки, но конь чародея значительно превосходил кобылку, так что после пары-тройки забегов лошади степенно побежали рядом, изредка перефыркиваясь. Ворону тоже понравилась черногривая красавица.
– Ты обещала рассказать мне, как перо жар-птицы добывала, – напомнил варлок.
– О! Это была презабавная история. Негероическая, правда. Но… такие ты нам будешь рассказывать.
Лихослав отвесил шутливый поклон.
– Мы с волхвом долго гадали, из чего такого амулеты на стены можно достаточно сильные сделать. Думали-думали. Придумали. Волхв у нас уже старый, да, впрочем, он и в молодости такие дела особо не любил, так что пришлось мне отправляться за перьями жар-птицы. Приехала я к царю жар-птицыну. Как добиралась – это тоже отдельная история. Их же, жар-птиц, целая стая. Чтоб тебе не соврать – не меньше сотни. И, как я поняла, все они девушки. А мужчина только один. Вот к нему-то, царю их, я и отправилась. Так и так, говорю, нужно князю моему славному, Ладимиру Мечеславовичу, что уж много лет Зареславой правит, пять перьев жар-птицы. Ну четыре на стены, а одно мне. Надергай, мол. Ну, конечно, не такими словами, но смысл верный. Он бает: мол, надергаю. Только ты сначала удиви меня. Покажи что-нибудь такое, чего я не видел. Озадачил он меня тогда. Чего он мог не видеть? Уверена я, что к нему на поклон из всех стран люди да нелюди приходили. К тому же знала, что шутковать царь любит. Даже если никогда не видел такой вещицы, соврет – скажет, что видел. И вещицу заберет, и перо не отдаст. Много ты перьев жар-птицы видел? Вот и я немного. Надо было как-то его прищучить. Думала я, думала. Да придумала. В назначенный срок пришла к жар-птицыну царю вновь и обратила его в добра молодца. Симпатичный такой получился. С шевелюрой огненно-рыжей. Аж златом пылала. А если шапкой закрыть, то и не догадается никто, что перед ним царь жар-птицын стоит. Говорю ему: иди, мол, сам, что хошь смотри. Он обрадовался. Он же до этого в землях человеческих почитай и не бывал. Только разве по тарелочке с голубой каемочкой глядел. А это разве сравнишь со взглядом живым? Вот и отправился он путешествовать. Я ему и говорю: иди смотри, а как насмотришься, так приходи за зельем оборотным ко мне в Зареславу да перья – ровно пять штук – приноси.
– Подожди, – вклинился чародей в паузу в ее рассказе, – ты хочешь сказать, что это ты оборотное зелье придумала?
– Я, – гордо улыбнулась ведьмочка.
– Ну ты молодец! Да какая же умница! Много раз твое зелье использовал – ни разу не подвело.
Девушка заулыбалась в ответ.
– Судя по перьям, пришел к тебе таки на поклон царь жар-птицын?
– Пришел, куда ему деться? И года не прошло. Злой, недовольный. Он-то привык к почитанию да восхвалению, а в городах людских никто незнакомому парню кланяться в ножки не спешил. Так что нового да удивительного, хоть и не всегда приятного, он повидал немало, – хмыкнула она. – Но с тех пор зелье я ему регулярно готовлю. Он, слава богам, додумался с перьями в люди выходить. Так что теперь ему и там почет и уважение.
– Получается, в Зареславе больше перьев жар-птицы, чем в любом другом городе?
– Получается, так.
– Ну Буянушка, ну молодчина!
К Чудовой Чаще они подъехали уже далеко за полдень. Дорога вела дальше, к Малиновке. Чародеи же решили свернуть пораньше.
– На конях-то проедем? – осторожно спросил варлок, с сомнением оглядывая казавшиеся совершенно непроходимыми заросли.
– Не сомневайся! Что мы себе, тропы не отыщем?
– Ты про тайные тропы?
– Ага. Не отставай.
Кони очень неодобрительно отнеслись к идее хозяев продираться через этакую чащобу. Ворон даже поругался по этому поводу с чародеем. Лихослав в конце концов не выдержал и пригрозил тому плетью. Жеребец расфыркался, недобро глянул на хохочущую ведьму и все-таки соизволил вперед двинуться.
– Не могу понять, как я до сих пор терплю твои выходки, – пробурчал варлок, вызвав еще один приступ неудержимого веселья у колдуньи. С трудом успокоившись, она вытерла с глаз слезы и довольно заметила:
– Я думала, что только я не могу со своими чудами совладать. Оказывается, это общемагическая проблема.
Чародей окинул ее взглядом:
– Мы их любим. Они нас любят. Вот и вьем друг из друга веревки. Уступить любимым нестыдно. А порою и хочется.
Ведьмочка лишь покачала головой да тронула сапожками свою лошадку.
Скоро варлок почувствовал мягкий переход, и перед ними открылась тайная тропа. Путь по такой всегда примечательное событие. Все вокруг словно сливается – будто вид за окном во время сильного дождя. Да и расстояние, которое можно преодолеть за совсем небольшое время, было много больше, чем за то же время, что по обычной дорожке.
– Я к Бабушке-яге по-другому и не хожу. Потому как тут такое водится! Да и бурелом каких свет не видывал! Разве что лететь, но тоже приятного мало, потому, как я тебе скажу по секрету, тут половина зверья всякого еще и летает… или высоко прыгает.
– Неужто справиться с ними не можешь?
– Могу. Отчего ж не мочь-то? Да только… зачем? Это же не они мне в огород лезут, а я на их землю вторгаюсь.
К избушке Бабы-яги они вышли и часа не прошло.
– Ох, запыхалась совсем. Обожди чуток. Дай отдышаться.
– Надо было мне сказать, – попенял ей варлок. – Я бы ниточку перехватил.
– Упаси боги. Ты же куда идти не знаешь!
Лихослав уже и сам понял, что сморозил глупость. Тайные тропы тем и отличались от обычных, что ходить по ним мог не каждый. Проще всего пройтись по ним – это связать силой чародейской две точки в реальном мире. Но для этого нужно было их знать. И чародею было прекрасно это известно, просто ему отчаянно хотелось во всем Буяне помочь. Показать свои знания и умения, поиграть силушкой молодецкой. Сам понимая, что это ребячество, он не мог удержаться, чтобы еще и еще раз не увидеть восхищение или благодарность в очах ее зеленых. Хотя порой и смешно выходило.
Пока его любушка переводила дух, варлок оглядывался. Лес как лес. Но ясно, что своими годами он превосходит все когда-либо виданные чародеем. Деревья вздымались высокие. И стволы несли на себе угрюмую печать веков. Даже качались и скрипели они как-то по-особенному, будто переговариваясь. Неудивительно, что о лесе шла дурная слава. Лихослав всем своим существом ощущал исходящую от того угрозу. Такие боры – древние и по-старчески сварливые – людей не любили. И изменений не терпели. Как кто-то отваживался жить среди них?
– Нам вот туда. – Девушка тронула заметно присмиревшую лошадку.
