Елизавета Дворецкая - Лань в чаще, кн. 1: Оружие скальда

И многие из хирдманов, проводив глазами мигом утонувшую шкуру, бросили в воду кто кольцо, кто пряжку. С богом морей очень хотелось разойтись по-хорошему.

Дул попутный ветер, и корабль, расправив цветной парус, быстро двигался на юг.

– При таком ветре мы будем у Острого мыса еще засветло! – прокричал Ингиторе Хьерт со своего места у руля. – Похоже, Ньёрд не сердит на нас!

Ингитора с улыбкой закивала, но на самом деле не испытывала особой радости. Ее слегка мутило, хотя раньше она переносила качку спокойно: видно, виной тому был постыдный страх, а этого она не хотела выдать. На воду она старалась не смотреть. Стоило чуть задержать взгляд на весело играющих волнах, как в белых облачках пены начинали мерещиться белые кончики рогов, а любая плеть водорослей казалась волосами великанши.

И действительно, они увидели Острый мыс еще при свете дня. Леса кончились, теперь за правым бортом тянулся низкий берег, покрытый где-то лугами, где-то пустошами. Часто стали попадаться мелкие домики рыбаков, деревянные сушилки для рыбы, где покачивались на ветру сотни выпотрошенных тушек, растянутые на скалах сети. Попадались и люди, бросавшие все дела, чтобы посмотреть на незнакомый корабль.

Сам Острый мыс походил на длинный и тонкий драконий язык, вытянутый в море.

– Вон там крыши усадьбы Фридланд! – объяснял Эвар, показывая Ингиторе туда или сюда. – За той скалой видно Престол Закона, на поле перед ней раньше собирался тинг.

– Там убили моего отца.

– Да, йомфру. А вон там еще подальше будет святилище Тюрсхейм. Мы потом поплывем мимо, его с моря хорошо видно. Оно было заброшено, но потом йомфру Хильда восстановила его, теперь там приносят жертвы по праздникам. Вон там старый причал для тяжелых кораблей, где железные кольца в скале. Корабельный сарай новый, его построила йомфру Хильда, и деревянный причал тоже теперь ее. А раньше там был причал Лейрингов. А вон там – остров Колдунов.

Ингитора скользила взглядом по местам, которые столько раз рисовала в воображении; поля тинга, ставшее полем последней битвы ее отца, с моря нельзя было увидеть, и она давала себе слово непременно побывать там еще сегодня, пока не стемнело. Услышав про остров Колдунов, она обернулась – и вздрогнула от неожиданности, когда в волнах вдруг мелькнула черная, мокрая и блестящая спина плывущего чудовища.

– Вон он, Тролленхольм! – говорили люди на корабле, держась каждый за свой амулет. – Ничего – днем у колдунов нет силы! Вот ночью…

– К ночи мы будем далеко! – громко сказал Ормкель. – И хватит вам дрожать, а не то со страху потеряете весла!

Выглянуло солнце, золотые блики так ярко играли на волнах, что было больно смотреть.

– Ой! – вскрикнул вдруг Бадверк Зубастый и разом побледнел. – Там лицо!

– Какое лицо? – рявкнул Ормкель. – Надо же, как ты захмелел от простой воды из ручья!

– Так ручей-то на Квиттинге! – попытался пошутить Колль Красный, но слова прозвучали всерьез.

– Нет, я видел лицо в воде! – Хирдман снова крепко взялся за скамью, словно боялся вывалиться за борт. – Такое огромное, с большими зелеными глазами. И черные волосы, как копна водорослей!

Ингитора примерзла к сундуку, на котором сидела. Во что бы то ни стало ей захотелось на берег, скорее на твердую землю, в лес, которого дочери Эгира боятся так же, как она сама боится моря!

– Эй, там, следите за парусом! – крикнул с носа Хьерт. – Не видите, куда нас несет! Там впереди камни, не хуже того Тролленхольма! Анлейв, Тормар, вы что здесь, в первый раз?

Хирдманы пытались подобрать парус, чтобы изменить направление, но ветер вдруг усилился и, подхватив корабль, как в ладонях, понес прямо на черные камни. Их блестящие головы торчали из воды, как будто любопытные гигантские черви высунулись со дна поглядеть, что там такое плывет.

– Да вы что там, заснули! – Хьерт встревожился по-настоящему. – Бьерн, живо парус убирайте, берите весла! Брюхо Фафнира! Правьте левее! Куда вы смотрите! Ормкель, ты гляди, что у тебя на носу делают! Вы там что, стихи сочиняете! Нас несет на камни! Пасть Фенрира!

Парус убрали, но, несмотря на усилия кормчего и гребцов, корабль стремительно мчался прямо к черным камням. Какая-то посторонняя сила несла «Бергбур» быстрее, чем он мог бы двигаться с помощью весел, и перед этой силой все человеческие усилия были жалкими и бесполезными.

И вдруг Ингитора завизжала так, как не кричала никогда в жизни.

В пляшущих зеленоватых волнах она увидела огромное лицо с грубыми чертами и глазами цвета морской воды. Пустой, как у рыбы, застывший взгляд смотрел на нее из волн, вода качала пряди черных волос, над морем полетел густой запах глубинных водорослей. Великанша высунула из воды руки, огромные, как бревна, и сильно плеснула в корабль, так что он закачался, как щепка. Корма приподнялась, потом нос зарылся в воду, волны перекатывались через борта. Не помня себя, люди кричали от ужаса. А впереди из глубины показалась голова и плечи еще одной великанши. Огромный рот растянулся в ухмылке, зеленоватая рука бросила новую волну, и корабль завертелся на месте. Люди падали друг на друга, хватались за что ни попадя, а великанши играли кораблем, как дети тряпичным мячиком, и гнали на камни. Кое-кто, сорвавшись, уже летел в воду и сразу пропадал в поднятых волнах. Над водой разносились раскаты смеха, похожего на рев бури, а меж тем светило солнце и только редкие белые облака проплывали по небу. Море кипело без бури и ветра, огромные зеленые руки гнали волны на корабль, и каждому хотелось умереть, чтобы хоть в смерти найти спасение от жуткого давящего ужаса. Зеленые бездны дышали прямо им в лицо.

Ингитора лежала на днище корабля, обеими руками вцепившись в свой привинченный к доскам сундук, и прятала голову. Она хотела одного: чтобы все скорее кончилось. И вдруг огромной силы удар потряс весь корабль, он качнулся и встал. Ингитору бросило вперед и вбок, она вцепилась в скамью, забилась, выбираясь из-под каких-то упавших на нее тел, подобрала ноги, сжалась в комок и приподнялась. Корабль замер, и эта неподвижность казалась странной после бешеной качки на волнах.

Сразу стало тихо, в уши рванулись крики хирдманов. «Бергбур» стоял накренившись вперед и на правый борт, упираясь резным штевнем в черные камни. В пробоину возле мачты быстро поднималась зеленоватая вода, сама мачта накренилась и угрожающе скрипела. Ингитора не могла больше кричать – горло пересохло, руки и ноги дрожали. На днище и на скамьях вповалку копошились люди, кто-то кричал за бортом, борясь с волнами.

При виде пробоины мужчины быстро пришли в себя. Великанши исчезли, словно бы наигравшись, надо было спасаться. Все закопошились, пытаясь быстрее подняться и взяться за дело. Ингитора тоже кое-как поднялась, придерживая полы зеленого плаща. Толстая шерсть насквозь промокла, плащ почернел и казался тяжелым, как железный. Подбирая руками мокрые волосы, чтобы не лезли в глаза, Ингитора огляделась.