Злая мачеха против! (СИ) - Муравьева Ирина Лазаревна

Арнольд кривится.

— Как и вы, я знаю, что такое волшебная бумага, — говорит он, — Только отчего это вам, матушка, приходит столько писем?

Я игнорирую мальчишку. Раскрываю письмо от Бретинских, и… Это успех! Графиня Бретинская, эта самодовольная чванливая старуха, сказала "Да!".

— Позови свою сестру, — командую я Арнольду.

— Прошу прощения…?

— Позови Амелию. У нас будет семейное объявление.

— С каких пор мы семья? — ухмыляется Арнольд.

— С тех самых, что долги твоего папочки стали моими долгами, милый, — отвечаю я.

— Справедливо, — и Арнольд уходит за сестрой.

И вот, уже через десять минут, все в сборе.

— Арнольд, Амелия, нам предстоит большое событие, — торжественно говорю я, а потом поворачиваю лицо к Амелии, слегка улыбаясь ей.

— Дитя, через месяц твое день рождение. Шестнадцать лет.

— Да, маменька.

— И я обещала устроить бал в твою честь.

Амелия сидит, не смея шелохнуться.

— Сегодня я рада сообщить тебе, что бал состоится.

Челюсть Арнольда почти падает на пол, а Амелия вздрагивает.

— Почти все, кому я выслала приглашения — согласны. И через месяц, шестнадцатого числа, мы будем рады отдать честь твоему совершеннолетию.

Тут Арнольд поднимает руку.

— Простите, мадам, — едко говорит он, — Может я чего-то не понял? Мы в долгах. На краю ямы. А вы — устраиваете бал?

— Об этом тебе не стоит беспокоиться, — спокойно говорю я.

Арнольд открывает было рот, чтобы возразить, но его прерывает сестра.

— Арнольд, — говорит она, — Тебе не стоит так нервничать. Если маменька говорит, что беспокоиться не о чем, значит так оно и есть. Она очень мудрая женщина.

Арнольд снова открывает рот, но я не остаюсь, чтобы дослушать его возражения до конца. На данный момент у меня есть куда более важные дела.

Я поднимаюсь наверх, в свою комнату. Запираю дверь на ключ и начинаю сортировать письма. На тех, кто важен в моей игре, и тех, кто будет лишь массовкой для красоты.

Итак, кого мы имеет.

Князь Альтон. Двадцать шесть лет. Никогда не был женат. Красив, но тонкие губы выдают некую эгоцентричность. Наследник большого состояние и двух сестре в придачу. Сестры — это определенно два минуса. Им надо будет давать приданное. Хотя, тут как отношения в семье разрулишь.

Лорд Шедвиг. Тридцать лет. Не очень высокого роста. Вдовец. Предыдущая леди Шедвиг умерла от родов. Трагический тип. Любит вспомнить свое горе и пожалеть себя. Но богат, и это все скрашивает.

С другой стороны — у него есть ребенок. Придется становиться мачехой…

Герцог Урлих. Живет со старшей сестрой. Ей под сорок. Незамужняя приживалка, которую придется потом устранить. Зато сам герцог двадцати восьми лет. Светловолос и, по носу, образующему со лбом одну линию, легко догадаться, что сильно поддается внушению. Так что, убрав сестру, им будет легко крутить.

Барон Изингауэр. Орел. Ничего не скажешь. Тридцать два года. Румян, статен, нос с горбинкой. Конечно, это говорит о вспыльчивом характере, но и к такому можно найти ключ. Тем более, что к нему не прилагается ни сестер ни бывших жен с детишками.

И, наконец, моя главная ставка.

Граф Бретинский.

Очень милый мальчик. Немного лопоухий, но добрый. Ему всего восемнадцать. Юнец…Но, по закону, уже может вступать в брак.

Конечно, его бабушка не будет рада никакой невестке, но я слышала, что у мальца есть денежный фонд, оставленный ему его покойными родителями. А Бретинские — одна из самых состоятельных семей. К тому же — бабушка не вечна. Деньги у лопоухого чуда есть.

Только зачем мне все эти люди? Неужто я собираюсь в шестой раз замуж?

Увы, нет.

По закону я не могу получить разводную грамоту без веского обоснования и разрешения на то короля. А то, что я уже замужем — все эти люди знают по моему балу в Хилсноу.

Нет. Это — бал Амелии. И именно она будет главной приманкой для всех этих мужчин.

Увы, бедняжке падчерице придется стать нашим билетом в лучшую жизнь. А чтобы билет не пропал зря, я устрою на балу маленькое чудо. В этом не стоит сомневаться.

Генерал

На следующее утро я собирала розы в саду. Осень начала брать свои права. Земля становилась холодной. Листья начали желтеть. Все чаще и чаще по земле стелился туман. Сад, конечно же, был меньшей из моих забот, но все же мне не хотелось оставлять его умирать. Поэтому мы с Амелией взяли секаторы, я послала Арнольда в лес за хвойником, и работа началась.

По правде говоря, я так увлеклась ею, что не сразу заметила, как к Хилсноу подъехал всадник.

— Смотрите, маменька, у нас гость, — указала мне Амелия.

Я обернулась чтобы увидеть как с лошади слезает небольшой плотный мужчина в военном мундире.

— Этого следовало ожидать, — бормочу я себе под нос, потом поворачиваюсь к Амелии, — Оставайся здесь, я разберусь.

Я вытираю руки о передник платья. Лохмачу волосы. Чуть размазываю золу, которой мы сдабриваем почву, по лицу. Вот, теперь я выгляжу совсем как Золушка. Пришло время поговорить с военным чиновником.

— Графиня Соцкая? — полноватый военный подходит ко мне, вальяжно подкручивая усы.

— Да, это я. Чем могу быть полезна?

— Позвольте представиться: генерал Колтицкий. Я разыскиваю юного графа Соцкого.

Я громко охаю. Хватаюсь за сердце так, что даже генерал вздрагивает.

— Что опять натворил этот мальчишка? — спрашиваю я.

Генерал раскрывает рот, чтобы рассказать мне ужасную правду о дезертирстве пасынка. Едва слова слетают с его губ, как я начинаю громко плакать.

— Позор! Какой позор! — причитаю я, — Ужас! Ах, если бы я только знала, то непременно заставила бы его вернуться!

— Если бы вы знали? — с вопросом повторяет за мной генерал.

— Конечно, если бы я только знала… Ох, и влетело бы ему от меня! Такой позор для меня и его отца! Такой позор!

Я рыдаю еще пуще. Генерал вынимает носовой платок. Протягивает его мне. Я звучно высмаркиваюсь.

— Позор…О Арнольд! За что?

— Позвольте, дорогая графиня, я здесь как раз чтобы поймать негодяя и представить его трибуналу…

— Трибуналу…, - взвываю я, — О, как это переживет его отец?

Генерал готов уже провалиться сквозь землю.

Тут я хватаюсь за его рукав. Смотрю в глаза и молю:

— Прошу вас, мальчик рос без матери. Только сейчас у меня есть призрачная возможность повлиять на него. Отсрочьте трибунал. Молю…

Глаза мои полны слез. Руки дрожат. Вместе с грязью и растяпанным видом — картина великолепна.

Генерал нервно переминается с ноги на ногу. Он явно растерян. Мои пальцы все еще сжимают его руку, и я вижу, что он почти готов на все, лишь бы это прекратилось.

— Я…ваш сын дезертир.

— Он молод и глуп, — шепчу я, — Прошу вас как мать: простите его.

— Но это военное преступление.

— Войны сейчас нет. А он-ребенок. У вас есть дети, генерал?

— Да, но…

— И они совершают ошибки? — я крепче впиваюсь когтями в руку.

— Все совершают ошибки, — бормочет генерал.

— И вы прощаете своих детей?

Я говорю это, не разрывая контакта глаз. Генерал и хочет отвести свои, и не может.

— Да…прощаю, — сбиваясь, говорит генерал.

— Так дайте шанс и моему сыну. Я обещаю вернуть его вам. Только не отдавайте моего Арнольда под трибунал. Его отец сейчас болен, мы в долгах, мой муж не перенесет еще и этого удара…

— Хорошо, я постараюсь смягчить наказание, — наконец сдается мне собеседник.

Я наконец отпускаю его руку.

— Спасибо, спасибо…

— Только где же юный Арнольд? — генерал оглядывается кругом, в поисках виновника моих слез.

— О, я не знаю, — вздыхаю я.

— Как не знаете?

— Знала бы я где мальчишка, то сама притащила бы его к вам молить прощения, — с чувством говорю я.

Генерал еще раз оглядывается кругом. Но ведь он должен верить слову Леди?

— Уезжайте, — тихо говорю я, — А когда Арнольд вернется домой, я верну его вам.