Клиффорд Саймак - Волшебный квартет

— Ближе к тому краю болота расположен огромный остров, больше всех остальных. Его стерегут драконы.

— Почему именно драконы?

— Потому,— ответил демон,— что это Остров печали. Обитель мировой скорби.

Глава 26

Сопровождаемый демоном, Данкен вернулся к костру. Диана, Мэг и баньши сидели чуть в сторонке. Эндрю растянулся на земле у огня, накрылся овечьей шкурой и, судя по храпу, погрузился в сон. На коленях у Дианы лежал кусок черного бархата.

— Смотрите, что получила Диана,— хихикнула Мэг.— Покажи им, девочка, что тебе подарил Шнырки.

Данкен перевел взгляд на Диану. Та улыбнулась, глаза ее сверкнули в свете костра. Она осторожно развернула бархат, и блики пламени отразились от длинного лезвия, а самоцветы на рукояти заискрились мириадами огоньков.

— Я сказала ему, что не могу принять такой роскошный подарок,— проговорила Диана,— но он настоял на своем.

— Гоблины хранили этот клинок как святыню,— подала голос Нэн.— Не думали не гадали, что однажды он попадет в человеческие руки,— Баньши передернула плечами,— С другой стороны, ни гоблину, ни кому другому из нас в одиночку его даже не поднять.

Данкен опустился перед Дианой на колени и протянул руку к мечу.

— Можно? — спросил он.

Диана кивнула. Юноша провел пальцами по лезвию — чуть ли не благоговейно, как будто притронулся к великой драгоценности.

— Данкен,— позвала тихо Диана,— Данкен, мне страшно.

— Страшно?

— Да, я боюсь меча. Шнырки не сказал мне, кому он принадлежал...

— Значит, так и надо,— отозвался Данкен, подобрал бархат и вновь обернул клинок.— Воздух сырой, ночь холодная, а с таким оружием следует обращаться бережно,— Он повернулся к Мэг,— Матушка, я хочу тебя кое о чем спросить. Ты как-то на днях рассказывала нам о плаче по миру. Нельзя ли поподробнее?

— Я рассказала все, что знала, милорд.

— Ты упомянула, что на свете несколько подобных мест. Насколько я понял, ты считаешь, что одно из них как раз на болоте?

— Так мне говорили.

— А кто плачет?

— Женщины, милорд. Кому еще плакать, как не им? Разве у них мало поводов оплакивать судьбу?

— Их никак не называют?

— Не знаю, милорд,— произнесла Мэг после некоторого раздумья.— Лично я никогда не слышала, чтобы их как-то называли.

— А ты? — справился Данкен у Нэн.— Может, то не женщины, а баньши?

— Нет,— возразила Нэн.— Баньши нет дела до всего мира. Мы оплакиваем лишь тех, кто сильнее всего в том нуждается.

— Тогда вам тем более пристало оплакивать весь белый свет, который задыхается под бременем несчастий.

— Может быть,— согласилась Нэн,— но мы плачем дома, в обжитых уголках — о женщинах, что остались без мужей, о голодных детях, о нищих стариках и тех, кого забрала смерть. Нам просто некогда плакать обо всех. Мы садимся на крыши убогих хибар, негодуем на тех, кто причинил зло, горюем...

— Понятно, понятно,— перебил Данкен.— Иными словами, о мировой скорби тебе ничего не известно?

— Только то, о чем уже сказала ведьма.

Позади Данкена послышался шорох.

— О какой такой скорби речь? — осведомился подошедший Шнырки.

— Демон утверждает, что на болоте кто-то плачет,— ответил Данкен, повернувшись лицом к гоблину.

— Он прав,— заявил Шнырки.— Я и сам частенько слышал. Однако с какой стати вас это заинтересовало?

— Царап сказал мне, что знает путь через болото.

— Что-то мне сомнительно,— пробубнил гоблин, состроив гримасу,— Всегда считалось, что болото непроходимо.

— Считалось или известно наверняка?

— Какой дурак рискнет проверять на собственном опыте? Вы как хотите, а у нас таких глупцов не водится.

— Что ж,— хмыкнул Данкен,— тогда полюбуйся на меня. Я попробую перейти болото.

— Вы погибнете.

— Какая разница, как погибать? Путь к реке преграждают Злыдни. Выходит, остается болото.

— А Орда на дальнем берегу?

— Ты же сказал, что, по словам Призрака, она движется на север. Если так, встреча с нею нам не грозит.

— Те, что у реки, начали затягивать сеть,— проговорил Шнырки.— Они надвигаются с востока. Мне донесли, что кто-то угодил в расставленные нами ловушки.

— Тем паче стоит попытать счастья на болоте.

— Злыдни у реки наверняка знают о том, что вы здесь, иначе они не снялись бы с места, а раз так, об этом, скорее всего, пронюхали и те, что сторожат болото.

— Однако они вряд ли предполагают, что мы отважимся пересечь трясину.

— Ступайте! — воскликнул гоблин, всплескивая руками.— Ступайте куда вам вздумается. Что толку вам советовать, если вы не желаете меня слушать?

— Извини,— сказал Данкен,— но твой совет не оставляет нам возможность спастись, а на болоте может случиться всякое. В общем, я иду. Со мной пойдет демон — он будет указывать дорогу — и, вероятно, Конрад.

— И я,— прибавила Диана,— Когда будет готов тот костюм, о котором ты упоминал? — спросила она у Шныр-ки,— Не могу же я лезть в болото в этом платье.

— К рассвету,— отозвался гоблин,— Думаю, портные успеют.

— Мы не сможем выйти на рассвете,— заметил Данкен,— как бы мне того ни хотелось. Нам нужно отыскать грифона.

— Его уже искали,— отозвался Шнырки,— и нигде не нашли. Поутру мы возобновим поиски, но, честно сказать, надежда слабая. Слитком уж тесно он был связан с Замком, чародеями и всякими волшебными штучками. Вполне возможно, он решил, когда умер последний чародей, что наконец-то пробил его час. Миледи, я полагаю, разделяет мое мнение.

— Пожалуй,— сказала Диана.— Но с Хьюбертом или без него, я все равно иду через болото.

— Ты можешь сесть на Дэниела,— предложил Данкен.

— Нет. Дэниел — боевой конь, поэтому на нем достоин сидеть лишь тот, кто умеет сражаться в седле. Ведь недаром ты ни разу не садился на него на протяжении всего пути. Вы двое — одно, а третий тут лишний.

— Я тоже пойду с вами,— заявила Нэн,— Болото меня не пугает, благо я могу летать, пускай неуклюже, но могу. Может быть, я сумею вам чем-то помочь.

— Раз уж все началось с меня,— проворчал гоблин,— то мне, видно, на роду написано сопровождать вас.

— В том нет никакой необходимости,— возразил Данкен,— Ты не веришь в благополучный исход нашей затеи, и потом, нельзя же оставлять войско без полководца.

— Какой там полководец! — заартачился Шнырки.— Я никого и никуда не вел — просто кликнул клич, и все дела. Народ собрался не на войну, а так, поразвлечься. Дожидаться, когда запахнет жареным, никто не станет. Все разбегутся при малейшей опасности. Сказать по правде, они уже начали разбегаться. Так что за них можно не беспокоиться.

— А почему бы тебе не проявить мудрость и не сбежать вместе со всеми? Спасибо, конечно, что ты вызвался идти с нами, но...

— Вы что, хотите лишить меня приключения, о котором я смогу рассказывать много лет подряд и каждое мое слово будут ловить на лету? — воскликнул гоблин, искусно притворяясь оскорбленным в лучших чувствах,— Между прочим, Малый Народец, как вы снисходительно именуете нас, живет достаточно скучной жизнью. Нам редко представляется случай доказать, что и мы не лыком шиты. Немногим из нас посчастливилось совершить более или менее героические деяния. Но в старину, до того как явились люди, все было иначе. Мы безраздельно владели землей, и никакие чванливые болваны не мешали нам жить в свое удовольствие. А теперь нас прогнали с насиженных мест да еще при первой же возможности напоминают, кто мы такие, мол, не суйтесь, куда вас не просят! А нам всего-то и нужно, что слегка позабавиться...

— Ладно, ладно,— прервал Данкен,— коли так, присоединяйся. Но учти, мы можем встретиться с драконами.

— Эка невидаль! — презрительно усмехнулся Шнырки, прищелкнув пальцами.

В темноте хрустнула ветка. В следующий миг в круг света, который отбрасывал костер, вступил Конрад. Он ткнул пальцем себе за спину:

— Глядите, кого я привел.

Из мрака медленно выплыл Призрак.

— Я вас обыскался, милорд,— пожаловался он Данкену.— И туда летал, и сюда, а вы как сквозь землю провалились. Однако я не забывал о том, что мне поручено следить за Ордой. Поскольку вас нигде не было, я сообщал обо всем Шнырки. Он удивлялся не меньше моего, куда вы могли запропаститься, но потом стал подозревать, что здесь каким-то образом замешаны развалины Замка, и оказался прав, как подтвердил Конрад, с которым мы случайно столкнулись, и...

— Погоди,— перебил Данкен,— погоди. Мне надо кое-что у тебя выяснить.

— А мне надо кое-что сказать вам. Но сначала, милорд, уймите, пожалуйста, мое беспокойство. Вы намерены идти в Оксенфорд или думаете повернуть обратно? Я надеюсь на первое, ибо меня по-прежнему одолевают вопросы, которые я хотел бы задать тамошним мудрецам. Может быть, они окажут мне такую милость: ответят на мои вопросы, которые не дают мне ни минуты покоя.