Вадим Громов - Избранная поневоле, или - попасть в Мурло
- Тэ-э-экс... - Таня перевела взгляда на посудину, находящуюся в неё в руке. - А с этой утварью у нас что? Не ты чайник обронил?
- Нет. - Лаконично ответил Гоги Ван, перед глазами которого Татьяна повертела предметом невыясненной принадлежности. - Я никогда, ничего не роняю. И это - не чайник.
- Очень приятно встретить в этой глуши, эксперта по чайникам. Может, просветишь, что это?
- Лампа.
- Слушай, а похожа. - Удивлённо протянула Татьяна. - Как это я сразу не сообразила? Что характерно, ладошки мгновенно зачесались с неимоверной силой... Дело Алладина живёт и побеждает. Не факт, что сработает... но, кто сказал - что точно ничего не выйдет? Оп-паньки...
Она осторожно потёрла нагретый бок лампы, и проворно поставила её на песок, подальше от себя. Внутри лампы послышался то ли шелест, то ли шорох, и всё стихло.
- Хм... - Таня повторила попытку, увеличив время и усилие. - Выдувайся, джинн: большой и маленький. Японский ифрит, да каких тебе ещё растираний требуется? Я понимаю, что Восток - дело тонкое: но, сложившаяся ситуация требует пересмотра некоторых устоявшихся понятий. Или, может - джинна совсем уж некондиционного подсунули?
Из лампы явственно послышалось пыхтение, вкупе с раздражённым бормотанием: кажется, даже двухголосым. Татьяна воодушевлённо сгребла изукрашенную восточными письменами посудину, и - не жалея ладоней, принялась ожесточённо надраивать со всех сторон. Бессвязное и сварливое бормотание внутри лампы, становилось всё громче. Напоследок, Таня перевернула обихаживаемый предмет, и в виде финального аккорда - три раза приложила ладонью по донышку. В лампе гортанно выкрикнули длиннющую, на девяносто пять процентов - непонятную Татьяне фразу: в которой ощущалось неприкрытое недовольство происходящим. Одну двадцатую из услышанного, с некоторой натяжкой можно было определить как слово "шайтан": но, Таня не могла поручиться, что так оно и было.
- А ну, выпуливайся! - От "может-быть-шайтана", Татьяна почти рассвирепела, и расчетливо затрясла джинново обиталище обеими руками. - Я тебе устрою высшую школу хороших манер! Японский этикет! Наружу, быстро!!!
В лампе наступила испуганная тишина, после чего - из носика показался белёсый дымок. Таня прекратила тряску, и поспешно поставила посудину на песок. Дымок увеличивался, принимая форму человеческого тела.
- Милочка, шо вы таки мацаете и курочите раритет, прямо как биндюжник Беня Шварцман - обмишурившегося щипача на Привозе?
Выговор у сформировавшегося джинна был мягким, грассирующим, убаюкивающим. Нисколько не похожим на тот брутальный баритон, что Таня слышала минуту назад.
- Если бы вы таки дожили до моих лет, то научились бы ценить покой, и не делали бы движений похожие на резкие даже там, где без них никак не обойтись... Уж поверьте богатейшему опыту Соломона Каца.
- А как же - "слушаюсь и повинуюсь"? - За то время, пока джинн изрекал нравоучительную тираду, Татьяна успела оправиться от ошеломления; и взять себя в руки. - Или что-то изменилось?
- Милочка, неужели нельзя обойтись без этих пошлостей? - Джинн, у которого имелись пейсы, ермолка и классическая внешность владельца дореволюционного ломбарда с Дерибасовской: страдальчески поморщился. - И чтобы вам отскакивало как от радости стоматолога, культурные люди таки сначала уточняют график работы, а не ведут себя как обобранный корыстной зазнобой пожарный инспектор, на только что открывшемся складе горюче-смазочных материалов... Поимейте хоть намёк на грамм совести.
- Откуда такая роскошь, особенно в нынешней ситуации... - Притворно огорчилась Таня, беря ту же тональность, что и собеседник. - Тихо, тихо. Это был не вопрос, это была констатация факта. Отвечать не надо. У меня, в отличие от вас - не такой богатый жизненный опыт, но распознать деловой разговор и - гонки по барабанным перепонкам: сумею с лёгкостью. Сейчас события развиваются как раз по второму варианту. Или мы переходим к первому, или я закапываю вашу жилплощадь прямо здесь. Пять секунд на размышление.
- Шо вы хотите? - Быстро спросил джинн, ещё до того, как Татьяна начала отсчёт. - Только учтите милочка, если это будет некрасиво противоречить моральным принципам Соломона Каца, или в корне расходиться с должностными инструкциями: ничего не образуется. Каюсь, на старте нашей беседы я повёл себя относительно недостойно, и приношу-таки - свои глубочайшие извинения. Но, вышеперечисленные условия никуда не денутся.
- А если всё-таки закопаю? - С любопытством спросил Татьяна. - Из вредности?
- Попробуйте. - Неожиданно спокойно согласился джинн. - Только, сначала выдержка из правил владения и пользования лампой. Правило третье, пункт седьмой. Владелец, пытающийся избавиться от лампы путём закапывания, утопления, расплавки, замуровывания, или же - оставления в любом месте, без веских на то оснований: автоматически считается получившим одно из трёх желаний. Попыткой избавления от лампы, считается расстояние не менее пятнадцати шагов, образовавшееся между ней и повелителем. После трёхкратного действия вышеуказанного характера, джинн считается свободным. После каждой попытки, лампа автоматически возвращается к своему повелителю. Также, повелитель лампы имеет право на одну бесплатную попытку избавления, с целью убедиться в работоспособности данного правила. Пробовать будете?
- Само собой. - Кивнула Таня. - Раз уж правила есть, нужно непременно сделать контрольный тест их работоспособности. Хотя, не ожидала, что и такое дело - формализмом усугубят. Японская волокита... А что считается "вескими" основаниями?
- Да таки есть там... перечень. - Туманно изрёк Соломон Кац. - Мошеннические и разбойные действия третьих лиц, в отношении владельца лампы. Результатом которых, станет утрата лампы. Помутнение рассудка повелителя: и тому подобное... - Он помолчал, вздохнул и, вне всякого сомнения - преодолевая внутреннее сопротивление, добавил. - Нежелание обитателя лампы, выполнять требования повелителя, не противоречащие своду правил. Спорный пункт, послушайте таки старого джинна до совершенства отшлифовавшего не один дискуссионный параграф: крайне спорный... А в остальном - всё разумно, милочка, не сомневайтесь. Никакой казуистики и превратного толкования. Только понятные и отточенные формулировки.
- Знаю я вас, оборотистых и прагматичных... - Недоверчиво проворчала Татьяна. - Денег нет, топора тоже, да ещё и рубль должен. Прошляпишь запятую, и будешь у тебя на побегушках прозябать, до скончания века. Прячься давай. Проведём бесплатный замер под названием "Шестнадцать шагов - от лжи до истины".
Джинн послушно втянулся внутрь лампы. Таня взяла волшебную посудину с пейсатым мэтром разговорного жанра и двинулась, куда глаза глядят, считая шаги вслух.
- Один, два... Восемь... Пятнадцать, шестнадцать. - Она поставила лампу на песок, пошла к замершему на месте Гоги Вану, периодически оглядываясь через плечо, ожидая какой-нибудь каверзы: ступая след в след, и внимательно ведя обратный отсчёт.
- Пятнадцать. - Татьяна замерла, развернулась спиной - не выпуская лампы из поля зрения, и сделала широкий шаг назад. - Шестнадцать!
Волшебная посудина издала тонкий предупреждающий звон, выполнила вертикальный взлёт, и преодолела разделяющее её и Татьяну пространство - за долю секунды. Оказавшись прямо в руке повелительницы.
- Не соврал. - Резюмировала Таня, покачивая самонаводящейся лампой. - Придётся поверить и в остальное... Господин Кац, будьте так любезны, проконсультируйте касаемо желаний.
- А чтобы вы знали как дважды на столько же: консультации раздаются по строго прописанному распорядку. - Джинн размеренно просочился наружу. - Сегодня, и завтра до второй половины дня - выходной. Ещё есть надобность бесцеремонно морочить мне голову неразборчивым женским любопытством?
- Поговори мне ещё. - Татьяна пощёлкала пальцами, припоминая, о чём хотела узнать. - Что-то хотела спросить, в голове вертится... А! Голос, конечно же. Я чётко слышала два. Только не надо изображать оратора с макаронного производства, и разводить демагогию про слуховые галлюцинации, и прочую небывальщину. Чего нет - того нет.
- Израиль! - Позвал понурившийся Соломон. - Вылезай, шлемазл. Говорил же тебе - держи язык за зубами. Поздороваться не забудь.
Из носика лампы, показалась вторая струйка дыма. Вскоре оформившаяся во второго джинна, правда - примерно на треть меньше, и изрядно помоложе Каца. Кучерявый, с тонкими чертами лица, он робко смотрел на Таню большими мечтательными глазами, в глубине которых бултыхалось предчувствие возможных неприятностей.
- Здрасьте. - У джинна номер два, был смущённый ломающийся голос. - Приятно познакомиться.
- Племянник. - С затаённой гордостью поведал Соломон. - По совместительству - стажёр. Чтоб вы так знали - с жилплощадью в последнее время невозможный дефицит, общежития переполнены так, что ни в какие разумные рамки... Я бы ещё, скрепя сердце отдал мальчика в этот дурдом, если общежитием служила бы цистерна из-под мазута, или чего-то схожего. Так ведь предлагают исключительно из-под спиртосодержащих жидкостей: а это для юного организма чревато, м-да... Плавали, знаем. Пришлось-таки пробудить родственные чувства и приютить. Уверяю вас, что на наших деловых отношениях это не скажется никоим образом.
