Клиффорд Саймак - Волшебный квартет
Тем не менее Диана настаивала, и они принялись рассказывать, друг за другом, а она внимательно слушала, слегка подавшись вперед, словно для того, чтобы подчеркнуть, как красиво отражается в ее длинных волосах пламя свечей. Данкен умолчал лишь об одном, а остальные то ли не заметили, то ли решили, что у него есть на то причины: он ни словом не обмолвился об амулете, найденном в гробнице Вульферта. Глядя на Диану, он никак не мог разобраться в своих чувствах. Может, все-таки рассказать? Ведь она, в конце концов, имеет право знать — тем более если Вульферт и впрямь приходится ей родней. Однако что-то словно мешало ему заговорить об амулете.
Диана сама спросила о Вульферте.
— Помните, я разыскивала его, вернее, весточку о нем? Сэр отшельник, если мне не изменяет память, ты как будто утверждал, что тебе кое-что известно? Ну да, как раз перед тем, как на нас напали безволосые. По-моему, ты из-за чего-то беспокоился.
— Миледи,— ответил Эндрю, бросив беглый взгляд на суровое лицо Данкена,— мне известно только то, что он был похоронен на деревенском кладбище. А беспокоился я в&т почему. Крестьяне считали его святым, а он, оказывается, был чародеем.
— Ну и что?
— Миледи,— повторил Эндрю,— мы, деревенские, люди простые, может статься, даже невежественные. Мы не водимся с чародеями, а потому думали...
— Я догадываюсь, о чем вы думали,— перебила Диана,— Помнится, ты говорил, что Вульферта положили в гробницу. Да, что крестьяне воздвигли ему гробницу, потому что относились как к святому.
— Да,— подтвердил Эндрю,— но потом на гробницу свалился огромный дуб. Должно быть, во время урагана.
— Существует предание, что Вульферт унес с собой в могилу волшебный талисман. Ты ничего такого не слышал?
— Увы, миледи, ничего.
— Ну конечно,— пробормотала Диана.— Вряд ли он кому-то показывал... Жаль, очень жаль.
— Почему? — удивился Конрад.
— Говорят, этот талисман — оружие против Орды, то бишь тех, кого в здешних краях именуют Злыднями.
— Значит, вы надеялись отыскать его? — полюбопытствовал Данкен.
— Да, надеялась. Он мне крайне необходим.
Данкен ощутил на себе взгляды товарищей.
— Однако вы не знаете, какой силой он обладает, верно? — произнес юноша.— Ведь нужно уметь им пользоваться.
— Мне кажется, достаточно было бы просто завладеть талисманом. Магия заключена в нем самом, поэтому никакого умения тут не требуется.
— Надо было заглянуть в гробницу,— посоветовал Конрад, заставив Данкена вздрогнуть.
— Возможно,— согласилась Диана.— Я собиралась пошарить в ней, когда вернусь. Но еще на огороде, после стычки с безволосыми, мне почудилось, что Катберт в беде. Я прилетела сюда и обнаружила, что он действительно плох. Так что возвращение пришлось отложить.— Она махнула рукой.— По правде сказать, я сомневаюсь, чтобы мне посчастливилось что-либо найти в гробнице. Когда на нее обрушился дуб, верхняя плита наверняка сдвинулась, если не раскололась; в общем, залезай и ройся в свое удовольствие. А в твоей деревне, сэр отшельник, могу поспорить, имелись любители порыться в могилах. Иными словами, если талисман и был в гробнице, его давно оттуда извлекли.
— Может быть, может быть,— протянул Эндрю.— Так или иначе, мне не доводилось о нем слышать.
— Ты, видно, считаешь, что гробопотрошители хвастаются своей добычей на каждом углу? — хмыкнула Диана.
— Думаю, что нет,— отозвался Эндрю.
Ну вот, сказал себе Данкен, дело сделано. Неважно, каковы были побуждения,— ложь произнесена. Товарищи не подвели, хотя прекрасно знали, что амулет, о котором идет речь, лежит в кошельке Данкена. Мэг единственная пока помалкивала, но насчет нее можно не волноваться: она не пойдет против остальных. Юноше вдруг отчаянно захотелось ощупать кошелек, убедиться, что амулет по-прежнему внутри, однако он совладал с собой.
Крошка, который, проглотив изрядный кус говядины, дремал в уголке, куда-то исчез. Должно быть, отправился на разведку, благо в Замке, несомненно, имелось достаточно укромных местечек, которые следовало на всякий случай проверить.
— Меня, признаться, заинтриговала одна вещь,— сказал Данкен, обращаясь к Диане,— Я вас уже спрашивал, но вам было не до того. Почему в битву вмешался Охотник?
— Он ненавидит Зло,— ответила Диана,— и многие другие — тоже. Взять хотя бы Малый Народец. Они сторонятся Зла, всячески избегают его. По идее, должно быть наоборот, ведь они существа довольно-таки злобные. Такая уж у них натура. Однако в целом они, как и Охотник, на нашей стороне, в отличие, скажем, от оборотней, вампиров и прочих, которые примкнули к Злыдням, причем по доброй воле.
— Может, он все время наблюдал за нами? — размышляв вслух Данкен.— Мы видели его ночь или две тому назад, а еще раньше я слышал, как он скачет по небу.
— Может быть.
— Но какое ему до нас дело?
— Охотник — вольный дух. Я мало знаю о нем. Мы встречались с ним однажды. По-моему, он родом из Германии, но тут я могу ошибаться. Возможно, в прошлом он стал свидетелем безобразий, чинимых Злыднями, а потому впоследствии не спускал с Орды глаз.
— Этакий заступник человечества?
— Ну, я бы так не сказала.
— Тем не менее,— вмешался Эндрю,— мы ему искренне благодарны.
— Что оно такое, это Зло? — произнес Данкен.
— Спросите Катберта. Он объяснит вам лучше моего.
— Архиепископ из монастыря, что поблизости от моего дома, предполагает, что Злыдни питаются несчастьями человечества, а потому намеренно лишают людей радости.
— Я слышала подобные рассуждения,— отозвалась Диана,— но все же поговорите с Катбертом. Он многие годы изучает Зло. У него накопилось изрядное количество сведений о Злыднях.
— Захочет ли он беседовать с нами? Насколько мне известно, знатоки зачастую норовят поскорее избавиться от тех, кто приходит к ним за советом.
— Нет, Катберт не из таких.
Внезапно издалека донесся яростный лай. Конрад мгновенно оказался на ногах.
— Это Крошка! — воскликнул он.— Надо посмотреть. Порой в него словно черт вселяется.
Конрад выбежал из кухни. Остальные последовали за ним.
— Ату их, приятель! — крикнула Мэг.
— Замолчи! — осадил ее Конрад.— Мало ли на кого он лает!
Они пробежали через и впрямь потрясавшую великолепием убранства столовую и очутились в коридоре, который выводил в ту залу, где сидел на цепи демон. Крошка находился в зале. Он припал к полу, высоко задрав задницу, и не переставая вилял хвостом. Время от времени пес поднимал морду, чтобы облаять нахохлившегося демона. Конрад бросился к собаке, крича на бегу:
— Крошка, фу! Оставь в покое старину Царапа!
— Я не старина,— возразил искалеченный демон,— Старина Царап — это верховный дьявол. Меня назвали так в шутку, хотя я не понимаю, в чем здесь соль. А те, кто поймал меня, когда придумали мне кличку, катались от смеха по полу. Они прозвали меня Молодым Царапом, чтобы, как было сказано, не путать со Старым. Однако постепенно я превратился просто в Царапа и остаюсь им по сей день. Не то чтобы я был чрезмерно доволен этим прозвищем, но другого все равно не будет, так что приходится мириться.
Конрад схватил Крошку за ошейник и как следует встряхнул.
— Как тебе не стыдно! — укорил он мастифа.— Ты-то на свободе, а он прикован цепью. Эх ты, горлодер!
Крошка вновь завилял хвостом, однако, судя по его виду, он считал, что стыдиться нечего.
— Ты в порядке? — спросил у демона Данкен.— Он не пытался тебя укусить?
— Ни в коем случае,— отозвался Царап,— Он всего лишь развлекался — по-своему, по-собачьи. Так что, сэр, я не в претензии.-Мне кажется, он вовсе не собирался ни кусать меня, ни даже пугать. Хорошая собачка, веселая.
— Спасибо за комплимент,— фыркнул Данкен.
— Ну что вы, сэр, не стоит. Вам спасибо на добром слове.
— Кстати,— проговорил Данкен,— верно ли, что ты — демон из преисподней? Если да, то как ты попал сюда?
— Это долгая и грустная история, сэр,— заявил Царап.— Как-нибудь, когда у вас будет время, я расскажу вам ее во всех подробностях. Я был подмастерьем, проходил учебу, надеясь стать магистром инфернальных наук. Однако ученик из меня был, боюсь, никудышный. Так сказать, бревно с глазами. Меня вечно шпыняли за недостаток рвения, а в наказание поручали самую нудную работу.
— Возможно, ты не рожден быть демоном.
— Может быть. Но я демон, по крайней мере снаружи, так что деваться было некуда. В общем, однажды мне все надоело, хотя, поверьте, я старался как мог.
— И что же?
— Я убежал. Да, убежал, поскольку мое терпение иссякло. И знаете, сэр, что самое обидное? Меня даже не пытались задержать!
— Если не считать цепи, тут с тобой хорошо обращаются?
— Неплохо. Во всяком случае, лучше, чем обращались бы с человеком, который угодил бы в ад.
Глава 21