Дэн Абнетт - Не ведая страха. Битва за Калт
Селатон управляет по-идиотски. Спидер — тяжелая двухместная машина с передними турелями, ее кобальтово-синяя броня покрыта хлопьями пыли, а также вмятинами и царапинами от долгой службы. Кабина открыта. Гравитационные платформы отталкиваются от земли, а силовая тяговая установка обладает сверхмощностью, чтобы переносить окружающую ее броню.
Это легкий разведывательный аппарат, пригодный, чтобы выбраться из неприятностей. Вентан затребовал его на день в качестве транспорта для личного состава.
И вот теперь Селатон управляет им по-идиотски.
Он выжимает практически максимальную горизонтальную скорость, оставляя позади них на плоской и прямой дороге белый пыльный след. Дождь пытается прибить пыль, но та слишком плотная. На расположенном слева от водителя навигационном дисплее моргает карта маршрута. Дисплей укреплен и защищен решеткой от износа. Спидер — рабочая машина, вдоль всех сварных швов тянется голый металл.
Предполагается, что дергающийся курсор на подсвеченном дисплее — это они. Вытравленная линия — магистраль. Внизу экрана клякса — это станция Эруд. Наверху треугольный значок.
Перед курсором на линии появляется красный предупредительный пунктир.
— Медленнее, — произносит Вентан по каналу шлема.
— Слишком быстро? — откликается Селатон, в его голосе нетерпеливое веселье.
Вентан даже не смотрит вниз. Он стучит по экрану навигатора.
Селатон бросает туда взгляд, замечает и немедленно сбавляет газ. Они приближаются к хвосту сборной автоколонны. Хотя они снижают скорость, но все равно попадают в пыльное облако за движущейся колонной.
Селатон поворачивает, пересекает центр магистрали и начинает обгон. Тяжело двигающиеся пехотные транспорты, двадцатиколесники, буксируемая артиллерия, нагруженные танковые транспортеры. Все громоздкие машины мелькают мимо и остаются позади, оказываясь в поле зрения на секунду, пока они движутся в странном освещении, в воздухе, который одновременно сух от пыли и влажен от дождя. Военный грузовик, пропал. Военный грузовик, пропал. Военный грузовик, пропал. В награду им вслед звучат радостные вопли и гиканье солдат Армии, машущих из транспортов.
Теперь мимо проносятся самоходные орудия, задравшие стволы вверх, словно обнюхивая небо. Десять, двадцать, тридцать единиц. Проклятая колонна длиной в сорок километров. «Теневые мечи», «Минотавры», новая бронетехника типа «Инфернус» и полковые транспортеры.
Вентан наблюдает, как на обтекателе спидера ползут и дрожат черные от сажи бусинки дождя.
Ему пришлось оставить Сиданса за старшего в Эруде, под прикрытием надежных сержантов вроде Архо, Анкриона и Барки. Нужно кое-что уладить с сенешалями Нумина. Местная политика. Вентан ненавидит местную политику, но это распоряжение пришло напрямую из аппарата примарха. Портовые дела. Скорость обработки грузов. Дипломатия.
Вентан знает, как обращаться с болтером.
Это очередное бесхитростное упражнение в рамках обучения их иным искусствам, которые однажды потребуются им в жизни. Учтивость. Эффективное управление. Власть. По сути, все, что не включает в себя болтер. Тут повсюду видны следы руки Жиллимана.
Это тот тип дел, который Вентан предпочел бы решить быстро отданным по воксу распоряжением, однако ему велели разобраться лично. И вот бесполезное сорокаминутное путешествие в порт, где нет сенешалей, с которыми ему нужно увидеться, а теперь час по магистрали Эруд к… где это?
Голофузикон. Голофузикон.
Вентан не глупец. Ему известно, что значит это слово. Он просто не знает, что оно собой представляет.
Треугольный значок на навигационном дисплее.
Селатон издает какой-то звук. Что-то бормочет. Удивление. Его что-то впечатлило.
Он еще сбавляет скорость.
Они догоняют титанов. Титаны одной шеренгой маршируют по магистрали в направлении порта.
Они тяжело шагают. Они огромны. Вокруг их ног вооруженные машины сопровождения и моргающие огнями спидеры скитариев, которые огибают Вентана по широкой дуге.
Они проезжают через движущиеся тени. Тень, солнце, тень. Солнце. В каждой из теней темно, словно под землей. Титаны покрыты спекшейся коркой пыли. Они выглядят изношенными, напоминая ветхих металлических узников, гигантских каторжников, которые, шаркая, бредут в тюрьму.
Или к виселице.
Странный резкий солнечный свет падает на верхние поверхности и окна кабин. Блеск в глазах. Убийственный взгляд. Древние колоссы, пережившие все войны, покорно маршируют на следующую.
Вентан обнаруживает, что смотрит вверх, смотрит назад, глядя на остающиеся позади машины. Даже он впечатлен. Сорок семь титанов. Он слышит тектонический грохот их шагов поверх воя двигателей спидера.
Самые крупные из них занимают всю магистраль. Движущаяся навстречу колонна транспорта снабжения вынуждена съехать на обочину и ждать, пока те пройдут. Регулировщики машут жезлами и фонарями.
Селатон в спешке сильно потянул рукоятку. Обочина занята неподвижными транспортами, так что он тянет ее еще дальше, пересекая границу магистрали, обочину, дренаж и кювет, съезжая с дороги в кустарник, вновь набирая скорость и вздымая хвост серой пыли. Он увеличивает мощность гравитационных элементов, поднимается еще на пятьдесят сантиметров, отделяясь от рельефа местности, и снова дает газу. Они закладывают вираж, снова набирая ускорение. Привод спидера воет. Они движутся параллельно магистрали.
Вентан оглядывается.
Ему кажется, что один или два титана поворачивают массивные головы, чтобы посмотреть с угрюмым пренебрежением. Кто там несется мимо в крохотном спидере? Почему они столь нетерпеливы?
Куда они движутся в такой чертовой спешке?
[отметка: — 19.12.36]
Голофузикон. Оказывается, что он треугольный, как значок.
Пирамида. На самом деле это пирамида, установленная на три пирамиды меньшего размера, каждая из которых подпирает один из углов большой. Она сложена из гладкотесаного кремового камня. Вентан отмечает, что здание впечатляет как размерами, так и планировкой.
Возможно, оно даже красиво. Он не уверен. У него нет опыта подобных определений.
Здание видно за десять километров. Магистраль Эруд проходит мимо него, соединяясь с подъездными дорогами самого Голофузикона и городка служебных и гарнизонных сооружений. На горизонте встает сияющий силуэт Нумина.
Голофузикон, величественный и громадный, возвышается посреди равнины. Несмотря на окружающую его обширную застройку, он все равно выглядит новым, словно его только что построили и теперь он ожидает, когда же вокруг раскинется город.
Или как будто его сослали в пустыню в наказание.
Дождь ненадолго прекратился. Дует ветер. Свет ярко блестит на обращенных к солнцу поверхностях монолита. Другие стороны — в густой коричневатой тени, подчеркивая идеальную геометрию.
Подъездные пути — это проспекты, увешанные трепещущими и хлопающими на ветру знаменами. Золотистые мачты, позолоченные опоры балдахинов, подставки для ламп. На знаменах гербы Пятисот Миров Ультрамара, Терры, Империума и Тринадцатого. Вентан не видел столько знамен в одном месте с тех пор, как просматривал пикты с Улланорского Триумфа.
А еще вокруг разбиты сады. Они очень зеленые. Вода из реки Борос была при помощи ирригации проведена на сухие равнины, чтобы создать оазис. Переливаются бассейны. Системы орошения наполняют воздух брызгами. Образуются миниатюрные радуги. Покачиваются пальмы.
— Сбавь ход, — говорит Вентан.
Они проезжают под хлопающими знаменами, сквозь прохладную темноту под громадной аркой и вплывают во внутренний двор. Здесь находится огромный лестничный марш, словно проход для храмовых процессий. На стенах внутреннего двора висят новые знамена. Видны другие машины, а также точки — люди, которые кажутся карликами в громадном замкнутом пространстве. По обе стороны от основного марша медленно и плавно движутся моторизованные лестницы с керамитовыми ступеньками.
Они спешиваются. Освобожденный от их веса спидер покачивается, словно маленькая лодка. Чтобы позаботиться о машине, приближаются одетые в ливреи слуги.
Вентан начинает подниматься по ступеням, сержант следует за ним. Он отстегивает и снимает шлем, вдыхает нефильтрованный воздух, ощущая на лице тепло и свет.
— Голофузикон, — произносит Селатон.
— Универсальный музей, — говорит Вентан.
— Это я понял.
Вентану для таких мест не хватает терпения — или интереса. Он готов признать это изъяном своего характера.
Они доходят до верха огромного марша. К концу такого подъема на солнцепеке обычный человек, будь он даже в превосходной форме, уже бы запыхался. Их же шаг, напротив, стал быстрее к концу подъема.
