Лаурелл Гамильтон - Дурман
– Вашу и той женщины, что родила этой ночью, – сказала Трой.
Зир слабо улыбнулась.
– Вы дали мне надежду, и я проклинаю вас за это. Я думала, что давно оставила эти бесполезные мысли, но вот она, надежда – последнее прибежище безумцев и мечтателей.
– Вы хотите, чтобы я встретилась с матерью сегодня? – спросила Трой.
– Она спит. Чем дольше она будет спать, тем лучше. Пройдёт много времени, прежде чем её сын выйдет из этой комнаты. Брек, – она указала на одного из коленопреклонённых солдат, – тоже побывал здесь, и не слишком отличался от этого. Хотя у него результат лучше, чем обычно. Почти все, кто моложе двадцати, пробыли здесь какое-то время. – Она покачала головой. – Идите, идите, я должна уложить его спать.
– Вы разрешаете мне прислать сюда нашего врача, как только это будет возможно? – спросил Пикард.
– Врачу всегда найдётся работа на Ориане, посол Федерации, – кивнула доктор Зир. – Теперь уходите, прошу вас. – Она обратилась к коленопреклонённым охранникам. – Встаньте, грех сокрыт.
Солдаты отняли ладони от лиц и встали, моргая от света.
– Проводите посла и его людей.
– Да, доктор Зир. Мы не хотели вторгаться, – сказал первый солдат.
– Надежда никогда не бывает вторжением, но часто оказывается ложью. – Она улыбнулась и тихонько заговорила с запелёнутым ребёнком. Трой не слышала слов.
Охранники стали теснить Пикарда и остальных к выходу.
– Вы слышали, что сказала доктор, мы должны уйти. – Уважение в их голосах мешалось со страхом.
Что-то говоря ребёнку, доктор Зир нажала кнопку, и из стены видвинулся серебристый ящик.
Охранники почти толкали их к дверям. Только грозный взгляд Ворфа удержал их.
Доктор Зир стала тихонько напевать. Трой не слышала слов. Шепчущие отголоски детей, сотен детей, их мысли, обрывки снов отозвались на её песню. Трой чувствовала волну довольства, шёпот их счастья. Доктор Зир пела неживым детям, и они слушали её. Её голос, её… любовь к ним.
Коридор показался им шире, просторнее. Все они были рады выбраться из той комнаты. Трой не была исключением, но она всё ещё чувствовала, как поёт доктор Зир. Не слова, но чувства – печаль, ужас, боль и за всем этим нечто новое… надежда. Последнее прибежище безумцев и мечтателей.
Глава 4
Пикард, Трой и Ворф были у дверей своей комнаты, когда завидели почти бегом приближающегося охранника. Орианцы тут же взяли его на прицел. Он – или она – поднял руки, показывая, что у него нет оружия.
– Пожалуйста, – голос был мужской, – я Брек, полковник Таланни послала меня найти целительницу из Федерации. Целительницу ума.
– Что случилось? – спросил Пикард.
– Сын генерала, Джерик, он… нездоров, – отвечал солдат.
– Что с ним? – спросила Трой.
– Я не знаю. Полковник Таланни приказала мне привести целительницу ума с корабля Федерации. Она только сказала, что её сын болен, и ему нужна помощь.
– Советница? – спросил Пикард.
– Он говорит правду, капитан. Он беспокоится за мальчика. – Трой, стоявшая между всё ещё настороженными охранниками, шагнула вперёд. – Я… целительница ума. Я пойду с Вами.
– Нет, – сказал Ворф. – Это может быть ловушка.
– Он верит тому, что говорит, – сказала Трой.
– Его тоже могли обмануть.
– Нет, – сказала Трой.
– Капитан, это может быть уловка, чтобы разделить нас. Возможно, они хотят использовать советницу, как заложницу.
– Если я правильно понял это слово, – вмешался Брек, – мы не берём заложников. Прятаться за спиной не воина – трусость.
– Вы используете покушения и яд, – сказал Ворф.
– Да, но не заложников. – отвечал Брек. Он явно не усматривал ничего странного в таком кодексе чести. Яд, но не заложники. Интересно.
– Лейтенант, мы должны верить тем, кто нас сюда позвал, – сказал Пикард.
По лицу Ворфа ясно читалось, насколько он им верит. Пикард предпочёл не заметить этого.
– Советница, Вы считаете, что пойти помочь ребёнку не будет опасно?
– Да, капитан.
– Если Вы сможете помочь сыну генерала, – кивнул он, – это может помочь переговорам.
– Понятно, капитан.
– И всё же не следует посылать Вас одну. Лейтенант Ворф, Вы можете сопровождать советницу Трой.
– Я согласен, что кто-то должен сопровождать её, капитан, но если я пойду с ней, как же Ваша безопасность?
– Как-то же я умудрялся оставаться в живых прежде, чем встретил Вас или коммандера Райкера. Думаю, что некоторое время я смогу продержаться. Кроме того, орианские часовые вполне способны отразить все нападения, пока Вы не вернётесь.
– Ваша безопасность – не тема для шуток, капитан, – нахмурился Ворф.
– Я не шучу, лейтенант Ворф.
Часовой, посланный за Трой. переминался с ноги на ногу.
– Пожалуйста, полковник Таланни очень просила. Вы пойдёте?
– Да, – сказала Трой, – я иду. Она последовала за часовым по коридору в противоположном направлении от детской. Ворф следовал за ней по пятам, как тень.
Комната мальчика была почти такой же, как та, в которой проснулась Трой – неужели это было всего час назад? – только гобелены были другие. Изображения играющих детей почти в натуральную величину. Красивых орианских детей. Таких, акк Джерик, а не те, что в детской. Здесь не было ни увечий, ни деформаций. Резвящиеся, смеющиеся дети, столь же совершенные, как цветы, которые они рвали.
Неужели когда-то Ориана была такой? Стройные густые деревья, яркие цветы, покрывающие пологие холмы. Золотокожие дети с яркими лучистыми глазами. Смех, игры, жизнь.
Трой смотрела на двух охранников, никогда не расстающихся с масками и оружием. Что случилось с этой планетой, с этими людьми, что заставило их уничтожить всё? Ради чего это всеобщее уничтожение?
Таланни сидела на краю матраса с сыном на руках. Джерик тихонько плакал, вцепившись в её свободную рубашку. Она гладила его шелковистые волосы, шепча: "Всё будет хорошо, Джерик. Вот пришла целительница. Она тебе поможет". – Произнося последние слова, Таланни встретилась взглядом с Трой. Она хотела, чтобы её слова оказались правдой, но боялась, что они были ложью.
В этот миг Трой захотелось помочь мальчику не только ради него самого, и не ради мирных переговоров, но чтобы из глаз Таланни исчезло это обречённое выражение. Глаз, столько раз видевших, как яркое и прекрасное вянуло и умирало. Трой опустилась на колени рядом с матерью и ребёнком и тихонько заговорила.
– Джерик, ты можешь посмотреть на меня?
Малыш взглянул на неё из-под рук матери. Его огромные глаза блестели от слёз. Трой улыбнулась ему.
– Тебе снился плохой сон?
Он кивнул.
– Ты можешь рассказать мне его?
Он лишь заморгал в ответ.
– Не бойся, Джерик, – тихонько сказала Таланни. – Расскажи целительнице, что тебе снилось.
Страх мальчика отступал, сменялся недоумением. Он не понимал, о чём его спрашивают.
– Джерик, – сказала Трой, – ты видел в голове страшные картинки?
Он кивнул.
– Ты можешь рассказать мне, что это за картинки?
Он снова кивнул. Таланни крепко прижимала его к себе, будто её руки могли укрыть его от страха.
– Я видел Бори.
Трой вопросительно взглянула на Таланни. Та пояснила:
– Это его телохранитель… был его телохранитель.
Трой кивнула.
– Что Бори делал?
– Разговаривал с человеком.
– Ты слышал, что они говорили? – спросила Трой.
Джерик покачал головой.
– Они просто стояли и разговаривали?
Джерик кивнул.
– И больше ничего?
Джерик покачал головой, глаза его казались огромными на мокром от слёз лице. Он говорил правду – настолько, насколько знал её. Но это была не вся правда, а лишь та её часть, которую воспринимало его сознание. Глубже, в подсознании, была другая правда. Там, откуда всплыл этот кошмар, Джерик знал, почему видеть, как разговаривают эти двое, было так страшно. Трой подумала, что Джерик, скорее всего, видел, как его телохранитель погиб, спасая его жизнь. Это было слишком тяжёлое бремя для такого маленького ребёнка.
Трой погладила мальчика по волосам. Он молча смотрел на неё своими огромными голубыми глазами. На лице его всё ещё отражался испуг, но он не мог вспомнить, почему видеть, как разговаривают между собой два человека, было так страшно.
– Могу я поговорить с Вами наедине, полковник Таланни? – спросила Трой.
– Конечно. – Тревога Таланни давила наТрой. Таланни могла быть безукоризненным солдатом, как большинство орианцев, но сейчас она испытывала самый настоящий страх, нормальный страх матери за ребёнка. Если орианцы любили своих детей, мир был возможен.
Таланни уложила Джерика, провела рукой по его волосам и дала ему игрушечного зверька. Зверёк слегка напоминал лошадку, но был ярко-красного цвета и весь покрыт узорами. Узоры состояли из листьев, цветов и деревьев. Эта игрушка, как и гобелены, говорила об искусстве, красоте, о вещах иных, нежели война. Джерик ухватился за игрушку обеими руками.
