Отборная бабушка (СИ) - Мягкова Нинель
И вот теперь я, наконец, развернулась. На вырученные от освоения леса деньги не только в поместье ремонт организовала, но и в наших деревнях. Два коровника давно пора было заменить, настолько они расшатались, у зернохранилища крыша протекала, зерно мокло и портилось, да и сами дома пора было как минимум красить, а некоторые и перестраивать.
Отец беспрекословно позволил мне распоряжаться частью дохода, полученной от леса. Тем более, он прекрасно видел, что идут деньги на внутренние нужды поместья, а не на глупые девичьи хотелки.
Мачеха, конечно, все равно воспользовалась ситуацией, и очередной раз обновила гардероб, но за счёт отца. После того, как я включилась в пополнение бюджета, у него тоже образовались свободные средства. Тут уж я махнула рукой, не мое дело следить, куда в их семье деньги идут. Главное, чтобы не в ущерб делу.
К сестрицам вскоре тоже зачастили модистки. Девицы вступали в девичество, пора было избавляться от детских нарядов и выставлять напоказ зарождающуюся грудь. Статью они пошли в маменьку, и уже в одиннадцать-двенадцать могли похвастаться вполне себе округлостями.
И тут акселерация, никуда от нее не денешься.
Мне, впрочем, жаловаться не приходилось. Упражнения на свежем воздухе, вроде прополки сада, а теперь и прогулки по лесу, и купание в реке, благотворно сказались на моей в своё время запущенной фигуре.
Близилось мое совершеннолетие, шестнадцать лет, мачеха начала поговаривать о замужестве.
Я те попытки сразу заглушила на корню. Не для того я столько сил вложила в поместье, чтобы теперь уехать в другую семью. Была я замужем, ничего хорошего там нет. Даже от вывоза в свет отказалась. Что я на тех балах забыла? Женихов мне не надо, а на платья те роскошные расходы одни.
Мы только-только шиковать начали.
Отец прикупил лошадей. До того всю нашу просторную конюшню занимал один старый мерин, годный лишь на то, чтобы проехать по деревням в бричке и собрать налог, или подвезти отца до перевалочной станции в ближайшем городе.
У меня возникла непредвиденная проблема.
Учиться верховой езде предлагалось в дамском седле. А перед глазами сразу встал пример Скарлетт О’Хары, ее дочери, и целой вереницы женщин в классической литературе, свернувших шею путём выпадения из подобной конструкции.
Ну уж нет, решила я.
Сяду в мужское.
Женщина в брюках?
О, как визжала от ужаса и негодования моя мачеха, когда я вышла к завтраку в перешитых отцовских штанах. Ноги! И о Боги, промежность на виду! Скандал!
Папенька тоже не пришел в восторг. Пришлось переодеться обратно в платье и думать.
К мачехе как раз тем же днем приехала долгожданная модистка из столицы. Они с отцом собирались на ежегодное дворянское собрание во дворце, и Жаклин жаждала продемонстрировать всем своё новоприобретенное богатство.
Кармилла считалась признанным специалистом своего дела. Дамы в столице и провинции выстраивались в очередь, чтобы воспользоваться ее услугами. Появиться на балу в платье от Кармиллы означало привлечь всеобщее внимание — ни одно ее изделие не повторялось, и гениальная швея всегда находила, чем удивить или даже эпатировать.
В этот раз на примерку я пришла.
Обычно я избегала всех этих волокит с обмерками-примерками-подгонками. Щеголять нарядами мне особо было негде, лешему, что ли, обновками хвастаться? Пока что я просто перешивала платья, оставшиеся от матери. Они, конечно, лет двадцать как вышли из моды, но если спороть все рюшечки и бантики, получались обычная повседневная скромная одежда.
Но сейчас мне было нужно нечто абсолютно новое, и я даже примерно представляла, что. Осталось подготовить к этой новинке общественность, чтобы мачеха не падала в обморок, а я могла гордо заявить — в столице так носят!
Столичная модистка прибыла со свитой из трёх помощниц.
Встречали их с помпой. Мачеха выгнала на крыльцо всех — и горничных, и даже кухарку, дабы с поклонами проводили почетную гостью в гостиную.
Я наблюдала за цирком из сада. Даже шляпу, с которой в солнечные дни не расставалась, на затылок сдвинула, чтоб не мешала. Кармилла, похоже, усилия провинции оценила, и с трудом давила расползающуюся по лицу усмешку.
Думаю, мы с ней поладим. Снобом модистка не выглядела.
Меня на примерку, естественно, никто не звал, но я сделала лицо кирпичом и прошла мимо горничных, не обратив внимания на их робкие попытки меня задержать.
В открытую мне противостоять никто из прислуги уже не решался. Все видели, с кем хозяин дома советуется в первую очередь, и по поводу подбора кадров в том числе.
Кармилла удобно расположилась в кресле с чашкой свежезаваренного чаю. Я скромно подсела к столику рядом, налила себе ароматный напиток в свободную чашку, и тоже с большим удовольствием уставилась на мучения мачехи. Ту как раз укололи булавкой.
— Осторожнее, девочки. — лениво прикрикнула Кармилла, не глядя в их сторону, выбирая с подноса булочку посимпатичнее.
Я критически осмотрела будущее вечернее платье.
За прошедшие годы Жаклин раздобрела, сказывались возрастные гормональные перестройки. Тот участок, где по современной моде на платье полагалось быть облегающей талии, собирался валиками и некрасиво топорщился вопреки всем усилиям модисток.
— Корсет бы сюда. — вздохнула я. Хоть с мачехой у нас и не сложились доверительно-дружественные отношения, чисто по-женски я ее понимала.
Стареть, расплываться с возрастом, мягко говоря, неприятно. Так вот смотришь в один не особо прекрасный день в зеркало — под глазами мешки, на лбу морщины, под подбородком складки, руки в пятнах — и откуда все взялось? Ужас.
— Корсет? Это что? — насторожилась Кармилла. Как хорошая гончая, она моментально уцепилась за неизвестное слово.
Я, как могла, объяснила. Потом зарисовала. Модистка загорелась идеей.
Похоже, в этом мире изобретателем пыточных дел орудия стану именно я. До сих пор местные женщины не догадывались, как можно придать телесам соблазнительную форму искусственно.
— Значит, здесь утянуть, тут проложить. Блестяще, просто блестяще! — приговаривала знаменитость, лихорадочно набрасывая эскиз за эскизом.
— Только имейте в виду, детям и беременным такое носить нельзя. — сделала я попытку исправить ситуацию. На меня глянули, как на безумную.
— Это же для тех, у кого лишний вес. При чем тут дети и беременные? — вытаращила глаза Кармилла. Ну и ладушки, вот и хорошо. Будем надеяться, они тут окажутся и вправду благоразумнее, чем в моем мире.
Но вернёмся к моим проблемам. Я вытащила из кармана в юбке и подтолкнула по столу к модистке выстраданный за последние несколько дней рисунок.
Она глянула с любопытством. Задумалась.
— Это для чего? — решила уточнить Кармилла. — Выглядит как-то странно.
— Для верховой езды. — вздохнула я. — По-дамски сидеть боюсь, а по-мужски юбки мешают.
— Хмм. — протянула модистка. — А ведь и правда, если разделить их на три части…
— Как тюльпан. — подхватила я. — Представьте, когда сядешь на лошадь, передние две детали закроют ноги, задняя ляжет на круп.
— Если красиво расправить, можно еще для лошади подходящий вальтрап и уздечку… — бессвязно забормотала Кармилла, уходя в творческий транс. Я удовлетворенно откинулась в кресле, уничтожая булочку с кремом. Свою задачу я выполнила и даже перевыполнила.
Расставалась со мной Кармилла чуть ли не со слезами на глазах. Оставила адрес, умоляла писать, и присылать малейшие промелькнувшие модные идеи.
Почуяла, как хороший делец, золотую жилу.
Не все сразу, дорогая. Пока столице хватит и моей прогрессивной амазонки. Пусть переварит для начала.
Через две недели почтовый дилижанс завёз нам пухлый пакет. В нем оказалась та самая, выстраданная мною модель и письмо от модистки.
Как любая женщина, первым делом я примерила обновку.
Кармилла не зря славилась на всю страну. Костюм сел как влитой.
Именно костюм. Для начала я предложила отделить верх от низа. Проще подогнать по фигуре, легче одеться, можно комбинировать разные цвета и отделки — заказать два комплекта, получится четыре варианта.
