Питер Фехервари - Ксеноугроза: Омнибус
— Похоже, с внезапностью всё, — пробормотал телохранитель, поворачивая корпус гранаты. — Шоку придется работать за двоих.
Метнув заряд на соседнюю улицу, он нырнул обратно. Последовала яркая вспышка, свист волны жара, а затем Кригер вновь начал двигаться.
— Пошли!
С болт-пистолетом в одной руке и шоковой дубинкой в другой он выпрыгнул из-за угла ещё до того, как всё успокоилось. Вытащив пистолет, Ганиил последовал за ним.
— Слезы Сангвиния… — дознаватель резко остановился, пораженный картиной бойни на смежной улице. Звук взрыва показался незначительным на фоне катастрофы, разрывающей Высходд на части, но граната нанесла ужасный урон людям, столпившимся на бульваре. Через пылевое марево Мордайн повсюду видел тела, обугленные и дымящиеся. Те, кто ещё держался на ногах, слепо шатались по сторонам, сжимая обожженные до костей лица.
— Хорош спать, герцог! — заорал откуда-то спереди Кригер.
Как только пыль осела, Ганиил понял, что взрыв сокрушил только половину толпы. Дальше по улице стояли ещё как минимум тридцать мятежников, и телохранитель уже был среди них, размахивая дубинкой, словно безумец. Выжившие были заторможены вследствие шока и обладали только самодельным оружием, но, приди они в себя, их численность определенно сказалась бы. На лбу у каждого виднелись концентрические круги Единения, указывавшие, что перед ним добровольные предатели, а не злополучные горожане, оказавшиеся посреди хаоса. Внезапно этот простой знак начал символизировать столь многое — ложь внутри лжи, которая окружала и удушала судьбу самого Мордайна непрерывным и непрерываемым падением по спирали…
«Если я умру здесь, Империум запомнит меня как изменника, — понял дознаватель, — если запомнит вообще». Ганиил не знал, какая перспектива беспокоит его сильнее.
Наполнившись тусклой яростью, он перевел лазпистолет в режим стрельбы очередями и атаковал толпу. Мордайн не был метким стрелком, но мастерство немногое значило при столкновении с такой большой группой врагов, особенно если ты держал в руке «Серебристый многозарядник». Кригер часто посмеивался над вычурным оружием, называя его «модной вещичкой», но сейчас оно оправдывало веру Ганиила.
«Только нить имеет значение, — слова Эшера кружились в голове дознавателя, снова и снова, будто мантра, оправдывающая его за все отбираемые им жизни. — Только нить…»
Из-под кожуха пистолета внезапно повалил дым. Пока Мордайн возился с настройками, здоровенный повстанец замахнулся на него шестом с фрагментом каменной кладки на конце. Ганиил быстро дернулся назад, и обломок просвистел в дюйме перед его лицом, а затем вернулся по дуге, словно маятник. На этот раз дубина пронеслась над головой дознавателя, который поскользнулся и рухнул навзничь, к счастью, удержав многозарядник. Когда противник вырос над ним, Мордайн навел пистолет обоими руками и нажал на спуск. Оружие взвизгнуло и отключилось. Мятежник ухмыльнулся, и в тот же миг выпущенный сзади болт-заряд пробил ему череп.
— Я говорил тебе не останавливаться, герцог! — рявкнул Кригер, протягивая руку. — Мы…
Из его горла вырвалось острие, забрызгав Ганиила кровью. Глаза телохранителя сначала повернулись вниз, в направлении зубца, торчащего из шеи, а затем вновь уставились на Мордайна, будто шарики из раскрашенного стекла. В них не было ни страха, ни даже изумления или боли, только абсолютное непонимание. Ошеломленный дознаватель увидел, как Кригер пытается пожать плечами. Затем острие выдернули обратно, и серый человек повалился в небытие.
«Всегда ли ты был мертв внутри? — не мог понять остолбеневший Ганиил. — Или нечто сделало тебя таким?»
Мордайн метнулся в сторону, когда убийца Кригера, одноглазый рыбник, ткнул в его сторону скользким от крови гарпуном. Сделав лихорадочное обманное движение, дознаватель схватил зубец и толкнул оружие от себя. Застигнутый врасплох противник поскользнулся, выпуская древко из рук. Вопя святые сквернословия, будто одержимый, Ганиил начал размахивать гарпуном, держа его за наконечник и пытаясь не подпустить изменников.
С завывающим боевым кличем мимо него прыгнул Арманд Узохи, размахивавший мачете с тяжелым клинком, словно помешанный танцор. За ним последовала горстка Акул, один из которых по пути остановился возле Мордайна и дернул его за собой. Оглянувшись по сторонам, дознаватель увидел, что преследующая орда почти настигла их. Мания, подстегивающая это море диких, искаженных лиц, не имела ничего общего с идеалами Единения.
«Тау никогда не поймут нас, — однажды заметил Эшер. — Они не смогут, потому что им недоступны глубины нашего безумия».
— Инквизитор! — гаркнул Узохи. — Мы должны уходить!
Капитан излучал насилие, его заостренные зубы покрывали кровавые пятна.
«Кригер хотя бы не наслаждался убийствами», — неопределенно подумал Ганиил.
Уджурах перескочил через стену вокзального комплекса и распластался в снегу, выискивая по звукам часовых. Он слышал, как звери-жертвы что-то бормочут в отдалении, но поблизости никого не было. Предсказуемо — все они слетелись к главным воротам, привлеченные лишь явной угрозой.
«Какими же тупыми бездумными глазами они видят, и, видно, сами же таковы, — насмешливо подумал Горькая Кровь. — Их мысли такие же плоские и бледные, как и их лица!»
Покинув улей, он припустился через лед и сделал круг, зайдя к месту назначения сзади, как и наставлял Пустой. В кои-то веки он радовался зову хозяина, поскольку без него пропал бы, поглощенный белой пустотой. Не высовываясь, Уджурах пробрался к зданию впереди, отыскивая громадный механизм, который обрисовал ему повелитель.
Тьерри Хизоба собрался с духом и вернулся к воротам, где ждал великан в длинных одеяниях, нависавший над Акулами подобно предвестнику лиха из старых историй. Лицо незнакомца скрывалось под капюшоном, но он, очевидно, наблюдал за дорогой в улей, не обращая внимания на отбрасываемую им тень. Казалось, что ей не затронута только лейтенант Омазет, но жрица и сама была созданием мрака.
— Я запер арестанта, — доложил Хизоба, — а Железнопалый пробудил машинный дух поезда.
— Они идут, — произнес серый гигант. Его голос резонировал со свистящими металлическими нотками, несомненно, из-за какого-нибудь шлема, но при этом был удивительно мягким. Совсем не такого тона сержант ждал от космодесантника, ведь незнакомец совершенно точно не мог быть никем иным.
— Я ничего не вижу, — сказала Омазет.
— Мой глаз видит вернее, чем оба твоих, — ответил великан.
Ганиил бросился за очередной угол и внезапно оказался снаружи купола, вбежав прямо в кусачую пасть метели. Впереди он различил темное пятно вокзала, всего лишь в нескольких сотнях метров от себя. Узохи оставался рядом с дознавателем, но другие Акулы сгинули, пожранные гештальтной тварью за спиной беглецов.
«Она последует за нами на лед, — ощутил Мордайн, — и дальше в преисподнюю».
Когда защитники станции появились в зоне видимости, он услышал, как Арманд выкрикивает пароль. Часовые были всего лишь размытыми набросками на фоне белого вихря, причем неудачными, посколько один из них казался невозможно высоким. Пока Ганиил пытался разобраться с этой аномальной фигурой, остальные начали стрелять. Лазразряды и сплошные заряды с шипением проносились мимо него, оставляя парящие инверсионные следы в пурге. Оглянувшись, дознаватель увидел, как падают передние ряды толпы, но остальные неслись вперед, безразлично — бесчисленно — разворачиваясь из улья, словно тело змеи.
«Даже если мы доберемся до состава, Дракон Высходда нагонит нас…»
А затем позади него взорвалось маленькое солнце, окутав рой языками пламени и обезглавив змия. Ударная волна швырнула Мордайна вперед, и он, врезавшись в лед с силой, крушащей кости, неловко прокатился в сторону тьмы.
У него горела спина! Ганиил отчаянно перекатился по снегу, крича от боли в расколотых ребрах. Хрипло вдыхая грудью, полной разбитого стекла, он сплюнул кровью на лед. Перед мутным взглядом дознавателя проковылял Узохи; капитан завывал от боли, пытаясь сбросить пылающую шинель. Затем Мордайн услышал другие, более яростные вопли, когда из дыма вырвалась стая уцелевших мятежников. Их плоть обуглилась, но жажда убийства в глазах не потускнела.
«Ты был прав, Эшер, — подумал Ганиил. — Когда мы падаем, то падаем жестко».
Взрывной механический рев вдруг заглушил ветер, и проклятых разорвало на куски. Оторопевший дознаватель обернулся и увидел великана в длинных одеяниях, шагающего к нему. Гигант держал тяжелый болтер Акул, как смертный человек — винтовку. Поворачиваясь в поясе, воин косил предателей с грубой эффективностью. Рухнув возле жнеца, Узохи мельком заметил его лицо под капюшоном.
