Дмитрий Пучков - Две сорванные башни
Пендальф, издевательски улыбаясь, оглядел слегка заскучавших спутников и, подмигнув всей троице, предложил:
– Ну, что, ребята, пошли? Чисто культурно отдохнем.
Разбросанных тут и там бутылок в большом зале атаманских хором только прибавилось – прошедшие дни явно не прошли даром ни для гостей двора, ни для гостеприимного хозяина. Атаман, собственной персоной, восседавший на законном месте, выглядел, пожалуй, похуже, чем пару дней назад, – по всему было видно, протянет старикан недолго, если срочно не подключить его к аппарату искусственной печени.
Все та же русоволосая девушка, сидевшая подле атамана, похоже, была того же мнения:
– Папаша, да что же это вы опять нарезались? Ну, взяли литр… ну, два. Но зачем же так нажираться-то? Печень-то не казенная!!!
Почти опустошенная литруха пред «головой поникшим» стариканом не оставляла девушке ни единого шанса быть услышанной. Она выплеснула остатки пойла в стакан, поставила его перед спящим и, раскидывая носком туфли беспрестанно попадающиеся под ноги бутылки, направилась к выходу.
Услышав невнятный шум за спиной, девушка обернулась – на столе валялся опустошенный стакан, а голова атамана вяло покачивалась на груди, постепенно приходя в состояние вечного покоя… Покачав головой, герла выскочила из зала, направившись прямиком в свои апартаменты.
Бредя по дворцу длинными, плохо освещаемыми коридорами, она испуганно оглядывалась по сторонам: ей все время казалось, что за ее спиной шаркают чьи-то шаги. Завернув за угол, она остановилась около винтовой лестницы, взбегавшей к одной из башен. Задержав дыхание, девушка прислушалась и, стараясь ступать как можно тише, взбежала вверх по ступенькам, очутившись в комнате, где лежал на постели давешний всадник, до боли похожий на нее саму.
Она пробежала глазами по комнате в поисках чего-нибудь тяжелого: с тех пор как атаман крепко запил, ей пришлось научиться давать отпор многочисленной швали, ошивавшейся во дворце. Заметив висящий на спинке кровати боевой меч в ножнах, девушка метнулась к нему, и в этот самый момент, едва не растянувшись на пороге, в комнату прошмыгнул хмырь в синем трико.
Постоянный собутыльник атамана давно и безуспешно подпаивал девицу, пытаясь затащить ее в постель, но вечно не мог рассчитать дозу: то красотку напоит до бесчувствия, то сам надерется до излишней мягкотелости.
Застукав на этот раз объект вожделения у постели бездыханного мужика, он подтянул треники до уровня, крепко вдолбленного уроками физкультуры: «резинка на высоте плеч», и нетвердой походкой двинулся к замершей от неожиданно-ожидаемого вторжения девушке, тщетно пытавшейся дотянуться до меча:
– Крепкий был парень. Кому сказать… упал с лошади, сломал обе ноги, повредил позвоночник и три ребра. Выбил передние зубы… и сломал нос. Хорошо хоть успел сгруппироваться при падении.
Приблизившись к ней, он наклонился к девичьей шее, обдав красотку свежим перегаром и явно нацеливаясь на поцелуй, – девушка как ужаленная отскочила от него на добрых полтора метра:
– Между прочим, у него синяк на локте!!!
Едва не потеряв равновесие благодаря предательски сбежавшей из-под него тетке, хмырь оперся рукой на спинку кровати и, вглядевшись в лицо лежащего, громко икнул, недоверчиво качая головой:
– И при этим своим ходом добрался домой, – это обстоятельство, конечно же, поразило алканавта больше всего.
Он оттолкнулся от кровати и направился к девушке:
– Говорил я ему: прими стакан на посошок. Нет, попал под дурное влияние своего брата-трезвенника. А был бы пьяный, отделался бы легким испугом.
Алкаш поднял руку, попытавшись ободряюще похлопать девушку по щеке:
– Между прочим, вскрытие показало, что больной умер от вскрытия.
Скривившая лицо девушки гримаса омерзения обезобразила ее лицо, она передернула плечами и бросилась бежать:
– Пойду, стопаря накачу…
Вертихвостка сбежала по ступенькам вниз, стремглав пролетела по темным коридорам к себе в комнату и заперла за собой дверь на все засовы. Схватив граненый стакан, гордо возвышавшийся на туалетном столике среди бутылочек с разной косметикой, она нашарила под кроватью полупустую бутыль и плеснула себе приличную порцайку. Залпом проглотив выпивку, девушка со всей дури засветила стаканом в окно, которое наудачу было широко распахнуто.
Топтавшийся под дверьми назойливый хмырь, услышав звон бьющегося стекла, решил, что уж сегодня-то добыча никуда от него не уйдет, и направился в «ресторацию»… «принять на грудь грамм двести пятьдесят – триста»… «для храбрости».
Сопровождаемая неприветливыми взглядами бодунайцев, банда Пендальфа пролетела по улочкам города:
– Гля, до чего докатились! Вчетвером на трех лошадях!!! Пропили скотинку, ироды…
Плохо переносящий критику Гиви даже запустил пару ножей в особо острых на язык горожан – так… на всякий случай.
Влетев на площадь перед атаманской халупой, они спешились и, дав пробегавшему мимо мальчугану по шапке и мелкую монетку, приказали парню привязать лошадок неподалеку, а сами двинулись прямиком к крутой лестнице, взбиравшейся в хоромы местного главаря.
Пендальф недовольно поморщился, быстро подсчитав, сколько ступенек придется преодолеть:
– Твою мать… понастроили… хоть кино снимай… «Броненосец Потемкин»…
В этот момент прилетевший сверху стакан, чуть не угодив в лоб Гиви, с характерным звуком шрапнелью разлетелся за их спинами на миллионы кусочков. Гном заозирался по сторонам, ища нового подвоха:
– Тут, кажись, праздник. Юбилей какой или поминки…
Тяжело дыша, они почти взобрались на верхнюю ступеньку, когда через распахнувшиеся настежь двери атаманской дачки им навстречу вывалила толпа коротко стриженных ребят в камуфляже с нашивками «ЧОП „Нежность"».
Пендальф, едва успевший перевести дух, помахал встречающим ручкой:
– Хай.
Самый круглорожий и потому довольный охранник запустил большие пальцы рук за пряжку на ремне, сдвинул плечи вперед и, внимательно оглядев кандидатов в посетители с ног до головы, пробасил:
– Здорово, коль не шутишь. Откуда такие красивые нарисовались? Если хотите зайти, сдавайте ножи и волыны, вытирайте ноги. И эта… в кроссовках не пускаем.
Пендальф, поймав на себе вопросительные взгляды своих спутников, коротко кивнул, и те принялись разоружаться, нехотя вытягивая из самых укромных мест замысловатые орудия уничтожения рабоче-крестьянского класса. Запаслись ребята нехило – потому из горки оружия, высившейся теперь перед охранниками, вполне можно было экипировать вооруженные силы Люксембурга или еще какого-нибудь географического недоразумения.
Когда запасы волын и прочих сюррикенов иссякли, Пендальф было дернулся ко входу во дворец, но самый наглый и потому, конечно же, самый главный охранник остановил его, выставив ладонь, в которую уперлось плечо торопливого посетителя:
– Сами кто будете?
Сердито оглянувшись на закашлявшегося Гиви, Пендальф растер плечо и выдал заранее приготовленную легенду:
– Экстрасенсы мы. Лечим по фотографиям.
Охранник недоверчиво покачал головой, но все же был вынужден признать, что «экзамен сдан». Он отошел в сторону, всем видом показывая, что «вход открыт, но может в любой момент закрыться». Не желая проверять это утверждение, самозваные целители поспешили пройти внутрь. Пендальф, миновав нехотя освободивших проход охранников, склонил голову набок и подмигнул своим спутникам, дабы побахвалиться собственной ловкостью и заодно добавить парням оптимизма.
Двинувшуюся по коридорам четверку через несколько секунд обогнал начальник охраны, окольными путями поведший их в главную залу. Порядком поводив гостей «вокруг да около», он, наконец, широко распахнул двери и первым вошел внутрь. Кивнув сидящим во главе длиннющего стола людям, он тут же отошел в сторону, пропуская вошедших посетителей, и одновременно отдал неслышный приказ дежурящим на дверях охранникам, которые моментально захлопнули массивные двери за спинами гостей.
Хмырь в синем трико, до того вяло жевавший куриную кость по правую руку от атамана, завидев гостей, пожаловавших «пред светлые очи» местного властителя дум, не на шутку озаботился персонами непрошеных визитеров.
Несмотря на порядочную, а вернее, совершенно непорядочную дозу алкоголя, бродившую по организму синяка, он моментально сообразил, что к чему, и, отринув бесполезную в ближнем бою кость, принялся трясти своего полумертвого собутыльника – дряхлого старикана, скорчившегося в высоком резном кресле:
– Босс, похоже, санитары из дурдома приперлись. Гони их на фиг.
Пендальф, поправив фуражку, направился широкими шагами в обход стола, загораживавшего подход к восседавшему, а вернее, возлежавшему на троне атаману:
– Мы – известные народные целители. Снимаем венец безбрачия, выводим из запоев.
