Станислав Лем - Кибериада. Повести и рассказы
Рассказ Первого Размороженца
В моей особе вы видите завзятого маэстро из симфонического оркестра;отсюда и беды мои.Еще мальцом непритертым выказывал я дарованье, барабаня на чем придется и изо всякой вещи ее самобытный тон извлекая. В нашем роду сыздавна так повелось.Владею ударом мягким и жестким, от грома раскатов до шороха песочных часов простирается мое мастерство.Уж если разбарабанюсь, ничего не вижу окрест.В свободные же минуты люблю тамбуринить и даже могу смастерить инструмент преизрядный, дайте мне только козу да трухлявый чурбан или ушат да клеенку.Но в одном оркестре долго усидеть не способен и странствую, чтобы испробовать все наилучшие на свете ансамбли.Слух же имею я абсолютный и без ума от игры громыханья.Сколько я звезд,планет,филармоний объездил! Уж где не бывал, где только не игрывал! Но вскоре палочки у меня из рук выпадали, и дальше пытливость меня гнала.Давал я концерты сольные,на коих стон,плач, раж и смех;случалось,толпа меня на руках несла, а то и барабаны мои на реликвии разрывала. Не славы я домогался, жаждал не лавров, но в музыке раствориться великой, влекусь к оркестру, как река к океану, чтобы влиться в него и в безбрежности его затеряться.Ведь для меня сам я- ничто,а совершенная мелодия — все, ее-то я и искал, роясь день и ночь в партитурах. И вот на планетных выселках Алеоции впервой довелось мне услышать о державе Гафния. Это там, где спиральный рукавчик местной туманности загибается и переходит в манжетик со звездной подкладкой. Здесь-то и дошла до меня эта весть на погибель мою и душу мне распалила тоскованьем великим: дескать, держава та не простая, а филармоническая, и равнобежно ее границам тянется колоннада филармонии королевской.Говорили еще, будто всяк там играет,король же внимает,в надежде, что музыки храм дарует его народу Музыку Сфер!Пустился я с места в карьер галопом в те края,а по дороге кормился платой за свое ремесло,бравурной дробью разгоняя тревоги,воспламеняя старых и малых,и ловил каждый слух,желая дознаться, много ли правды в этой молве.Однако же,странное дело, чем дальше окрестность от Гафния,тем больше хвалят обычаи его музыкальные, верят в Гармонию Сфер и в то, что стоит там жить, чтоб играть. Но чем ближе, тем чаще отвечают без особой охоты, а то и вовсе молчат, тряся головою либо даже постукивая по лбу.Пробовал я расспросами припирать туземцев к стене, но те отбрехивались.На Оберузии сказал мне один старик:играть там, знамо, играют, наяривают без устали,только музыки от такого игранья что кот наплакал, немузыкальная эта музыка ихняя,больше в ней другого чего.Как же так,дивуюсь, без музыки музыка? и что это такое «другое», позвольте узнать? Но он лишь рукой махнул- мол, не стоит и говорить.А прочие опять за свое,дескать,сам король Збаситель воздвиг Державный Его Величества Консерваториум,а там виртуозов тьма,и не какая-нибудь акробатика дутья да махания,да ушлость рук, да слепая сноровка,но вдохновение, врата в златострунный рай,затем что есть у них верный путь и ключ к Гармонии Сфер,той самой, что в Космосе беззвучно звучит!Я от старца не отступаю и снова спрашиваю, а тот отвечает: не говорю, что неправда, и не говорю, что правда.Что бы я тебе ни сказал,сказал бы не то.Иди сам,коли хочешь, и сам убедишься.В талант свой я верил твердо, несокрушимо,ведь стоит мне,роботы-други, взять в руки палочки да припустить частой дробью по барабанной глади,так тут уж не треск,не рокот, не перегуд, не обычное трах-тарарах и тамбуринада,но такая влекущая и певучая песнь,что камень и тот бы не выдержал!Так что пошел я дальше,но,смекая,что невозможно ввалиться с бухты-барахты на филармонический двор с его этикетом придворным, выспрашивал всякого встречного о возвышенных гафнийских обычаях, а в ответ всего ничего или ничего вовсе,гримасы,да мины,да общее колыхание,чем у кого было- головой или иным чем-нибудь;так я ничего и не выведал. Однако, шествуя дальше средь звезд,встречаю ублюдище почернелое,и отводит оно меня в сторону: слушай,приятель, в Гафний путь держишь,о,сколь же ты счастлив, и счастлива эта минута,вот уж где вдосталь намузицируешься,Збаситель — добрый государь и могущественный, муз обожатель, он тебя златом осыплет! Что мне злато,отвечаю, как там с оркестром? А он усмехнулся,блажен,говорит,кто в нем играет, за место в этом оркестре я жизнь бы отдал! Как же так, говорю, что ж ты в обратную сторону поспешаешь?Ах,отвечает,я к тетке,а впрочем,иду далече, дабы нести благую весть о Збасителе, пусть же отовсюду спешат музыканты, ибо открыта столбовая дорога к Гармонии Сфер!Да и к Гармонии Бытия, ведь это одно и то же! Как,говорю,и Симфония Бытия им известна?! Тогда дело стоит стараний! Но точно ли так?А он,тошняк(довольно-таки,правду сказать,сопрелый и вывалянный то ли в коксе,то ли в смоле,поди,пригорел,бедолага,обворонился, или что там еще), восклицает на это: Что ты! Да откудова ты столь темный, дремучий взялся? Так ты не знаешь, что Гафний- не простая держава или монархия,но Держава Нового Типа,или Держаба,а Збаситель не просто монарх,но Гармонарх! Династический разработал он план,чтобы все играли и оным игранном до блаженства бы доигрались;и не как попало, наобум да на ощупь, но манером академическим, теоретическим и классическим,для чего учредил он Консерваторственный Совет Министров и составил Гармонограмму Гармонии Сфер, которую того и гляди откроют и исполнят, если уже не исполнили, так что поторопись!
А что ж это за музыка гармонограммическо-гармоническая?- спрашиваю снова и слышу в ответ: Персону она сопрягает с Природой и претворяет Грез Рой в Рай Земной, так что беги, не мешкай, ведь пособить в таком деле- галактическая заслуга!
Бегу, бегу- но,досточтимый тошняк,еще хотел бы я знать, каким это образом держава, то бишь Держаба Гафния заполучила партитуру Сфер и гармонию оных, откуда она у них завелась? Ба!- ответствует мне тошняга,есть у них обычаи древние,указания верные,ведь играть-то они завсегда играли,только не так, не на том и не тем манером, каким надлежит, но теперь они в курсе, и от музыки ихней грудь спирает,дух замирает,очи внутрь, а уши вширь, так спеши же, мой колотун, а то не поспеешь на репетицию!
Позволь,позволь,говорю,я тебе не колотун какой-то,а первой гильдии маэстро из симфонического оркестра, но расскажи, ради бога, еще хоть малость о гафнийских обычаях, чтобы мне там в грязь лицом не ударить!
Ох, некогда мне,отвечает,ступай,да живее, и, право, будешь мне благодарен по гроб!
Пустился я в путь,и вот,когда уже обозначились очертанья планета (ибо Держаба- не какая-нибудь женская,простая планета,но мужской, хоть и крохотный,сугубо мужской планет) и показалась Ограда Громадная Мраморная, на которой горела золотом надпись: «КОРОННЫЙ КОНСЕРВАТОРИУМ»,- неподалеку заприметил я деревянную, маслом покрашенную повозку,а на ней- крайне утомленного робота;он искался- страдая,по дряхлости лет, от опилок, вгрызавшихся во все его шестеренки; я помог ему очистить суставы и сочленения,а он между тем что-то тихонько мурлыкал.Я спросил- что, он ответил: Масличную песнь!Не знал я такую.Стал я выспрашивать о Гафнии,он же был глуховат и велел повторять каждое слово четырежды, а потом говорит мне: Ударник! Ты молод, проворен, дюж и ногаст, ты выдержишь многое! Не буду тебя отговаривать от посещения Гафния,но уговаривать тоже не буду.Как решишь,так и сделаешь.- Верно ли, что там играют?- А как же,с ночи до утра и с утра до ночи,однако во всякой стране особый обычай,и вот тебе мой совет: молчи. Что бы ты ни узрел- ни слова.Что бы тебе ни казалось- ни звука. Ни гугу! Воды в рот, язык на замок,немотою запечатай уста, тогда, может статься, расскажешь когда-нибудь,что там увидел,во что там играл! И сколь ни просил я его, сколь ни молил, сколь ни увещевал, он уже ни слова не проронил.
Что ж, вот тут-то я загорелся,и лютое одолело меня любопытство,хотя не скажу,чтобы в золотые ворота Гафния я стучал совершенно спокойный, ибо чувствовал кожей:скрыта за ними бездонная некая тайна! Все-таки принялся я колотить колотушкой из чистого золота,звон же ее был чуден и бодрил дух, и стража весьма охотно меня впустила и приветливо молвила:Видишь дверь? вали туда смело.А уже и сени тут были дивные- уже стоял я в густоколонной громаде,сокровищами сверкающей;не сени,а храм, и кругом золотые инструменты висят! Я в дверь; вхожу — и глаза зажмурил, такой ослепил меня блеск — от алебастра,и оникса,и серебра;вокруг колонн чащоба,я на дне амфитеатра стою,о Боже,да это пропасть, бездна, знать, веками сверлили они свой планет и в середке устроили Филармонию!Нету здесь мест для публики,только для оркестрантов,кому кресла, кому табуреты, дамастом в серебряный горошек застеленные и рубином присыпанные,и для нот стояки изящные, и плевательницы среброкованые для духанщиков, как-то:трубодеров, трубодувов и фанфаронов, а потолочье брильянтит пауками-подсвечниками,каждый радужно люстрится, и в холодном блеске огней- ничего,ни зала,ни галереи, только в стене напротив оркестра во всю ширину — ложа одна-одинешенька: красное дерево, с тисненьем материя, амуры в раковины дуют,бордюры да кисти, а ложа закрыта портьерой парчовой, а шитье на ней виольное да бемольное, и месяц новый, и гирьки свинцовые, и пальмы в кадках величиной с дом, а за портьерою, верно, трон, только задернута она, и ничего не видать.Но я-то мигом смекнул,что это и есть королевская ложа! И еще вижу на дне амфитеатра дирижерский пюпитр, да не простой, а под балдахином хрустальным, ну прямо алтарь, а над ним надпись неоном: CAPELLOMAYSTERI UM BONISSIMUS ORBIS TOTIUS!
