Надежда Первухина - Не пытайтесь это повторить
— Ну да. Замороженная. Но для вас разморозят, конечно.
— Кровь???
— Я что, плохо говорю по-английски? Кровь. Еда. Лучшая трапеза для вампира.
Он как-то болезненно посмотрел на меня своими красными глазами.
— Я молодой вампир, — сказал он. — Меня недавно инициировали, поэтому я должен питаться только живой кровью. А не… донорской.
— У нас в Щедром вампирам запрещено охотиться на людей и даже на животных. Только донорская кровь. Или медленная смерть от голода.
— Голод?! О нет! Шит! Деммит! Где ваша донорская кровь?
— Идемте, — торжествующе сказала я. — Провожу.
Полчаса я потратила на то, чтобы довести вампира до ближайшей дежурной аптеки с кровью. Его пришлось чуть ли не тащить на себе. Так вот, об аптеке. Да, у нас кровь можно приобрести не только на станциях переливания и в спецресторанах, но и почти во всех аптеках.
В аптеке обессилевший вампир сел в кресло, а я подошла к прилавку.
— Литр крови, пожалуйста. Эй, вампир, тебе какая группа нужна?
— Все равно, — пробормотал вампир.
— Любую, пожалуйста. Только чтоб посвежее, а то он из новичков, поэтому капризный.
Аптекарша понимающе кивнула, отлучилась на секунду, и вот уже передо мною на прилавке стояла коробка, похожая на упаковку из-под сока, и маленькая трубочка-соломинка.
Я расплатилась, забрала коробку, подошла к вампиру, скорчившемуся в кресле. Протянула со словами:
— Пей. Приятного аппетита!
Он так и присосался к соломинке. Даже замурлыкал от удовольствия.
До чего же он все-таки жалок! Сочетание костюма-тройки и это поведение…
Наши вампиры не такие. Наши лучше.
Он опустошил коробку в мгновение ока. Бросил тару в урну, распустил крылья.
— Сила, — пошептал он.
— Легче стало? — заботливо осведомилась я.
— Легче. Как тебя зовут?
— Тийя.
— А меня Аларих.
— Очень приятно, Аларих. Куда теперь идем? Ты, кажется, говорил, что заблудился…
— Да, я заблудился. Мы приехали недавно, остановились в гостинице… Ее держат вампиры.
— "Цепеш"?
— О да, верно. Боюсь, что сам я не найду туда дорогу.
— Я провожу. Хотя вообще-то я спешу.
— Мы можем полететь. Я вполне в силах нести тебя на своих крыльях.
— Нет уж. Лучше вызовем такси.
Я вызвала такси (снова в ход пошла моя карточка), и мы доехали до "Цепеша". Там я распрощалась с вампиром и на этом же такси отправилась домой.
Дома, естественно, родители стояли на ушах.
— Тийя, где ты была так долго?!
— Простите, — сказала я в ответ. — На меня напал вампир.
— Что???
— Да, вот так получилось, — нервно рассмеялась я. — Он не местный, приезжий, поэтому не сразу понял, что я не живой человек. Он был очень голоден…
— Надеюсь, ты не потащила его в ближайший донорский пункт, — проницательно заметил папа. — Ты ведь у нас без меры милосердная. Всех убогих спасаешь. Дома уже деваться некуда от твоего галчонка и черепашки.
Есть такое дело. После моей смерти я стала жалеть всех живых существ, которые пострадали, но в которых теплится нежный огонек жизни. Поэтому я спасла галчонка, которого сбила машина (у него были сломаны оба крыла и лапка), а потом еще принесла и черепаху, на нее спьяну наступил хозяин, и у бедняжки треснул панцирь. Эту черепаху к нам в музей приволокли, хотели заспиртовать, но я не дала. Стала лечить и вылечила. Теперь галчонок и черепаха живут (именно живут!) у нас дома. Я их обожаю и тетешкаю, а родители воспринимают их, конечно, не очень. Лишние рты и все такое… И мусорят, мол.
Но вернемся к вопросу о вампирах. Точнее, о вампире.
— Папа, ну что было делать? Я привела его в аптеку и купила ему литр крови. Ему после этого полегчало… Потом я проводила его до гостиницы "Цепеш", потому что он заблудился.
— Тийя, ну это уже ни в какие ворота… Он хоть красивый? — поинтересовалась мама.
— Очень красивый и молодой. Его недавно инициировали, он сам сказал. И имя у него красивое — Аларих. Иностранец, одно слово.
— Тийя, — занервничала мама, — надеюсь, ты в него не влюбилась? Тебе бы лучше обратить внимание на Диму…
— Я не влюбилась… Ой, хорошо, что ты сказала про Диму. Напомнила. Мне надо кое-куда позвонить.
— Куда? — Мама у меня сверх меры любопытна.
— В гномскую больницу.
— Что случилось? — разволновалась мама.
— Все сегодня началось с того, что мы гуляли с Димой в парке, и ему стало плохо. Димке, разумеется, а не парку. Я вызвала гномскую "скорую", его увезли в больницу…
— А почему ты не поехала с ним?
Пришлось выкручиваться. Говорить про гробницу родителям не хотелось. А то они подумают, что после смерти их любимая дочь еще и сошла с ума.
— Так вышло, — беззаботно пожала плечами я. — Так я звоню?
— Звони, конечно.
Я достала сотовый и набрала данный мне гномом номер.
— Алло, больница? Здравствуйте, извините за поздний звонок. К вам поступил сегодня Дмитрий Санников, человек. Можно узнать, как его самочувствие?
— Минутку.
Я услышала, как щелкают клавиши компьютера.
— Вот. Дмитрий Санников, человек, помещен в сто третью палату. На данный момент состояние стабильное. Больной в сознании, но очень слаб. Завтра можете прийти его навестить, но ненадолго.
— Спасибо!
Я выключила телефон.
— Завтра отпрошусь с работы и навещу Димку, — сказала я родителям. — А сейчас извините, я очень устала.
— Перегной будешь?
— Нет, перед сном не ем. Я быстренько разотрусь тальком, а то вся пропахла этим вампиром, и в постель.
— Ну хорошо, — сказали родители и отправились спать.
Я зашла в ванную и, раздевшись, придирчиво осмотрела себя. Все бы ничего, только на шее следы от укуса — два синячка. Ладно, если до завтра не сойдут, замажу пудрой "Совершенный тон".
Я достала початую банку с тальком и принялась ожесточенно себя растирать, стараясь как можно лучше освежить кожу. Вскоре я добилась желаемого эффекта — моя кожа порозовела, стала гладкой и шелковистой и ко всему прочему запахла ванилью. Вот бы сейчас прямо в объятия Леканта!
— Эй, не мечтай, — сказала я своему отражению. — Завтра еще придется объясняться с руководством по поводу гробницы в кладовке.
Я накинула халатик и вышла из ванной. Открыла в спальне форточку, чтоб воздух был посвежее, и плюхнулась в постель. И почти сразу провалилась в сон. Вас не удивляет, что я, мертвая, еще и сплю? Меня, например, удивляет. Но поделать с этим ничего не могу.
И снова приснился мне сон про Леканта. Мы шли по какому-то лесу, ухитряясь помещаться вдвоем на узенькой тропинке. Лекант держал меня за руку и улыбался мне. А я… я просто тонула в его сапфировых блестящих глазах.
— Милая Тийя, — сказал мне Лекант, — благодарю тебя за то, что ты меня вызволила. Теперь дело за малым. Оживи меня.
— Но как? — спросила я, дрожа от предвкушения ласк.
— Все очень просто. Налей в гробницу крови. Как можно больше, хоть до самых краев. И закрой крышку. Я оживу и приду к тебе.
— Хорошо, — влюбленно глядя на Леканта, сказала я. — Я все сделаю как надо.
И дальше мой сон превратился в форменное эротическое безумие, так что пересказывать его я вам не буду. А то вы, читатели, просто люди и нервы у вас слабые.
Человеческие.
Утром я, как всегда, встала рано. Поставила дивиди-диск с записью упражнений из серии "Танец живота". Переоделась в спортивный костюм и следом за улыбчивыми ведущими проделала комплекс, подтягивающий бедра и ягодицы. А как же! Тело у меня одно, и за ним следить надо. Особенно после того, как оно умерло.
Следом проснулись родители. Из кухни потянуло жарящимся омлетом и варящимся кофе. Папа включил канал "Вести" на полную громкость. И взялся вслед за ведущими комментировать все новости.
Я оделась и накрасилась. Не сильно, просто хотелось опробовать новую помаду, подаренную Юлей Ветровой. Она сказала, что это заговоренная помада. Губы, накрашенные ею, будут притягивать к себе взоры всех мужчин.
А мне не всех.
Мне одного.
Правда, глаза у него есть только во сне…
На работу я явилась вовремя и сразу отправилась к нашей замдиректора по науке.
— Варвара Васильевна, — спросила я ее, — можно мне сегодня уйти пораньше?
— А что случилось?
— Дима Санников в больнице. Я хотела его навестить.
— Вот это новость! И что произошло?
— Мы вчера гуляли, и ему стало плохо, — выдала я приемлемую версию Диминой болезни.
— Ну что ж, конечно, иди. А пока, если у тебя нет никакой срочной работы, просмотри рубрикатор древностей. Кажется, лаборантки опять там что-то напутали.
Проверять рубрикатор древностей священная обязанность каждого сотрудника музея. Потому что если допустить там ведение записей кое-как (а именно так подчас ведут их лаборантки, эти вездесущие крашеные крысы), музей превратится в дом хаоса. Или что-то типа того.
