Евгений Связов - Отчет 1…и принцессу в нагрузку

Тихо.

Стало очень тихо. Только потрескивали горящие люди, сквозь огонь которых просматривался дрожащий в пламени дракон.

Руки сдернули лучемет, навели, нажали на спуск. Зеленый луч ударил в тироназаврическую фигуру, прострелил насквозь, расплескался по подножию башни и потух.

Тиранозавр упал.

Грохот падения, очень резкий в полной тишине, долетел до меня. Ударил в уши. В голову. Выбил скуку.

Я стоял на площади. Один. Среди трупов. Тех, кто пошел со мной и тех, против кого мы пошли.

Я перешагнул через копыта коня и пошел к колонне, не смотря под ноги, где были те, кого я привел на смерть.

Я их убил. Убил всех. И я был доволен, потому что ничего другого мне не оставалось. Только быть довольным и считать, что так – правильно.

Крики всех, кто только что умер, предсмертные крики, которые уже нечем было выкрикнуть, слились в сплошной ревущий поток, захлестнувший меня, подхвативший и понесший, сломав мое желание быть виноватым, мое несогласие с тем, что они – мертвы, а я – нет.

Все, что я мог – это быть довольным тем, что произошло.

Я был очень-очень-очень зол. Очень спокоен, доволен и очень зол, какой бывает только смерть, которой удалось вселиться в того, кого не смогла взять. Смерть, нависшая над телами на площади, впитывалась в меня, в губку. И губка была довольна.

Я захохотал, радуясь силе, данной мне смертью. Данной тем, что я стал ею, смертью. Я был очень большой и площадь, тела на ней, мое тело, они были во мне, очень ясно видимые, очень четкие.

Я попробовал загасить огонь. Усилие погасить огонь проткнуло меня, как воздушный шарик и я сдулся в маленькую тряпочку тела.

Четкость и спокойствие остались. Я знал, что ничего страшного не произошло. Умерло несколько тысяч человек, которые знали, что идут добиваться цели любой ценой. И которые ее почти добились.

Эрма.

Мысль царапнула по зеркалу спокойствия как нож по стеклу – с противным душераздирающим скрежетом, заставляющим сделать что угодно, лишь бы этот скрежет не повторился.

Я побежал к подножию платформы, в котором зиял тихий черный провал, у порога которого лежало несколько мехожилеточных тел, порубленных кем-то, кто спрятался в провале.

Если я его не застрелю на всякий случай, то, может быть, подружимся.

Я забросил лучемет за спину и вытащил из чехла Крыло. Оно ярко вспыхнуло, вытягивая из губки желание убивать..

На ведущих вниз ступеньках, жадно разлеглась темнота, укрывая, кроме лестницы, еще кого-то. Я сбежал по ступенькам и прижался спиной к стене, всматриваясь в темень. Лестница вбок и вниз, пара тел в лужах крови. Проход прямо, завален телами. Мохнатыми. Поворот за угол, за которым кто-то есть. Чье-то дыхание, чьи-то мысли и чей-то меч, на который мне не надо напарываться, чтобы не зарубить со страху владельца.

– Дракон мертв!! – долетел из-за угла тусклый крик на том же языке, которым говорили библиотекари. И на котором я подкалывал Нат и Мару когда-то пару жизней назад.

Однако, надо воспользоваться случаем, чтобы покричать что-нибудь потенциальному другу за углом.

– Ага!!!! – рявкнул я за угол, и испугался своего голоса. Ему было очень тесно в легких и он ударил по ребрам, диафрагме, голосовым связкам. Голосовые связки, провисшие и гулко скрежетнувшие вылетающим воздухом, болезненно сжались, перекрутив горло.

– Кто? – спросил голос из-за угла. Такой же хриплый и треснутый, как и мой. Очень знакомый голос.

– Это Харш, Киро. – прошептал я, засовывая топор за спину.

Из– за угла появились два обляпанных кровью меча, выписывающие неуверенные петли. Залитые кровью дрожащие руки. Кровавая маска с дорожками пота и щелями глаз. Я заглянул в эти щели и прохрипел на английском:

– Киро, принцессу не видел, такая рыжая, аккуратная?

– Харш… – Киро выронил мечи и рухнул на колени. – скажи еще что-нибудь по-английски. – прошептал он, закрывая глаза.

Я посмотрел на обляпанную кровью голову и мне стало его жалко. Очень жалко. Одинокого, напуганного тем, что никого нет, и уже не будет. Зажатого в угол и заставленного убивать, чтобы выжить. Убивать, ломая привычку сохранять жизнь. Ломая знание, что убивать – плохо. Не сломавшего его и ждущего наказания за убийство. И уже не надеющегося перед казнью услышать знакомый голос на знакомом языке.

Слова сами выскочили из памяти и потекли, вымывая вместе с собой дикую смертную тоску. Я привалился спиной к стене, сполз на пол и запел:

– There are sings on The RingWhich make me fells so downThat's one to enslave all ringsTo find them all in time…

[1]

Киро подхватил со второго куплета, и два надорванных голоса, которые не уже могли кричать, плакали песню то ли счастья, что живы, то ли горя, что их всего двое.

Звуки шагов утонули в песне. Когда мы допели и послушали тишину и открыли глаза на чей-то вздох, вокруг стоял десяток людей в грязно-белых хламидах.

– Кто вы? – спросил ближайший ко мне капюшон с большой бородой.

Киро истерично хихикнул, а потом просмеял:

– Я… я не помню… Я… только помню лица тех, кого убил… и вижу лица тех… кого убью… как только смогу…

Он затих и посмотрел на бедро, сочащее кровь свежим порезом. Боль пореза пробралась через страх и нашла его.

– Он человек, который держал этот проход. – махнул я за поворот.

– А ты?

– А я – бог войны Хуш. Я убил дракона копьем света. Я ищу свою боевую подругу. Рыжую.

– Свершилось! – рявкнул старец, воздев руки к потолку.

– Что? – спросил Киро, пришедший в себя от вопля.

– Волшебная машина, счастье и проклятие нашего города, исчезнет!!! Бог войны пришел забрать ее обратно!!!

– Что? What? – спросил Киро меня, широко открыв глаза.

– I have take position of local war god [2]. – ответил я, доставая бинт. – Перевяжись.

Киро посмотрел на упавший на колени бинт, неуверенно взял его в руки и ста перевязываться. Проследив и удостоверившись, что он умеет перевязываться, я перевел взгляд на серые балахоны. До них, по видимому, не дошло, что я просто шел мимо в поисках пропавшей подруги и рюкзачка для переноски механизмов в пару тонн весом с собой не захватил.

– Где моя боевая подруга!!!??? – рявкнул я в фигуры, забивая трубку.

– Передовой отряд скрылся в подземелье. – ответил старец. – Оно ведет заброшенному городу под горами. Туда два дня пути.

Он помедлил, собираясь с силами, а потом спросил:

– Ты… заберешь машину?

– Зачем? Как я ее поволоку? – буркнул я, щелкая зажигалкой. Фигуры отпрянули.

– Но… в предсказании сказано, что бог войны придет и зальет жидкий огонь в жилы машины и та оживет и покинет город… Не жидким огнем стреляли твои люди?

– Какие твои люди? – спросил Киро, затягивая узел на повязке.

– Дракон побил. – буркнул я, уворачиваясь от готового потока спокойного гнева. Некогда злиться. Тут, похоже, отыскался пароезд, если не автомобиль.

– Кир, ты эту машину не видел? – Нет. – буркнул он и тихо добавил, поднимая мечи – Наших взяли.

– Догадываюсь. Потом расскажешь. Сейчас, пожалуйста, собери людей, кто жив, и там, на площади, круг людей. В центре – лучники, у которых на луках бутылки с бензином. Слить надо.

– Зачем? For what?– поднял он взгляд.

Взгляд мне не понравился. Да и весь Киро выглядел так, будто забыл, как какать. На напоминательную клизму напрашивается.

– Наших отбивать. We have presented a tank. [3] – торжественно объявил я.

– What? Tank? – Щели его глаз расширились от удивления.

– Exactly. Слей бензин.

– А ты? – спросил он, вскакивая на ноги.

– Я пойду искать дырку, в которую этой машине заливать огненную воду чтобы она сдвинулась.

Я повернулся к фигурам в белом и буркнул:

– Ведите. Я за вами, если пролезу.

Ступени, наконец, кончились и мы вышли на гигантскую площадку, которая очень пригодилась бы для проверки на трезвость. Поверхность площадки склонялась под неслабым углом к горизонту, дружелюбно предлагая всем, кто не твердо стоит на ногах, скатиться к краешку и дальше.

Я подождал, пока балахоны отойдут на дистанцию, с которой сложно подставить ножку и побрел за ними к центру скособоченного диска пятьдесят на пятьдесят шагов. В центре громоздилась коробка знакомого черного пластика, из торчал двухметровой толщины хобот, основание которого пряталось в мешанине шестеренок Четыре человека у ворота, которыми заканчивались шестерни, повернулись в нашу сторону. Переглянувшись с уставившимися на меня жрецами, я тяжело вздохнул облачком дыма и побрел к пушке…

… Магнитотанку Клак-6…

Я рухнул на колени и затряс головой, прогоняя чужую память. Она не ушла.

Она смешалась со мной. Смела в уголок разные милые добрые домашние идейки, которые применимы исключительно когда сидишь и какаешь дома на теплом унитазе. Растеклась вокруг моих злобных, губительных для окружения и себя идей, выставив рядышком по паре новых для сравнения. Процесс сравнивания обещал стать очень интересным занятием, но я чувствовал, что время и место не подходят для того, чтобы повернуться к миру спиной, а к себе – лицом. Сначала надо залезть в танк и уничтожить все опасное. Тело встало, подошло к танку и полезло наверх по шестерням, достало Крыло и вырезало дырку над люком.