Сергей Щипанов - Электронный оракул

Электронный оракул

В подъезде было темно — какая-то зараза вывинтила последнюю лампочку. Гена ругнулся и начал восхождение на четвертый этаж. Потом еще с минуту он возился с ключом, — не слушались закоченевшие руки, — стараясь при этом не наделать шума и избежать объяснений с мамой. Она могла учуять, что сынуля хлебнул портвешка.

— Это ты, сынок? — подала мама голос из спальни, когда Гена наконец-то очутился в квартире. Она как обычно уже улеглась и, подобно всем мамам, не спала, поджидая блудного сына.

— Я, — буркнул тот, мысленно матеря задубевшие и никак не желающие слезать с ног ботинки.

— Там на сковородке вермишель с котлетами. Разогрей себе.

Гена уютно устроился на диване перед телевизором, отогреваясь душой и телом.

«В рекордно короткие сроки сдана в эксплуатацию домна…»

Шла программа «Время», из-за разности в поясах начинающаяся на час позже, чем в Москве. Гена, не спеша, ковырял котлету, дожидаясь, когда начнут показывать новую серию «Знатоков». Звук он приглушил до минимума, чтобы мама в соседней комнате могла, наконец, заснуть спокойно.

«Дз-з-з.…» — раздалось со стороны телевизора.

Гена поднял глаза на экран.

«…Жевательная резинка без сахара освежает дыхание и предохраняет от кариеса!».

Что за черт! Вместо передового сталевара с экрана глядела довольная рожа какого-то типа, смачно двигающего челюстями. Гена закашлялся, поперхнувшись котлетой.

«Кетчуп, приготовленный из отборных помидоров и специй…»- доложил бодрый телеголос. Звук явно стал громче.

Ничего не понимая, Гена поднялся с дивана и защелкал переключателем каналов.

«Трудовая вахта в честь съезда…». На пятом, местном канале мирно продолжалось «Время».

Щелк, щелк. Двенадцатый канал, вторая московская программа — опять родные доярки и механизаторы.

Щелк. Первый канал. «Продвинутое пиво!», — не унимался спятивший телевизор. И, чтобы окончательно добить обалдевшего хозяина, выдал нечто совсем из ряда вон. Девчонка, лет шестнадцати-семнадцати, глядя бесстыжими зенками прямо в глаза Гены, заявила: «Я выбираю безопасный секс». Гена нервно приглушил звук: еще мама, не дай бог, услышит. А ламповый негодник не думал успокаиваться.

Бах! Трах! Теперь по экрану гоняли ненашенские автомобили и гремели выстрелы. «Форды» или «крайслеры», бес их там разберет, сшибали ограждения и перепрыгивали бетонные парапеты. Визжали тормоза. Дымилась резина покрышек.

Бац! Хрясь! Крепкий мужичок, с плечами пошире их с мамой шкафа, лихо дробил скулы более хлипких, но настырных негодяев, норовящих треснуть его по черепу, то монтировкой, то обрезком стальной трубы, а то просто ногой, в немыслимом каратешном подскоке. «Голливудский боевик?», — не верил глазам Гена. Вместо «Времени»! На первом! Телебезумие продолжалось.

Однако то, что затем позволил себе черно-белый чиненный-перечиненный, паяный-перепаяный «Темп», вообразивший себя «Панасоником» и забывший что находится не где-нибудь на перекрестке Бродвея и 45-й Стрит, а в советской квартире, не лезло уже ни в какие ворота. Намахавшись вволю кулаками, «шкаф» очутился в ночном клубе. Там гремел музон и радостно скакала растленная западная молодежь. «Шкаф» сходу подцепил потрясную герлу с нахально выпирающими из разреза платья грудями. И вот они уже у нее (или у него) в спальне и, не смущаясь присутствием советского студента, ложатся на кровать и начинают… Великий боже! Гена опасливо покосился на дверь — не хватало еще, чтобы маме вздумалось вдруг заглянуть сюда и увидеть это безобразие, от которого он, признаемся честно, не в силах был оторвать глаз.

«Дз-з». Сладострастные стоны прекратились, и опомнившийся ящик затянул родное: «Наша служба и опасна и трудна».

С утра голова у Гены была занята исключительно вчерашними телевыкидонами. Встал он в половине десятого, — занятия в институте начинались с двух, — и сразу же включил телевизор. Тот вел себя смирно, ничего крамольного не показывал и увиденное накануне, показалось студенту собственной выдумкой. Все это требовалось срочно обсудить, и Гена позвонил приятелю.

Толик долго не мог понять, чего от него хотят, затем решил: Гена его по-дурацки разыгрывает.

— Старик, ты чего, а? С утра мне лапшу вешаешь. Хочешь сказать, что тебя так с двух стаканов развезло, или ты потом еще добавил? Какое пиво? Вчера после «Времени» сразу «Знатоков» показывали, — сердито пробасил в трубку Толик. — Деточка, — продолжил он участливо, — ты, случаем, головкой не приложился об фонарный столб? А то ведь вчера на улице скользко было. Ляг лучше, поспи.

Внутренне Гена был готов к такой реакции приятеля — вчерашнее явление в эфире могло иметь, так сказать, только локальный характер. Предположить, что это передавалось на всю страну, или, хотя бы, на весь их город, было чистым идиотизмом. Действительно: какое, на фиг, пиво. На первом канале. Во время «Времени». А «безопасный секс» и этот еще, как его, кепчут, что ли. И голливудский мордобой, вкупе с … интимом крупным планом. Этого не могло быть, потому что быть не могло. Но ведь было! Не приснилось же ему на самом-то деле.

«Дз-з. Зубная паста с тройным эффектом защищает всю семью…».

Телевизор, до сих пор вещавший голосом Николая Дроздова о каких-то зверюшках, прибавил звук и принялся за старое. Шоколадные батончики, полные орехов сменялись пылесосами от западных фирм, радостно улыбающиеся тети тыкали в экран коробками со стиральным порошком, нарезали очаровательной формы дольками копченую колбасу, щедро поливали майонезом салаты.

Гена кинулся в коридор к телефону и набрал номер Зямы — тот жил в одном с ним микрорайоне. Толика он не решился беспокоить. Зяма поднял трубку только после пятого гудка. Все это время Гена поглядывал в комнату — на экране телевизора продолжалась шоколадно-стиральная вакханалия.

— Зяма, — взмолился Гена, — включи телик, первый канал.

— Чего? — удивился Зяма.

— Ну, я тебя прошу. Там такое показывают!

— Чего «такое»? Включен он у меня. «В мире животных» идет. И что?

— Нет, ничего. Извини.

— Совсем ты там уже чеканулся!

Гена положил трубку и вернулся к обезумевшему экрану.

«Реклама», — мелькнула заставка. «Сам вижу», — огрызнулся студент. Конечно реклама: копченая колбаса, майонез, батончики с орехами. А в магазинах шаром покати. Кости, под названием «суповой набор», чтобы купить, чуть не полдня нужно в очереди стоять. Телебезумие, тем временем, набирало обороты.

«Вы смотрите новости на первом».

«Смотрим», — подтвердил Гена и осторожно, опасаясь, как бы не закружилась голова, присел на краешек дивана.

«Президент подписал указ о досрочных выборах губернатора…».

Ну, конечно. Президент. Указ о выборах губернатора. Бред. Бред сивой кобылы.

«Забастовка авиадиспетчеров…. Арест террориста… Заявление лидера Думской оппозиции…».

«Дз-з. Эти симпатичные животные…».

Экранное сумасшествие прекратилось. Гена чуть не плакал от сознания собственной беспомощности, неспособности дать увиденному и услышанному хоть какое-то, мало-мальски разумное объяснение. Он понял, что свихнется, если не разгадает загадку.

«Запад», — пришла спасительная мысль, и Гена ухватился за эту хрупкую соломинку.

«Передача из-за «бугра», вроде «Голоса Америки», только телевизионная, и враждебная пропаганда, имеющая цель сломать его, Генины, мозги. Передача узким лучом направленного действия со спутника. А что, технически вроде бы осуществимо…»

Гена немного успокоился. Хаос, царивший в его голове, собрался, наконец, в логическую картину. Электронный идиотизм получил материалистическое толкование.

«Так, понятно. Закордонная пропаганда, — размышлял Гена. — Что же теперь со всем этим делать? А ничего. Первое: не распространяться насчет увиденного, все равно никто не поверит, наживешь еще неприятностей. Второе: смотреть по мере возможности, потому что интересно. Третье… Ладно, хватит и двух пунктов. Вот только мама — увидит когда-нибудь и подумает, что они вдвоем синхронно повредилась головами… Впрочем, мама так выматывается на работе, что ей не до телеглупостей. А, кроме того, её можно успокоить, объяснив: это просто шутки. Милые шутки западных дяденек, желающих нас повеселить».

— Гуляй народ, от рубля и выше! — объявил Толик, ставя на стол бутылки болгарского «Старого замка». Хорошее вино и не слишком бьет по тощему студенческому карману.

Сегодня в институте выдали «стёпу»: появился повод устроить небольшой кутеж. Гена, Толик и Зяма, прихватив двух девчонок с их курса, Риту и Тому, заявились после занятий в кафешку — обычное место студенческих увеселений. За последние две недели у Гены это была первая вылазка с приятелями. Совсем затянул его хитрый телеящик, выдавая регулярно порцию, минут на тридцать-сорок, «западной» фантастики. Конечно фантастики, а чего же еще? Разве может существовать в реальном мире такая Россия, где есть президент, губернаторы, террористы, забастовки и реклама пива. Где по телевизору день-деньской крутят боевики, эротику и «ужастики». Кроме России в том призрачном мире существовали также Грузия, Украина и другие наши республики, только почему-то отдельно. У них имелись, насколько мог судить Гена по отрывкам «новостей», свои президенты. Но больше всего там было рекламы. Она оглушала, вываливая на голову студента десятки наименований женских колготок, бульонных кубиков, гигиенических прокладок и холодильников. Во всем этом явно присутствовал элемент садизма. Разве не издевательство, скажите на милость, предлагать человеку посетить меховой салон и приобрести кожаное пальто или норковую шубу с пятнадцатипроцентной скидкой, в то время как он ломает голову, где бы раздобыть сто пятьдесят рэ на покупку джинсов у барыги?..