Дэн Абнетт - Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II
Долгое мгновение Борей держал взгляд Крия.
— Как?
— Игнарак. Безмолвие гор, которые когда-то пылали и которые запылают вновь. Пошли это сообщение, прикрепив к нему одно слово. Если мы дотянем до того дня, мы тебя услышим, и мы отзовёмся.
Борей ничего не ответил. Лицо храмовника уже снова замкнулось и закаменело, его выражение стало непроницаемым. Крий отступил на шаг назад и двинулся к выходу из помещения. Пара Железных Рук, стоявших по обе стороны от Борея, повела его вверх по рампе "Грозового Орла", и Крий услышал, как пилоты-сервиторы что-то затараторили своему кораблю на языке машин.
Добравшись до верха рампы, Борей снова обернулся к Крию.
— Что за слово? — позвал он. Крий посмотрел вверх на храмовника. — В том призыве, какое слово вас приведёт?
Двигатели "Грозового Орла" заголосили, набирая мощность. Горячий воздух ангара заволновался.
— Пробудитесь, — сказал Крий.
Борей ещё какое-то мгновение стоял на верху рампы под нарастающим ветром и затем отвернулся прочь.
КОНЕЦДжон Френч
Змей
«И змей проник даже в рай»
— из Падения Небес,
собранного из разных древних источников
Работа запрещена в 413.М30
Ведьма смотрела на Тороса. Её руки были по локоть красными, а белый шелковый халат отяжелел от пропитавшей его засохшей крови и свежего пота. Человек у её ног был еще жив, конвульсивно дергая почти бескожим телом. Кровь стекала с лезвия кинжала в руках ведьмы — капли на его кончике сверкали багровым цветом в свете горящих углей. Вокруг, широко открыв глаза, стояла в ожидании толпа её последователей, не зная, что именно они увидели и как именно должны отреагировать.
Они делали это много раз и считали себя скрытными, но Торос и его жрецы просто вошли в середине ритуала словно их тут ждали.
Глядя в глаза ведьме, Торос гадал, кого же она в нем увидела. Посланника богов? Чудовище? Откровение? Он снял темный плащ, что скрывал его во время путешествия сюда и предстал таким, каким был на Давине: худая долговязая фигура в грубой одежде. Золотые браслеты в виде змея с рубиновыми глазами охватывали его шею и запястья. Сзади стояли пятеро его жрецов в светлых мантиях, сжимая чешуйчатыми пальцами посохи. Их красные узкие глаза не мигая смотрели на происходящее.
Стены пещеры были железными — это было место чуть ниже огромной печи. Высоко наверху пылали жаром выходные трубы печной вентиляции. Культисты использовали это место годами — пролитая кровь и бормотание жертв зудели где-то на задворках чувств Тороса.
Ему здесь не нравилось. Ему не нравился запах железа и унылая вонь разумов тех, кто был в кузнице. Он тут лишь потому, что боги пожелали, чтобы этот мир стал их собственностью, причем до того, как сюда придет война. Это будет перерождением — высшим счастьем для недостойной планеты. Толпа этих культистов была лишь началом. Но они еще увидят истинное лицо тех, кому поклоняются.
Торос наклонил голову, заставляя ведьму трястись под его взором. Ей было страшно — он чувствовал резкий специфический запах человеческого страха в воздухе пещеры. А почему бы ей его не испытывать? Она пользовалась силой, заставляя остальных подчиняться ей. А теперь к ней пришел посланник её богов, и ей не понравилось лицо тех сил, которым она поклонялась. Он знал, что так оно и есть; видел это в зеркале её глаз.
+ Уже близко, возвышенный. +
Призрачный шепот голосов его жрецов пронесся в голове Тороса. Он улыбнулся:
+ Да, дети мои. Этот миг приближается. Боги покажут нам путь. +
Освежеванный человек на полу дернулся, его вырвало кровью. Ведьма даже не посмотрела на него — она уже забыла про жертвоприношение. Стоящие на коленях культисты всё еще не шевелились. Их страх ощущался чувствами Тороса как безвкусный аромат.
Скот. Скот, ведомый злостью и завистью. Скот, который лелеет свою маленькую ненависть и мечтает вырвать власть у тех, кто им управляет. Этого и следовало ожидать — подобные желания связывают смертных с богами, но они все равно не далеко ушли от зверей, ожидающих удара пастушьей плетью. Они называют себя Восьмеричной Дверью. Они в отчаянии и они слабы — в сердцах они думали, что их молитвы никогда не будут услышаны.
— Во имя крови, — запела ведьма дрожащим голосом, поднимая над Торосом кинжал. — Во имя семи серебряных путей и пяти чаш ночи, я приказываю тебе…
Торос медленно помотал головой, не отрывая взгляда от её глаз.
— Мелочь, — прошипел он, делая шаг вперед. — Ничтожество.
Вокруг него начали кружить тени и еле слышный шелест. Скользя по его коже, они начали заполнять пещеру. Боги благословили его — нет, они сделали его таким. С того момента, как мать принесла его в Ложу Змеи, избранного кривого ребенка с красными глазами, и до того, как он заглянул за врата сна и увидел за ними проблеск богов — всё это было лишь подготовкой. За стенами этой пещеры был целый мир и в его небесах висели звезды, вокруг которых кружились в вечном танце другие миры. Все они спят, все ждут новую эпоху, о наступлении которой даже не подозревают. Вот зачем боги пронесли его через море душ и поэтому он стоит сейчас здесь — он пробудит спящий Империум ото сна.
Ведьму уже действительно трясло. Торос услышал в её разуме зарождающиеся слова и заговорил прежде, чем она смогла их произнести. Голос прозвучал грохочущим шепотом:
— Тишшшшина.
Ведьма не ответила и не шевельнулась. Торос почувствовал, как за спиной зашевелились сопровождавшие его жрецы. Он медленно запустил руку под одежду и вытащил нож. Пальцы плотно обхватили рукоятку.
— Вы призывали верховных слуг богов, — он сделал еще один шаг вперед. Взгляды тысячи глаз коснулись его кожи. — Этот мир будет принадлежать им.
Оскалив острые зубы, Торос закончил:
— Но вы — вы сейчас мои.
Тишина взорвалась, и ведьма прыгнула на него с кинжалом в руке.
Культисты с ревом вскочили на ноги. Одно бесконечное мгновение Торос чувствовал эхо их криков в душе — их гнев был подобен жару печи. По всей пещере ножи вылетали из своих ножен. Он чувствовал всё: каждое ритуально заточенное лезвие, каждый разжимающийся мускул, каждое сердце, стучащее со страхом и ненавистью. Его омыла жажда убийства, наполняя и преображая.
Он уклонился от удара ведьмы и вспорол ей живот своим ножом. Она упала, заливая кровью белый шелк. Жадно хватая ртом воздух, она хотела просить о милосердии, но душа уже улетала на встречу с богами. Он ощутил, как зашептали тени, ликуя от её криков.
Призрачный голос Тороса вознесся в сгущающейся тьме:
+ Боги говорят! +
+ Они говорят, + эхом как один откликнулись его жрецы.
От них вверх рванулся столб неровного света, расколов мрак зеленым огнем. Пять жрецов взлетели в воздух, окутанные вспышками спиральных молний. Потолок пещеры покрылся изморозью, холод подавил жар, идущий от печи. Там, где огонь коснулся культистов, не осталось ничего кроме пепла.
Торос отвернулся от мертвой ведьмы, поднял руку и вокруг неё из дыма возник черный змей. Он пополз по руке вниз, обвиваясь вокруг тела. Кожа Тороса сгорала и леденела при касании адского существа. Оставшиеся культисты бросились на него с ножами; в их глазах плескался страх и ужас. Он почувствовал, как змей обвил его горло и открыл рот, чтобы проглотить его.
Из толпы отделился один культист. Он был огромен, голая грудь блестела от пота. Он атаковал, гремя серебряными кольцами, вделанными в складки кожи. Торос почувствовал, как кинжал здоровяка вошел ему между ребер, пробил сердце и кровь хлынула из раны на грудь.
В нем пульсировали жар и холод. Он взглянул на жирного культиста: тот выдернул нож для второго удара. Черные капли крови брызнули с лезвия.
Торос раскрыл рот, чувствуя, что челюсти расходятся всё шире и шире. Из горла вырвались тени и, вскипая в воздухе, обвились вокруг культиста прежде, чем он смог нанести второй удар. Черное облако поплыло прочь, накрывая бушующую толпу. Культисты начали падать, ослепленные кошмарным ужасом, пот на их обнаженной коже превращался в лед.
Каждый разум в пещере закричал.
Теперь они увидели, подумал Торос, когда из тысячи глоток вырвался крик. Они увидели изначальную истину.
Крис Райт
Бьёрн: Одинокий Волк
Он бежит, а под ногами горит земля. Бежит так быстро, что словно летит, едва касаясь обугленных плит, прорываясь сквозь хлещущие из трещин синие языки. Над головой сверкает небо, разрываемое сиянием истончающейся пелены.
Он видит свою добычу, возвышающуюся над бурлящей массой тел, и этого достаточно. Вздымаются топоры, сверкая в огне, и обрушиваются на лица вопящих проклятых, но его с ними нет.
Весь Род сражается на бескрайних равнинах Велбайна, встретив яростью безумие орды. Спущенные с цепи Волки бросаются в гущу боя, где им и хочется быть. Стаи воюют, прикрывая друг друга, образуют стены щитов и клинья секир. Вопящие порождения ночи обрушиваются на них, но крики замирают в их нечестивых пастях, когда твари видят гнев Русса. Примарх продолжает сражаться, хотя даже его, исполина, не видно — на поле боя достаточно кошмаров, чтобы занять Волчьего Короля.
